Несущий Свет - Андрей Валентинов

За ужином действительно была какая-то неизвестная Степе рыба и вино в высоких тонких бутылках, показавшееся Косухину жуткой кислятиной. Он почти все время молчал, предоставив Тэду инициативу расхваливать кулинарное мастерство хозяйки и вести с Наташей долгий разговор о преимуществах разных сортов французских вин. Беседа велась, естественно, тоже на французском, и Косухин сразу же почувствовал себя неуютно. Когда они с Наташей бежали по черным коридорам Шекар-Гомпа, никто не интересовался тонкостями вин и его умением вести светскую беседу. Здесь же Степа сразу становился «серой костью» его можно было взять в телохранители и даже посадить за стол, но не больше…

…После ужина перешли в гостиную, и беседа продолжилась. Насколько удалось понять Степе, Наташа и Валюженич теперь говорили об искусстве. Тут уж Косухин окончательно скис и лишь молча курил папиросу за папиросой.

– Вы все молчите, господин Косухин, – Наташа, прервав беседу об импрессионистах, наконец-то обратила внимание на своего гостя. – Вот господину Валюженичу очень нравится Моне…

– Мне Ингвар нравится, – выложил Степа весь свой запас знаний о живописи.

– Ингвар? – на лице девушки отразилось удивление. – Постойте… А вы… Вы, значит, тоже приехали из Индии?

Степа пожал плечами. Даже если бы не запрет врачей, он едва ли стал бы рассказывать Наташе о том, что было. Да и зачем? Эта девица-белоручка, рассуждающая о сортах вин и о живописи, ничем не напоминала прежнюю Наташу.

– И мы, значит, с вами уже были знакомы?

– Да так, немного…

Наташа внимательно посмотрела на него, и в ее глазах мелькнуло странное выражение. Казалось, девушка пытается что-то вспомнить. Но это длилось лишь какой-то миг – и все исчезло. Наташа вновь улыбнулась и заговорила с Тэдом по-французски…

…Степа решил не обращать внимания. Прежней Наташи уже нет, но его попросили охранять племянницу господина Берга, и он должен выполнять свой долг. Извинившись как можно вежливее, Степа попросил разрешения осмотреть второй этаж, где находились жилые комнаты.

Осмотр его удовлетворил. Спальня Наташи выходила не непосредственно в коридор, а соединялась с ним через маленькую комнату, в которой стоял диван и пара кресел. Лучшего места для сторожевого поста не придумать. Дверь в коридор была массивной и закрывалась на засов.

– Полно, господин Косухин! – Наташа наблюдала за его стараниями с легкой, еле заметной иронией. – Поверьте, если бы мне что-либо угрожало, я бы тут же уехала. Я ведь ужасная трусиха! Ну что мне может угрожать в запертом, пустом доме, да еще с двумя офицерами господина Богораза под окнами?

Степа лишь вздохнул.

– Лучше ложитесь спать, господа. Утром я вас разбужу, и вы сможете доложить генералу, что честно выполнили свой долг. В соседней комнате есть еще один диван.

– Оу, конечно! – Валюженич согласно кивнул, украдкой взглянув в сторону Косухина. – Мы лишь пожелаем нашей прекрасной хозяйке спокойной ночи…

Наташа улыбнулась, произнесла «бон нуи» и уже взялась за ручку дверей, но нерешительно остановилась.

– Господин Косухин, можно вас на минуту?

Тэд несколько удивился, но понимающе кивнул и вышел в коридор, заявив, что еще раз проверит входную дверь.

– Степан Иванович, – девушка мгновенье помолчала, а затем решительно подняла голову. – Я знаю, я больна. Но женщины все-таки наблюдательны… Скажите честно, в Индии… мы с вами были не просто знакомыми?

– Ну мы это… – слов не находилось. – Ну, общались…

– Мы познакомились в Индии? Или… еще где-нибудь?

