Ты будешь моей! (СИ) - Север Анна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не там мы с тобой встретились, девочка. Хотя, кажется, ты не любительница таскаться по клубам.
Хмурится, ругается. Про компенсацию начинает говорить, и тут я смекаю, что девочка вовсе не простенькая. И… взрываюсь внутри!
Она, значит, деньги вышибает, а я инфаркты из-за нее получай. Нет. Так не пойдет.
Накажу. По всем фронтам накажу!
Хмурится, будто не понимает, о чем идет речь. Голливуд по тебе плачет.
“Не все решают деньги”, – заявляет она, хлопая своими невинными глазами-васильками, и я дурак, в чуть не повелся. Точнее повелся. Даже жалко ее стало. А тут еще туфля в “Мустанге”. Недомошенница-Золушка. Вернуть ей?
А нефиг было от меня убегать, я из-за нее чуть собрание не пропустил.
К счастью, успел. Планы на вечер все те же. Клуб, друзья детства, женщины. Последние уже вьются.
Предпочитаю блондинок, но сегодня выбираю шатенку. На ту ведьму сбежавшую смахивает. Только голос не тот, и взгляд до жути скучный. То есть, он игривый и обычно меня это заводит, но огонь в глазах не тот. Искры нет.
Блин, да о чем я сейчас?
Стряхиваю наваждение, а та девчонка из головы не идет. Сбежала от меня, мошенница. Или не мошенница. С этим потом разберусь. Но то, что девчонка огонь – несомненно. И наказать ее все еще хочется.
Так, вернемся к нашим барышням. Пусть будет шатенка.
Через час она уже в моей квартире. Припадает к барной стойке сочной грудью, водит секусуальными губами по краюшку бокала. Изгибается, выпячивая попу. Делает все, что я так люблю.
Подтягиваю к себе, вдыхаю аромат. Сладкий, а мне хочется персиков. Гоню эту мысль прочь. Мне еще мошенница секс не портила.
А она плотно заседает на подкорке. Еще эта туфля и чувство незавершенного дела. А надо завершить.
Когда Паша приносит досье, решаю, что сам отвезу Золушке потерю. Официантка из неблагополучной семьи. Это еще один повод не трогать девчонку, к тому же в процессе разговора убеждаюсь, что мошенница из нее никакая. А вот любовница – огонь.
Только секс. Так я думал. А еще думал, что с ней проблем не будет. Оказалась, той еще недотрогой. Дважды утерла нос, но это только подогрело интерес.
А вот двое дегенератов, накивнувшихся на нее, окончательно вывели из себя. Меня так коротнуло, что до пор не понимаю, как я их там не порешал. Наверное, из-за нее. Инстинкт спасателя не шутки, я вам скажу. Как же мне хотелось защитить ее в тот момент, уберечь, отогреть. Такое странное чувство, будто в момент берешь на себя ответственность за того, кого спас. И предмет твоей охоты, твоя жертва обретает совсем иной статус.
Уже и смотришь иначе. Начинаешь замечать мелочи, детали. Но от этого меньше не хочется. Хочется больше. Но я напоминаю себе, что у девочки может быть травма. Нужно подождать, дать ей почувствовать себя в безопасности, а потом все будет. Или не будет.
Девственница. Еще один пункт в список “не трогать ее”. В тот момент мне кажется, что это будет просто, даже не смотря, на то, что меня уже тянет к ней. Успел привязаться? Или тот самый инстинкт защитника жить не дает?
Плевать, просто хочу знать, что она в порядке. Потом хочу услышать голос. Потом увидеть.
В последний раз меня так крыло от девчонки, когда еще учился. Она тоже казалась особенной, а потом раздвинула ноги перед мелким мажоришкой.
И ладно если бы влюбилась, нет.... Просто не знала до того момента, чей кошелек толще. Сглупила, бедняжка, пролетела.
Долго пекло. Но скорее не от разбитых надежд, а потому что разочаровался. Знал, что она не последняя, но никогда бы не подумал, что меня притянет к бедовой дамочке, которая прыгнула под колеса. Никак не пойму, что именно?
Обычно в женщинах манит интеллект, элегантность, а в ней…. В ней какая-то тайна и невероятная энергия. Вот как тот самый росток из песни, который вырос прямо посреди дороги и не сдается, как ни топчи. В этом мы с ней даже похожи.
