За Веру, Царя и Отечество! (СИ) - Кисличкин Михаил

– Откуда такая информация? – Напрягся я.

– Так у нас под арестом аж два правительства сидит в почти полном составе. То, которое красные арестовали в Зимнем и совнарком. Мы с Лавром Георгиевичем решили пока никого из них не отпускать, мало ли как дело повернется.

– Это вы хорошо придумали, – я сделал еще глоток чая. – Так вот господа офицеры, императора с семьей надо освобождать. Решительно и без колебаний. И делать это должны мы, если хотим кем-то стать для России.

– Хочешь вернуть Николаю власть? – Спросил Ребров. – Ты же сама недавно говорила, что вернуться в старые времена не получится, народ не примет.

– Не примет. И возвращать власть, тому, кто ее сам не удержал, я не собираюсь. Но и держать императора под арестом больше нельзя. Надо убедить его помочь нам, другого выхода нет. Если мы возьмем власть сейчас сами по себе, то ничего кроме распада страны или гражданской войны по итогу нам не светит. Попробуем договориться с отрекшимся самодержцем и сделать ему предложение, от которого ему будет сложно отказаться. И делать это снова придется мне, – поморщился я. – Ничего не поделаешь.

Способность мага поднять в воздух груз очень зависит от его магической силы. Но в принципе два-три своих веса унести могли большинство моих юнкеров. Хотя использовать боевого мага как грузчика уставом решительно не рекомендовалось – его боеспособность и защищенность падала в разы, сила на удержание веса расходовалась постоянно и быстро наступала усталость. Но если очень надо – значит можно.

Меня несли Пашка с Ребровым, закутанную по уши в теплый меховой полог. Расходовать силы и тратить свою магию на полет я не собирался. Доктор и так возражал категорически, утверждая, что едва очухавшейся раненой куда-то лететь за сотни километров, это верный шанс поймать горячку и пневмонию, ослабленный организм таких шуток над собой не потерпит. Но выхода не было. Корнилин оставался за главного, а нам требовалось сделать срочный перелет в Тульскую губернию. Император был нужен в Питере, в Зимнем дворце, а не на провинциальном полустанке.

Взлетели утром, на следующий день. Всего семьдесят магов и два десятка сопровождающих офицеров как груз. Хватит ли этого, если охрана от временного правительства откажется нас пропустить к Императору? Думаю вполне, мои ребята уже понюхали пороха и почувствовали вкус победы. Авантюра, конечно, но у меня с начала переворота одна авантюра сменяет другую, так что поздно метаться. Тот же Скорцени освобождал Муссолини при худших раскладах и ничего – справился. Значит и мы должны.

Все оказалось не так уж плохо на самом деле. Летели мы на эшелоне около тысячи, погода для начала апреля стояла теплая, обещая раннюю весну, скорость в строю держали комфортную, сильно не разгоняясь. Часто снижались и делали остановки для отдыха и перекуса в укромных местах. Закутанный в теплые меха и комбинезон я вполне согрелся в дороге и даже ухитрился немного поспать.

Перелет занял весь день, а поздним вечером мы, усталые и голодные, свалились как снег на голову на обитателей деревни Анисимовка Тульской губернии. Небольшая, всего с полсотни дворов, она стояла на отшибе от нитки железной дороги, вдоль которой мы летели, и я решил там заночевать. Крестьяне были не в курсе последних новостей, а боевых магов они видели впервые в жизни, так что переполох мы сначала произвели знатный. Не привыкли в провинции к такому… Но потом Ребров быстро договорился со старостой местной общины, который за мзду малую отвел нам дома под постой и распорядился насчет ужина и я, набив живот вареной картошкой, сваренными вкрутую яйцами, салом и луком, даже ухитрился выспаться на теплой русской печке, так что к утру сил у моей Танечки только прибавилось. Рука периодически болела и почти не двигалась, но сила в орбе появилась – живем!

– Что же ты деточка вся такая худенькая да побитая, – глядя на меня причитала бабка, принесшая в горницу завтрак – яичницу, хлеб и оставшуюся с ужина картошку в чугунке. – Маленькая, одни глаза на лице видны. Неужто мамка с тятькой не кормили?

