Всадник на белом коне (СИ) - Морозевич Юрий В.

– Да начинай же ты, в конце-то концов! Готова, готова... давно уже.

– Ну что ж...

Фрэд собрался с духом и начал рассказ.

***

– Отсчет, по-видимому, следует начать с того момента, как в систему Урана прибыл малотоннажный разведывательно-десантный рейдер «Леопард». Экипаж пять человек, командир Пауль Эллингхаузер, за свою феноменальную удачу прозванный «Пауль-везунчик». Цель – всесторонняя разведка окрестностей Урана, его колец, а также семейства спутников, в первую очередь самых крупных. Ариэль, Умбриэль, Титания, Оберон... Надеюсь, эти наименования тебе о чем-то говорят.

Алина только сморщила нос и поджала губы.

– Ясно... Ну что ж, теперь ты знаешь. Так вот, первым из этого списка на пути рейдера оказался именно Оберон. Эллингхаузера и его команду прежде всего поразил внешний вид одного из самых крупных спутников в системе: по выражению капитана «Леопарда» он больше всего напоминал «арбуз со срезанной верхушкой». Весьма существенная часть планетоида попросту исчезла, оставив вместо себя чрезвычайно приметное образование, немедленно прозванное Ледовой Плешью. Надо сказать, на редкость удачное название, полностью соответствующее внешнему виду аномалии: совершенно гладкая поверхность поперечником около двухсот километров, сплошь покрытая льдом и снегом, а также бездонный кратер в самом ее центре диаметром в тридцать один километр.

Загадка требовала немедленного разрешения, и экипаж «Леопарда» с энтузиазмом взялся за дело, самонадеянно решив, что собственных сил для этого вполне достаточно. Действовали они стандартно: сначала вышли на круговую орбиту, а затем принялись бомбардировать Ледовую Плешь телемониторами и кибер-зондами. Результат с чистой совестью можно было назвать нулевым. И тогда капитан принял решение идти на посадку... роковое решение, надо признать. По всей видимости, он считал, что раз дистанционное зондирование потерпело полное фиаско, то разобраться на месте, «вживую», будет значительно проще. До сих пор в точности неизвестно, что же там произошло, только «Леопард» на связь больше не вышел.

Алина слушала внимательно, хотя невооруженным глазом было видно, до какой степени ей все это неинтересно.

– Не понимаю, – наконец, сказала она. – Мне, конечно, жаль... но они не первые и, скорее всего, не последние. Какое отношение какой-то там «Леопард» имеет ко мне... к нам?

– Подожди, – ответил Фрэд. – Трагедия «Леопарда» всего лишь прелюдия к настоящей истории. Наберись терпения. Итак... Через двадцать дней после исчезновения корабля со всем экипажем в систему Урана отправился рейдер «Лунная радуга» с командой десантников на борту. Загадка настойчиво требовала немедленного разрешения. И вот тут-то и начинается самое для нас интересное.

Если опустить подробности, то произошло следующее. Во время высадки десантников на Ледовую Плешь случилась катастрофа, унесшая жизни практически половины отряда. А оставшиеся в живых спустя некоторое время обнаружили в себе странные, а порой даже пугающие, изменения. У большинства значительно расширился спектр восприятия, вплоть до радиодиапазона, возникла способность к влиянию на радиоаппаратуру, а также появилась возможность внепространственной телепатической связи друг с другом. И это не считая вообще фантастических моментов, не поддающихся никакому разумному объяснению... вроде наших с тобой утренних полетов. Многое мы почерпнули из дневников одного из участников трагически завершившегося рейда бывшего десантника Дэвида Нортона, где он в подробностях изложил весь набор проявившихся у него воистину нечеловеческих качеств.

– Ты хочешь сказать...

– Да. Катастрофа на Обероне и наш вчерашний катаклизм имеют одну и ту же природу. С одними и теми же последствиями для нас.

Алина смотрела на него, поджав губы. Казалось, она вот-вот расплачется.

– Ты хотела объяснений – напомнил Фрэд. – Истина не всегда бывает приятной.

Алина, наконец, справилась с собой и тут же заявила:

– Не верю. Твоя Плешь... извини, не твоя, конечно... ну эта, ледяная... ничуть не похожа на вот этот шизоидный пейзаж у нас за окном, – она махнула рукой в сторону клубящейся вязкими облаками стены.