Один звонок, одна встреча, и все стены рушатся. Она – моя, и я от этого чертовский кайфую, как мальчишка. Гормоны зашкаливают, все по кайфу, а она все дальше плетет паутину.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Приходит с лекарствами в мой дом, а я ловлю себя на мысли, что мне нравится за ней наблюдать, нравится ее забота. Сам себе усмехаюсь, потому что неделю назад мне бы в голову не пришло, что буду кайфовать от того, что какая-то женщина хозяйничает на моей кухне. Не какая-то, а та которую я ежесекундно хочу. Так хочу, что снится даже.
И она меня хочет. Нежная, страстная. Совсем не опытная, но это не мешает ей быть чувственной, чертовской сексуальной и искренней. Как же я кайфую, оттягивая эти сочные губы. Сжимаю груди груди, бедра. Я хочу ее. Всю. Целиком. Себе и не один раз.
Я знаю, на что иду.
Но не знаю, ради кого.
Первые секунды пока Стас несет по телефону какую-то херню, а я смотрю на непонятные снимки какой-то доступной девки в клубе, до меня не доходит. А потом…. Да это ж, блядь, commotio cordis (смертельный удар в сердце)!
Сука! Сука! Сука!
Трясет так, что могу наломать дров. Скажи мне, скажи хоть что-то внятное! Нет, блядь, мямлит. Потому что ей нечего сказать!
Я сейчас все тут разнесу!
Так не пойдет.
Мне нужен не один час, чтобы начать мыслить здраво. Чтобы попытаться поставить под сомнение то, что, блядь, кажется очевидным. Ну не мог я еще раз напороться на подобную женщину, не мог!
Прокручиваю в голове снова и снова, и эти мысли причиняют адскую боль. Я ищу за что зацепиться, что противопоставить всему тому что “против”.
Слишком шатко, слишком хлипко. Нет.
Я пойду и все узнаю у нее. Не взорвусь. Мне не семнадцать, чтобы действовать на гормонах, хотя с ней я именно такой.
И… ее нет. Ушла, говорят, с каким-то мажором.
Удар под дых.
И я, наверное, идиот, если все еще пытаюсь выкрутить эту ситуацию натягивая ее на призму недопонимания и “все могло быть не так”.
А тут, блядь, сюрприз! Невеста Антошика!
Сука! Твою мать!
– Кир, ты б не налегал. Ты ж не любишь алкоголь, – беспокоится Стас, вырывая меня из мыслей.
Я не знаю, сколько опрокинул, но ни в одном глазу. Ни разу не глушит. Зато все ощущается еще острее. Дышу собственным ядом.
И, правда, хорош.
Оставляю виски, откидываюсь на спинку и смотрю в потолок. Нахер? Что я там хочу увидеть?
– Пошли, – кидаю ключи от тачки Стасу.
– Куда?!
– Мстю* мстить буду.
Мстю * – месть.
Глава 25. Ставки подняты, семейство!
– Ты чего? Ты успокойся. На трезвую накажешь!
– Тогда я сам, – убираю друга с пути, но он отчего-то решает, что надо возникнуть передо мной вновь.
Понятно, боится, что я дров наломаю. Как же сука злит, когда мешают.
– Кир, ты меня лучше прибей, но я не дам тебе наделать глупостей.
Сука. Еще больше злит!
Потому что прав, гаденыш.
Выдыхаю свой яд. Хватаю Стаса за шею и бодаюсь. Это вместо “спасибо”, он в курсе.
– Бывай.
– Стой! Куда ты?! – нервничает, но я отмахиваюсь, что ничего не натворю. Приходится даже попросить, чтобы перестал бесить.
– Кир! – не верит мне.
– Домой я, ясно?! – решаю, что если сейчас не отстанет, кто придется перевести разговор на более жесткий язык.
Стас мигом это считывает. Знает меня.
Нехотя отходит в сторону.
– Может, я отвезу.
– Таксистам тоже надо зарабатывать, – хлопаю по плечу и вываливаюсь из бара на шумную Пятницкую.
Никогда еще народ так не бесил. Особенно гребаные парочки. Вон та например. Ну видно ж, что баба на деньги ведется.
Хмыкаю сам себе. Вообще-то, не так давно меня не раздражало общество манекенщиц из того самого сорта. С ними было просто и понятно. Женщину, от которой бы коротило, как любит выражаться Стас, я себе как-то не искал. Ну, может, к годам сорока задумался бы о чем-то серьезном.
А та, от которой коротит, нашла меня раньше… Блядь!