Дети сектора - Виктор Глумов

– Не дайте им себя ранить, – проговорила Марина. – Биотин у них в слюне, если он попадет в кровь, то через несколько суток вы тоже изменитесь и сделаетесь частью Улья.

– Уходим отсюда, – распорядился Мансуров. – Валим скорее, пока они малоподвижны!

Рванули к телепорту, налетая на поверженных роботов. Данила не видел в тумане, куда он несется, споткнулся о лапу дезактивированного «скорпиона», но вовремя выставил вперед руки, кувыркнулся и помчал к спасению сквозь туман.

Первым телепорта достигла Марина. Потом – Шейх, Данила и Рэмбо с хромающим Маугли. Вспыхнул багрянцем зрачок. Задыхаясь, Данила ударил стену, глянул в туман со злостью и сказал:

– Проклятье. Нам минуты не хватило. Так близко к матке! Че-ерт! Обидно.

Шейх проговорил:

– Не было выхода. Мы не устояли бы. Уходим!

– Куда ведет телепорт? – спросил Данила, с трудом подавляя негодование, замешанное на разочаровании.

Из тумана выплыло лицо Марины – серьезное, сосредоточенное.

– Два пути: в Централь и в карантинный блок. Там города измененных, реки, леса…

Марина, тряхнув головой, растаяла в тумане – шагнула к панели и принялась там возиться. Топот приближающихся хамелеонов был все ближе, Данила схватил «дудку» и приготовился отражать атаку, но самый резвый хамелеон набросился на Шейха. Тот отпихнул его «берцем».

– Готово! – прокричала Марина, и Данила, пропустив вперед Маугли, шагнул в телепорт.

В нос ударил запах гнили и древесной смолы. Данила разлепил веки: уткнувшись носом в красноватый мох, он лежал посреди «монеты», где пытались принести в жертву Марину. Шейх уже очнулся, сел, свесив ноги с «монеты», и баюкал раненую руку, на которую, видимо, упал. Рэмбо чесал заросший подбородок, пытаясь прочесть символы на «монете», Маугли стоял на четвереньках и тряс головой. Марина выглядела самой бодрой.

Она вообще вела себя так, будто ее не касалось происходящее. Данила хотел выть от отчаянья, Шейх держался холодно, но было видно, что он сдулся, и отстраненность дается ему с огромным трудом. Рэмбо старался отвлечься от поражения, изучая «монету».

Данила заговорил первым:

– И что теперь? Мы бессильны! Мы – вши, жалкие вши на теле Улья. Была возможность, до матки – рукой подать, а мы… Да что мы могли? Ничего.

Он уселся на «монету» и сжал виски. Потом рывком поднялся и начал мерить поляну шагами. Шейх шумно вздохнул:

– На самом деле отчаиваться рано. Выход есть, даже два. Первый – кто-то идет на Землю, рассказывает людям, что происходит, и доставляет взрывчатку к Глуби. В это время тот, кто остается здесь, открывает шлюз, принимает взрывчатку и взрывает моторный отсек.

– Вполне себе план, – обрадовался Рэмбо и улыбнулся от уха до уха.

Шейх продолжил:

– Но все мы смертны, причем внезапно. Марина выпустит меня на Землю, но ведь у меня нет оружия, а там твари кишат. Не факт, что я выживу.

– Ты собрался на Землю?

Мансуров встал, вскинул голову:

– Именно. Марина ведь может меня выпустить? – Девушка кивнула, и он продолжил: – Нам надо связаться с нашими и все им рассказать, если еще не поздно.

– Время тут течет медленнее в пять раз, – проговорила Марина и свернулась калачиком на «монете».

– Вот так номер! – воскликнул Данила. – Это что же, на Земле уже прошло около пяти суток?

– Да, – шепнула девушка.

Шейх продолжил свою мысль:

– Тут мы безоружны и ни-че-го не можем противопоставить Улью. Мы даже разбить яйцо с маткой не сумели…

Рэмбо вскинул руки:

– Подождите! А почему нам самим не разгромить двигательный отсек? Марина, ты знаешь, где он? Или что-то, что легко сломать.

– Генератор, – сказала девушка.

Шейх вскинул бровь:

– Не понял?

Рэмбо объяснил:

– Если не можешь выстрелить в грудь, стреляй в голову. Да, матку мы не прибили, но есть генератор, который надо попробовать сломать. Как правило, это довольно хрупкие системы.

– Вариант! – возликовал Данила, но Шейх не разделял его оптимизм:

– Глупости. Мне хочется верить, что все у вас получится, но я реалист… Не факт, что и мне удастся воплотить свою задумку в жизнь, но так у нас больше шансов: был один на миллион, станет два на миллион…

– Все-таки решил вернуться? – спросил Данила, разглядывая темные джунгли, густо оплетенные лианами.

– Я должен, – кивнул Шейх. – У меня там дочь, это во-первых, а во-вторых… Обещаю приложить максимум усилий, чтобы выжить, и ты смог вызвать меня на дуэль.