– Так ведь и мой рассказ не окончен, – возразил Фрэд.

– Ну что ж, давай, предъявляй свои доказательства. Только покороче и поубедительней. А я послушаю.

Фрэд нахмурился. Он начинал понимать, за что нефтяники буровой Р-4500 так невзлюбили прекрасного марсолога.

– Второе пришествие состоялось в системе Сатурна, – сказал он, собрав воедино запасы терпения. – Которая, как ты, конечно же, должна понимать, расположена куда ближе к Солнцу. И если на Обероне нам был продемонстрирован заключительный акт вселенской драмы по обкрадыванию далекой ледяной луны, то на Япете удалось застать самое ее начало, буквально увертюру. И вот там-то белесых кучевых облаков оказалось предостаточно... так же как и зеркальных ртутных луж, в одну из которых тебе повезло угодить уже здесь, на Марсе.

Алину даже передернуло. Очевидно, воспоминания были не из самых приятных.

– Весьма существенную часть поверхности Япета накрыло огромной линзой из белесой субстанции, до крайности напоминающей груду застывших кучевых облаков...

Фрэд немного помолчал, исподтишка наблюдая за реакцией собеседницы, а затем вдруг спросил:

– Андрей Тобольский. Тебе ничего не говорит это имя?

Алина отрицательно покачала головой.

– А должно? – мрачно осведомилась она.

– Вообще-то, нет. Я спросил так, на всякий случай. А вдруг?

– Ну и кто это?

– Первый пилот контейнероносца «Байкал», оказавшегося в непосредственной близости от таинственного феномена. И одновременно единственный человек, побывавший в самой его сердцевине и сумевший вырваться оттуда живым. Правда, через долгих восемь лет, пролетевших для него всего лишь за какие-то несколько часов. Его отчет об увиденном и пережитом – своего рода Библия для всех исследователей темпор-объекта, – Алина удивленно приподняла бровь. – Именно так окрестили ученые загадочное образование на Япете за его игры с пространством и временем. Так вот, я берусь утверждать, что тот темпор-объект и наша облачная стена – близнецы-братья. Правда, по размерам наш превзошел своего собрата по крайней мере раз в десять. Насколько я могу судить.

Алина серьезно задумалась. Если верить на редкость осведомленному собеседнику, то отрицать очевидное уже никак не получалось. Но и принять слова Фрэда за истину разум отказывался.

– Ну и что же твой Андрей там увидел? – спросила она.

В ее вопросе чувствовался вызов. Словно она надеялась обнаружить брешь в изложенных фактах и почему-то никак не могла этого сделать. Создалось полное впечатление того, что она прямо-таки мечтает о том, чтобы ее разубедили и произошедшее оказалось всего лишь дурной и страшной сказкой. Что вот сейчас она зажмурится, а когда вновь откроет глаза, все будет по-прежнему.

«Даже не надейся, – подумал Фрэд. – Со вчерашнего дня линия нашей с тобой судьбы сделала на редкость крутой вираж. Так, как раньше, уже никогда не будет.»

– Главное из того, что обнаружил Тобольский внутри темпор-объекта, – это, конечно, эйвы, – сказал он.

– ??

– Так Андрей назвал тех, кто повинен в краже куска Оберона и попытке ограбления спутника Сатурна. Луноеды, если говорить попросту.

– Постой, постой... – Алина явно с трудом переваривала свалившуюся на нее лавину удивительной информации. – Ты хочешь сказать, что все эти безобразия – результат деятельности инопланетного разума? Так, что ли?

– Нет, не так, – терпеливо объяснил Фрэд. – Исследователи темпор-объекта сошлись на том, что да, на Обероне и Япете наша цивилизация впервые столкнулась с внеземной жизнью. Однако о какой-то разумной составляющей говорить не приходится. Открытые Тобольским эйвы вели себя скорее как колония насекомых, тех же муравьев, например... или пчел. Просто отгрызали кусок очередного планетоида и волокли добычу к себе в норку... Сначала использовали те источники сырья, что имелись поблизости, а когда они, наконец, полностью исчерпались, срочно понадобились новые, и они нашли их здесь, в солнечной системе. Вот и все.