Изгой. Трилогия - Руслан Михайлов

– Поднимайте веревку. Да аккуратней, смотрите, чтобы она о край не терлась.

Следующим пойду я. Прислушавшись к своим ощущениям, я с изумленно понял, что нет ни страха, ни волнения, а скорее нетерпение и азарт. Желание поскорее увидеть собственными глазами, что именно скрывается под каменной толщей.

– Видно, потеря памяти и хорошее дело сотворить может, – задумчиво покачал головой присутствующий здесь же тезка, пораженно поглядывая в мою сторону.

– Как? Как? – удивленно переспросил я. – Что ты имеешь в виду?

– Да ничего, господин, – засмущался тот. – Вырвалось невзначай.

– Вот и продолжай, раз вырвалось, – надавил я.

– Я, правда, толком не знаю, господин, только слухи. Да и маленький я был, когда произошла та история.

– Рассказывай!

– Ну… не знаю, правда или нет, господин, но говорят, в детстве вы на один из праздников, аккурат под вечер, в колодец замка угодили, и до самого утра пропажи никто не хватился – барон с куртизанкой в ту ночь к соседям на бал укатили. Вам от силы годков пять было. Хозяин вернулся только под утро – тогда и хватились. Барон в гневе тогда многим шкуру спустил, что не доглядели, проворонили.

– Правда, господин, чистая правда, – подтвердил кряжистый воин лет пятидесяти, споро выбирая веревку из провала. – Помню, сильно радовался, что не я в страже стоял в ту ночь. Хорошо, что в тот год засуха стояла, колодец обмелел сильно. Старый хозяин страшно тогда лютовал, что не уберегли дитя малое. Тогда‑то и наказал Рикару с вас глаз не спускать.

– Так, – подбодрил я его, – и что дальше было?

– А как достали вас оттуда, мокрого и дрожащего, так с тех пор и повелось – темноту и тесные места вы не переносили, задыхаться начинали. Болезнь такая развилась. Даже в карету сесть не могли, а ночью обязательно везде свет, чтобы ни одной тени не было. Свечей напастись не могли, – усмехнулся воин.

– А сейчас стоим и поражаемся, – заулыбался тезка. – И темно здесь, и тесно, вон как свод над головой нависает, а вы и не замечаете вовсе. Случись такое месяц назад, давно уж сомлели бы. Вот и говорю я – значит, и потеря памяти хорошему делу послужить может.

Я растерянно замер, лихорадочно обдумывая услышанное. Вообще все вполне логично. Страхи и фобии прошлого присущи моему старому «я», тогда как «я» нынешнее еще не успело обзавестись ничем подобным. К счастью.

Тряхнув головой, я отогнал непрошенные мысли и, подхватив свободный конец веревки, надежно обвязал вокруг пояса. Поправил ремни заплечного мешка и, приняв от тезки пылающий факел, распорядился:

– Давайте, травите понемногу.

Все оказалось гораздо проще, чем я думал. Веревка надежно меня удерживала, и все, что требовалось, – смотреть, куда ставишь ноги. Сверху донесся нестройный хор голосов:

– Удачи, господин.

– Вы там осторожней, господин.

Огня факела хватало, чтобы освещать небольшое пространство вокруг меня и уплывающую вверх стену. Темная, практически отвесная, лишь с небольшими уступами и карнизами, она казалась бесконечной. На мгновение меня посетила безумная мысль, что это плавное падение в бездну никогда не кончится и я вечно буду болтаться над пропастью, но тут неудачно поставленная нога соскользнула с выемки, и, ощутимо хлопнувшись о стену и чудом не выронив факел, я растерял все мысли и сосредоточился на спуске.

Периодически опуская голову, я видел все приближающийся свет факела, становящийся ярче с каждым мгновением. Спустя несколько минут мои ноги коснулись дна. Рикар сноровисто отцепил веревку и подал сигнал поднимать. Теперь надо дождаться Леви.

– Вы в порядке, господин? – заботливо осведомился здоровяк. – Не ушиблись? Темно тут больно. Но вы не бойтесь, господин. Можно еще факелов запалить. Тут осторожней – этот камень шатается. Давайте, господин, перешагивайте…

– Рикар! – не выдержав, рявкнул я. – Я тебе не маленький ребенок, а ты не моя нянька! И хватит уже называть меня господином! Я с вами опять свое имя забывать начал! Только и слышу – господин то, господин се… И темноты я не боюсь! Лучше по делу скажи – осмотреться успел?

– Да, г… – поперхнулся здоровяк, ошарашенный всплеском эмоций. – Там целый коридор ведет вниз. Уклон есть, но небольшой, обойдемся без веревок.

Пройдя несколько шагов, я убедился в его правоте. Мы преодолели лишь часть громадного разлома, рассекшего тело скалы на две части. Узкий, но достаточно высокий, чтобы не пригибать голову, он начинался отсюда и шел под уклоном вниз, к самому сердцу Подковы.

* * *

Вот уже два часа мы исследовали внутренности скалы. К моему глубочайшему удивлению, естественный коридор, образованный расколовшейся скальной породой, и не думал заканчиваться. Он причудливо изгибался, сворачивал под резким углом в сторону, поднимался и опускался. И общее направление не менялось – мы спускались все ниже и ниже.

Рикар вооружился куском угля и неустанно чертил на серых стенах разлома стрелки, указывающие направление нашего движения, и другие, понятные только ему знаки. Мое робкое замечание, что пока нам не встретилось ни одной развилки и можно не бояться заблудиться, было небрежно проигнорировано.

Идти приходилось медленно и осторожно – не более как час назад впереди идущий Лени провалился по пояс в незаметную на первый взгляд трещину. Застрял плотно, как пробка в винном горлышке. Рикар, изрыгая проклятья, подхватил его под мышки и выдернул одним махом, попутно высказав Лени все, что думал о слепых и тупых. Робкие оправдания Лени – дескать, в неверном свете факела трещина не видна была вовсе – услышаны им не были. С каждым днем я убеждался все больше, что это отличительная черта Рикара – он слышит только то, что хочет.

Слава Создателю, Лени отделался только ободранными коленями и ушибленным задом, и ничто не мешало нам продолжить путь.

Я обратил внимание, что с каждой минутой воздух становится все более сырым. На полу появились мокрые пятна, кое‑где со свода срывались звонкие капли воды. Судя по всему, мы приближались к большому количеству воды.

Спустя еще полчаса коридор круто свернул налево, и, проследовав по нему, мы были вынуждены остановиться – сразу за поворотом он резко обрывался, как будто небрежно обрезанный исполинским ножом. Со всех сторон зияла черная пустота.

Подойдя к краю, я поднял факел повыше и попытался рассмотреть, куда занесла нас нелегкая. Больше всего это было похоже на исполинскую пещеру. Дрожащий свет факела не смог дотянуться до противоположной стены. Принюхавшись и не уловив подозрительного запаха, я швырнул факел вниз. Кувыркнувшись пару раз в воздухе, он с глухим стуком упал на дно пещеры. Прикинув на глаз расстояние до тусклого круга света, я решил, что высота не больше десяти локтей.