– Сирота я, – впился я зубами в кусок теплого ароматного хлеба. – Подкидыш.

– Ой, лихо-то какое, – всплеснула руками бабка. – Поди с детства по чужим людям скиталась, материнской ласки не зная, вот и выросла такая злющая…

– Это я-то злая? – Удивился я.

– Конечно, – осуждающе покачала головой бабка. – Тебе бы куклу тискать, а ты одной рукой левольверт сжимаешь. А вторая перевязанная висит. Кто такую девку замуж возьмет?

– Найдутся желающие, – утерев рот рукавом, сказал Ребров и почему-то покосился на Пашку, который чуть не подавился за столом под его взглядом. – Но ты, бабушка, нашу Таню лучше не тронь. Она у нас злая, да и мы не подарок. Помолчи лучше, от греха подальше. Она и так за народ пострадала.

– Так вы, господа маги хоть и в погонах, но за народ? – Вступил в разговор молчавший до того мелкий дедок с всклокоченной бородой. – Как красные али как кто? Тут к нам давеча один в деревню приезжал, все за красных агитировал. Говорил, землицу красные хотят народу раздать. Брешет чи нет?

– Не брешет, – ответил я, макая очищенную для меня Пашкой картошку в крупную серую соль на блюде. – Просто всей правды не говорит. Землицу они народу раздать хотят. А вот урожай с нее – отберут обязательно. Загонят вас вместе с этой землей, хозяйством и скотиной в общины, которые назовут колхозами, и будешь ты работать на общей земле за здорово живешь и палочку трудодня в тетрадочку. На барина раньше два дня в неделю работали, а на колхоз каждый день заставят. А мы – другие. Мы хотим тебе землю для того дать, чтобы и ты на ней заработать мог, если не лентяй, и нам с твоего крепкого хозяйства прибыток был. Вот такая разница, дед. Ладно, заканчиваем политинформацию. Матвей Филиппович, разведку выпускать пора, цель где-то рядом.

– Она уже в воздухе, Таня, с вечера приказал. Как увидят поезд, мы сразу узнаем.

Императорский поезд обнаружило звено Юли на одном из полустанков километрах в тридцати от деревни. Заметить его было нетрудно – вокруг состава хватало военных, целый лагерь разбили. Были даже меры противовоздушной обороны – несколько импровизированных зенитных пулеметов. Но в целом чем-то серьезным охрана поезда не выглядела. Ребров долго изучал лагерь в мощный морской бинокль, прячась за верхушками деревьев прилегающего к железнодорожным путям леса, а потом сделал вывод:

– Расслабленные они какие-то. Ни толковых постов, ни попыток маскировки. Всего в батальоне штыков триста не больше. Говорили, раньше чуть ли не полк был, когда государь отрекался.

– Везде разброд и шатание, – пожал я плечами. Ради такого случая я рискнул снова надеть ранец и сейчас завис рядом со штабс-капитаном, хотя и не был вполне здоров – после недолгого самостоятельного полета меня опять начало немного мутить. – Драться не хотелось бы… Еще заденем его величество. Попробуем поговорить. Но с позиций силы, конечно.

У нас получилось. Юнкера тихонько прошли лесом, прячась между стволов деревьев, и по команде Реброва вылетели к полотну железной дороги и полустанку, охватывая его кольцом. Не прошло и четверти минуты, как вокруг лагеря и поезда зависли маги с винтовками наизготовку в сиянии защитных полей. Солдаты, увидев нас, начали хватать оружие из пирамид, кто-то подбежал к пулемету…

– Бойцы не пытайтесь открыть по нам огонь! – Донесся сверху усиленный магией голос Реброва. – На наши патроны повешены фугасные заклинания, один выстрел и тут будет бойня. С семью десятками боевых магов вам не справится. Мы просто хотим поговорить, пусть ваш командир выйдет на видное место.

– Я командир, – вышел вперед подтянутый офицер лет сорока на вид. – Подполковник Томилин. С кем имею честь?

– Штабс-капитан Ребров и отдельный Российский магический батальон, – уклончиво представился офицер, подлетев к подполковнику вместе со мной. – Нам надо поговорить с его Величеством.