Игроки и любовники. Книга вторая - Джеки Коллинз

Рука все еще болела. И синяки еще не прошли. И новизна ощущений от того, что он ночевал в одном спальнике вместе с Глорией, тоже слегка поубавилась. Она храпела, никогда не мылась и всегда находилась под кайфом. И еще, зайдя в мужской туалет и посмотрев в зеркало, он заметил, что его прыщи стали хуже. Все дело в диете. Скоро его физиономия превратится в один большой фурункул.

— Почему бы нам сегодня не остановиться в гостинице? — предложил он.

— Да ладно, — засмеялась Плам. — Ты что, серьезно, парень?

— Но почему нет? — настаивал он. — Мы можем это себе позволить.

— Разве? — спросила Плам. — Деньги у меня, и у нас почти ничего не осталось.

— Куда же делись две сотни долларов и другие деньги, что у нас были?

— Почти все потратили. — Казалось, этот факт нисколько не волновал Плам.

— Как это может быть?

Плам злорадно уставилась на него.

— Тебе дать письменный отчет? Мы их потратили, чувак, понятно? Спальники, еда, да и чем, ты думаешь, Глория платит за тот товар, что она притыривает?

Он больше не стал спорить. Но с некоторой тоской подумал о теплой кровати, сочном бифштексе и горячей ванне.

Они ехали в кузове грузовика, когда спящая Глория вдруг очнулась и спросила, зевая и потирая глаза:

— Где мы?

— Кто знает? — огрызнулась Плам. — Я вот тут сижу и думаю. Куда подевались все бабки?

— Да? — спросила Глория без всякого интереса. Залезла в карман джинсов и выудила оттуда какие-то таблетки. Запихнув несколько штук себе в рот, она предложила оставшиеся друзьям. Плам отрицательно покачала головой. Эван взял две и проглотил. Без воды они застряли у него в горле, но он по опыту знал, что рано или поздно они растворятся и он почувствует себя лучше. Значительно лучше.

— Ах ты раздолбай! — орала Роза на Эла. — Вонючий гребаный сукин сын!

Берни позвонил в гостиницу, чтобы найти Нелли. Машина все еще ждала ее у входа. Телефон в номере не отвечал. Заместитель управляющего гостиницей направился к ней в номер с запасным ключом. Он нашел ее на полу в ванной комнате в луже собственной крови. Она была еще жива, но еле-еле. Как раз в тот момент, когда Берни говорили все это по телефону, к гостинице подъехала „скорая помощь".

Еще через пять минут Нелли уже оказывали помощь по дороге в больницу.

Берни сообщил новости Розе, которая пришла в бешенство. Она ворвалась в гримерную Эла и принялась на него орать.

Любопытные репортеры всех мастей собрались у дверей гримерной.

— Свинья! — визжала Роза. — Если бы не ты… Ты — белый кусок дерьма! Ты слышишь меня, хрен моржовый? Ты слышишь меня?

— Тебя слышит весь Тусон, — вмешался Берни. — Прекрати, Роза, Эл тут ни при чем.

Она стряхнула его руку.

— Брось вешать мне дерьмо на уши. С того дня, как этот раздолбай залез к ней в постель, она совсем переменилась. Она любила его. Она жила его взглядами, улыбкой. Нет, я убью его! — Она неожиданно вскочила, как разъяренная тигрица, и бросилась на Эла, стараясь расцарапать ему лицо.

Берни оттащил ее от Эла, который сидел, безучастно глядя на себя в зеркало.

— Хватит, — приказал Берни, прижимая Розу к своей массивной груди.

Она внезапно обмякла в его руках.

— Дай мне машину до больницы, — пробормотала она, — и уведи меня подальше от этого подонка.

Берни почти вынес ее из комнаты и отвел в ее собственную гримерную.

Сатч сидела, положив голову на сложенные руки, и рыдала. Краска ручьями стекала по ее лицу.

— Я договорюсь насчет машины, — сказал Берни. Ему было не по себе. Нелли любили все. — А как концерт?

— Пошел ты со своим концертом! — рассвирепела Роза. — Пусть этот урод один старается. Я никогда, до конца дней моих, не выйду с ним на одну сцену!

Еще глоток виски. Прополоскать рот. Выплюнуть. Придется одному тянуть весь концерт. Ну и что? Почему бы и нет? Он ведь звезда, черт побери. Ради него они сюда набились. Ради Эла Кинга. Номер один во всех списках хитов. Номер один, твою мать.

— Ты в порядке? — спросил его Пол.

— Еще бы, — засмеялся Эл. Почему он засмеялся?

Не его вина, что глупышка перерезала себе вены. Не его вина, кто бы там чего ни говорил. Ну, трахнул он ее разок. И что с того? Если все телки, которых он поимел, перережут себе вены… Он засмеялся. Господи! Вот будет умора! Да для них не хватит мест во всех больницах мира!

Он снова поднес к губам бутылку, но она оказалась пустой.

— Эй, Пол, достань еще бутылку.

— Тебе уже хватит, через пять минут на сцену.

— Не смей говорить, что мне хватит.

— Да ты, черт бы тебя побрал, целую бутылку уже вылакал.

Да еще полбутылки с Сатч. И два хороших косячка. И немного кокаина, чтобы быть в лучшей форме. И недурственный перепихон. Как в добрые старые времена. Почему он раньше не открыл Сатч?

— Еще, Пол, — скомандовал он. — Подожди секунду, надо отлить. — Он расстегнул молнию на брюках и пустил струю в направлении стены.

— Эл! — Пол повернулся к Берни. — Ничего не получится. Придется отменить концерт.

— Отменим — будем иметь бунт, — напомнил Берни.

— Представление должно продолжаться… — произнес Эл заплетающимся языком.

— Давай вытащим его на сцену, а там будь что будет, — быстро проговорил Пол.

Берни пожал плечами. Какого хрена… Его дело маленькое.

Эван проснулся от того, что все тело у него затекло и ныло. Он вылез из спального мешка и осмотрелся.

Девицы напросились на вечеринку в пустующем доме. Когда вечеринка закончилась, они остались, устроившись на полу. Тоже мне вечеринка. Толпа накурившихся, меняющихся партнерами. Эван просидел весь вечер в углу. Ему не хотелось принимать участие. Он уже не казался себе одним из них.

Глория над ним смеялась.

— Бедный малыш. Маменькин сынок, — дразнила она его. — Боится показать свою пипиську.

Пожалуй, идея попутешествовать с ними в Лос-Анджелес оказалась на поверку не такой уж блестящей. Родители никогда не дразнили его, никогда. Конечно, они мешали, но он слышал, что все родители такие.

Он пробирался по пустому, унылому дому, мечтая о яичнице с беконом, шипящих на сковороде колбасках и горячем кофе. В животе урчало от голода. У него было одиннадцать долларов. Если он не станет будить девиц, этого вполне хватит на приличный завтрак. Он взглянул на часы. Только восемь утра, а девицы раньше десяти никогда не просыпались.

Он натянул джинсы и выбрался из дома. Он не знал, что это за город, но пошел вперед решительными шагами и через два квартала наткнулся на маленькое кафе.