– Шейх, – попытался его образумить Рэмбо. – Мы – сработанная команда, где у каждого своя функция…

– Передаю бразды правления капитану Даниле Астрахану…

Теперь Данила взял слово:

– У тебя нет оружия, а Сектор кишит чупакабрами, вырвиглотками и прочей прелестью. Кроме того, неизвестно, чем он стал после того, как прозвучал Зов. Неизвестно, что стало с людьми, выжил ли хоть кто-то…

– Если нет, я собственноручно припру сюда пару тонн тротила, и мы взорвем долбанный Улей, вернув людям – людское. Только ты, Марина, иногда открывай шлюз. Вот вам и план: я рассказываю людям, что почем, мы доставляем взрывчатку через шлюз и грохаем генератор, реактор – до чего проще добраться. Слабое место плана – мы не сможем связаться, так что, Марина, тебе придется открывать-закрывать шлюз наобум, и начинать надо часов через семь.

Девушка кивнула и потупилась. Шейх продолжил:

– Теперь, Марина, отправь меня на Землю.

– Нужно сменить локацию, – проговорила она, подбежала к огромной белой арке и погладила ее. – Данила, Рэмбо и мальчик, подождите меня здесь, мне ничего не угрожает в Улье, я с недавних пор его часть. Алан, идите сюда. Сами вы не справитесь.

Мансуров не послушал ее, шагнул к Даниле и протянул руку:

– Ты очень изменился, капитан Астрахан, было приятно с тобой работать.

Данила ответил на рукопожатие, после чего Шейх обнялся с Рэмбо и, похлопав его по спине, пороговорил:

– Не отчаивайтесь, попытайтесь повредить генератор своим силами, вдруг меня Сектор прикончит. Если у вас все получится, я обещаю позаботиться, чтоб каждому из вас поставили памятник во всех столицах мира.

К этому времени телепорт уже активировался, и Марина ждала возле мерцающего пурпуром перехода – серьезная, будто жрица, в развевающейся тунике, до середины бедер обнажающей ее стройные ножки. Запрыгнув на «монету», Шейх зашагал к телепорту, обернулся и махнул рукой.

Наблюдая, как чернота поглощает его силуэт, Данила предчувствовал, что больше никогда не встретится со своим заклятым другом Аланом Мансуровым. Их пути пересеклись и отныне идут параллельно…

Твердая почва под ногами. Пальцев касается трава. Дует ветер, насыщенный хвоей, щекочет щеки. Сыро, тепло, но не жарко.

Постепенно Шейх осознал себя, согнул пальцы – они зарылись в землю, – разлепил веки, но перед глазами клубилась мгла, лишь вдалеке плыл смутный солнечный диск.

Первая мысль пронзила стрелой: «Я слепой калека. Мало того, что безоружный посреди Сектора, так еще и слепой». Сев, полковник принялся отчаянно тереть веки – заплясали разноцветные пятна. Теперь он открыл глаза осторожнее: сосновый ствол, покрытый серебристым лишайником, кустарник колышет почерневшими листьями, а в небе, за клубящимся туманом, плывет далекое солнце.

Сектор! Родной Сектор! Земля!

Шейх встал, рассмеялся. Его смех таял в тумане, будто в вате. Позади расстилалась стальная поверхность Московского моря, дальше маячил окутанный чернотой остров Могилевский. Или тут остров, а там – материк? Мансуров обратил внимание на стреляные гильзы вокруг и отпечатки подошв. Это что же, тут воевали уже после того, как они с Лукавым проникли на корабль? У Астрахана талант влипать в неприятности. Хорошо бы автомат найти или хоть жалкий ПМ. Естественно, ничего подобного не обнаружилось.

Не похоже на Могилевский. Эта местность больше напоминает НИИ, где состоялись финальная схватка с Астраханом и умыкание Марины, будь она неладна.

Сердце билось часто и гулко, голова кружилась, видимо, от избытка кислорода. Душу переполняла радость. Здесь ничего не изменилось. Наверное, стоит умереть за один родной воздух, солнце, деревья эти…

Не стоит. Ради этого надо жить, выбираться отсюда. Он не только за себя отвечает, но и за дочь. Как выбираться – это второй вопрос. Главное – осторожно, не создавая лишнего шума.

Шейх развернулся спиной к морю, презрел желание искупаться и зашагал в спящий лес, наступая на серый лишайник. Мансуров заставлял работать свои чувства на пределе, но не чувствовал опасности в радиусе нескольких километров – ему казалось, что Сектор умирал.

Ни звука, ни шевеления. Еще минута – и мир рассыплется пеплом. Вот здание НИИ. Заходить туда не хочется, там гниет тело бедняги Хоббита, убитого Данилой. А может, и не гниет – тут все словно консервируется.

Странно, что нет предчувствия опасности. Только тягучая тревога, разлитая в воздухе. Она выматывает, заставляет оборачиваться, выискивая врага в поросшем мхом кустарнике. Но вся живность, даже проклятые хамелеоны, покинули окрестности Глуби.