Серебряная рука - Майкл Муркок

Воин упал на снег и замер.

Принц неуверенно поднялся на ноги. Верный конь подбежал к нему и нежно прильнул головой к плечу. Корум покраснел от стыда, — как мог он бросить такого скакуна, как он мог не подумать о нем! Корум погладил коня. Из ран животного сочилась кровь, серьезных ранений, однако, не было. Тут же, на поляне, лежали трупы трех собак, чьи головы и тела были растоптаны копытами.

Воцарилась тишина. Корум решил, что затишье это не будет долгим, и принялся разыскивать свой лук. Тот лежал рядом с упавшей веткой. Стрелы же и обе пики оставались там, где Корум их и повесил, — высоко на дереве. Он попытался достать до них своим луком, однако ничего не получилось.

И тут Принц услышал, что за его спиной что-то движется. Он резко развернулся и поднял меч.

На поляну вышел высокий человек. Он был одет в длинный, складчатый плащ из мягкой кожи, выкрашенной в синий цвет. Тонкие пальцы поблескивали перстнями, золотой ворот был инкрустирован драгоценными каменьями, из-под плаща виднелась парчовая мантия, расшитая диковинными фигурами. Лицо человека было старо и значительно, его обрамляли длинные седые волосы и борода. В руке незнакомец держал рог, — длинный рог, украшенный золотыми и серебряными лентами, на которых были вырезаны изображения лесного зверя.

Потрясенный, Корум отбросил лук в сторону. В обе руки взял он меч.

— Керенос, — сказал Принц в Алей Мантии. — Я вызываю тебя на бой!

Высокий человек улыбнулся.

— Немногим доводилось видеть Кереноса, — усталый голос был исполнен доброты и мудрости. — Даже я не видел его.

— Так ты не Керенос? Но ведь ты держишь в руках его рог. Рог, которому послушна его свора. Ты что, служишь ему?

— Я служу только себе, себе и тем, кто мне помогает. Я — Калатин. Прежде здесь жили люди, и все они хорошо знали мое имя. Я — Волшебник. Двадцать семь сыновей было у меня. Был у меня и внук. Но теперь остался только я, Калатин.

— Многие в эти дни оплакивают своих дочерей и сыновей, — сказал Корум, вспомнив женщину, виденную им на берегу озера.

— Многие, — согласился волшебник Калатин, — но не в битве с Фой Мьёр погибли мои дети и мой внук. Я сам повинен в их смерти. Они искали то, что требовалось мне для борьбы с Людьми Льдов. Воин, ты отважно сражался с псами Кереноса, рука же твоя похожа на руку легендарного божества. Скажи мне, кто ты?

— Я рад, что меня не узнают, — ответил Корум. — Мое имя — Корум Джайлин Ирси. Я из народа вадагов.

— Значит, ты из сидхов? — Старик задумался. — Что же ты здесь делаешь?

— Здесь у меня есть дело. Я должен найти один предмет для людей, живущих в Кэр-Малоде. Эти люди — мои друзья.

— Сидхи стали дружить со смертными! Может быть, это и хорошо, — Фой Мьёр не будут чувствовать себя так вольготно.

— Не знаю, хорошо это или плохо, — сказал Корум. — Тебя же, волшебник, я благодарю за то, что ты увел псов.

Калатин пожал плечами и спрятал рог в складки своего синего плаща.

— Пели бы на охоту вышел сам Керенос, я не смог бы помочь тебе. Но на сей раз он послал это.

Калатин показал на труп воина, с которым бился Корум.

— Кто это? — спросил Принц, подойдя к краю поляны и рассматривая труп. Кровь из ран уже не текла, — ее схватило морозом. — Я не мог поразить его мечом, ты же сделал это просто подув в рог.

— Третий сигнал всегда убивает гулегов, — ответил Калатин, удивленно пожимая плечами. — Впрочем, «убивает» не совсем точное слово, ибо народ гулегов и так полумертв. Именно поэтому их так трудно лишить жизни. Первому сигналу они должны подчиняться беспрекословно. Второй сигнал говорит им о том, что команда не выполнена. Третий же сигнал убивает их за ослушание. Из них воспитали настоящих рабов. Звук моего рога слегка отличается от Рога Кереноса, однако собаки и гулеги их не различают. Они знают одно — третий сигнал убивает. Вот этот гулег и умер.

— Кто такие гулеги?

— Фой Мьёр привели их с собой. Это народ, выращенный для того, чтобы служить Фой Мьёр. Больше я о них ничего не знаю.

— А ты знаешь, откуда пришли сами Фой Мьёр? — спросил Корум. Он бродил по поляне, собирая дрова для затушенного им костра. Туман к этому времени совершенно рассеялся.

— Нет. Хотя кой-какие догадки на этот счет у меня имеются

Недвижный Калатин, сощурив глаза, разглядывал Корума.

— А мне-то казалось, что сидхи знают больше простых смертных волшебников.

— Не знаю я, кто такие сидхи, — ответил Корум. — Я — вадаг, и пришел сюда из другого времени. Из древнего века, из века, которого, — может так статься, — здесь никогда и не было. Вот вес, что я знаю.

— Почему же ты решил прийти сюда? — спросил Калатин, приняв объяснение Корума без тени удивления.

— Я ничего не решал. Сюда меня привели людские заклинанья.

— Заклинанья? — поразился Калатин. — Ты общаешься с людьми, способными призывать сидхов? И этот народ живет в Кэр-Малоде? В это поверить трудно.

— Кое-что зависело и от меня, — пояснил Корум. — Их заклинанья не обладали достаточной силой. Не будь на то моей воли, у них ничего бы не вышло.

— Все понятно, — Калатин тут же успокоился. Мысль о том, что кто-то из смертных обладает большими познаниями в магии, похоже, расстраивала его.

Корум посмотрел в глаза Калатину. Они казались таинственными, и Корум не испытывал особого доверия к этому человеку, пусть тот и спас ему жизнь.

Наконец, запылал костер. Калатин подошел поближе и стал греть руки.

— А что если собаки нападут снова? — спросил Корум.

— Кереноса рядом нет. О случившемся он узнает только через несколько дней. Мы же за это время успеем уйти отсюда.

— Ты хочешь пойти вместе со мной? — спросил Корум.

— Я хочу, чтобы ты воспользовался моим гостеприимством и посетил мое жилище, — ответил Калатин улыбаясь. — Оно находится неподалеку отсюда.

— Скажи, а что ты, собственно, делал в лесу? Калатин поплотнее запахнулся в свой синий плащ и сел у костра. Пламя играло на его лице и бороде, придавая ему зловещий вид. Волшебник повел бровями.

— Я искал тебя, — ответил он.

— Так ты знал, что я нахожусь здесь?

— Нет. День назад, заметив дым, я решил выяснить, кто же развел костер. Давненько смертные не повещали ужасный лес Лаара. К счастью, я поспел вовремя, — псы не успели обглодать твой труп. Без рога в этих краях не выжил бы и я. Разумеется, порой мне приходится прибегать и к волшебству, — Калатин усмехнулся. — Вновь пришло время чародейства. А ведь всего несколько лет тому назад меня считали чудаком, — одни боялись, другие считали безумцем. «Калатин оставил этот мир и погрузился в оккультные материи», — так говорили обо мне люди. Что им оккультное? — Калатин захихикал. Смех его был неприятен. — Мне удалось применить знание древних. На всем этом полуострове в живых остался только я — волшебник Калатин.