Степа не знал, что и ответить.

– Ясно. Вам тоже велели не беспокоить тихопомешанную. Хорошо, ну а как мы познакомились, вы можете сказать?

– Да просто, Наташа, – не выдержал Косухин. – Я пришел арестовывать вас и Семена. А вы сказали, что вас зовут Али-Эмете…

– Как? – в глазах мелькнуло изумление, затем на лице девушки появилась улыбка: – Значит, я жертва чека? Или вы шутите?

– Ну, шучу… – Степа окончательно смутился и выругал себя за несдержанность. – Да это… ну, в общем…

– Не смею настаивать, господин Косухин. Можете считать, что выполнили свой долг по отношению к моему здоровью и уберегли от отрицательных эмоций… Скажите, а я вас тоже называла по имени?

– По фамилии, – честно ответил Степа, ощущая себя явно не в своей тарелке. Врачи врачами, а он никак не мог понять, отчего от Наташи надо скрывать правду. Едва ли это лучший способ лечения этой загадочной амнезии.

– В таком случае спокойной ночи, Косухин, – в голосе девушки звучала явная обида. Степа вздохнул и в самых расстроенных чувствах опустился в кресло. Ощущал он себя не просто неловко, а, можно сказать, по-дурацки…

– О'кей, я все проверил, – сообщил Тэд, входя в комнату и тоже садясь в кресло. – Двери закрыты, привидений в коридоре не заметил, вход в лабораторию почти что замурован… Я выглядывал в окно: машина мистера Богораза стоит на противоположной стороне улицы и в ней, кажется, двое его людей.

Валюженич говорил по-английски, но Степе теперь не требовалось особых усилий, чтобы понять приятеля. Похоже, Косухин уже вполне овладел полученным им странным даром. Правда, это касалось лишь Тэда – чтоб понять остальных, приходилось напрягать все внимание.

– Заодно позвонил Шарлю, чтобы он не поднял на ноги парижскую жандармерию, – продолжал Тэд. – Пришлось сказать, что мы пошли с тобой в оперу, а то б не отвязался… О'кей, мой бригадир, жду распоряжений…

– А чего? – пожал плечами Степа. – Сиди в кресле – и все. Можешь поспать, я тебя потом разбужу.

– Оу, фельдмаршал, рядовые не имеют права ознакомиться с диспозицией?

– Имеют, – вяло проговорил Косухин.

– Так чего ты боишься? Скажу честно, мне в этом доме не по себе, но не думаю, чтобы Берг послал бандитов прикончить собственную племянницу.

Степа задумался:

– Мне вот чего кажется. Этот Берг, чердынь его, и сам перепугался. Представляю, что рассказал ему этот сморчок… ну, Гастон который. В общем, он решил выждать, но дом все же оставить под охраной.

– Ты имеешь в виду это чудище в подвале?

– Ага. По-моему, это какая-то хитрая машина…

– Ну ясно, что не крокодил! Только зачем делать эту машину из глины?

Косухин пожал плечами:

– Это ты у Берга, чердынь-калуга, спроси. В общем, он мог приказать этому, как его, идолу, действовать, если кто-то войдет в лабораторию. Ведь теперь ясно, что Берг изменил своим…

– Или он управляет им на расстоянии, что столь же логично, – в тоне Валюженича чувствовалось явное сомнение. – Не знаю, Стив. Насчет этого артефакта я не специалист. Но оставлять Наташу в пустом доме, конечно, не следовало. Кстати, ты все-таки ей что-нибудь сообщил?

– Не-а, – Степа замолчал, не желая разговаривать на эту тему. Валюженич внимательно взглянул на него и раскрыл принесенную с собой книгу в богатом кожаном переплете.

Косухину читать было нечего, оставалось либо рассуждать, либо попросту заснуть. Но на последнее Степа не имел права, и он принялся еще раз анализировать обстановку. Вроде все предусмотрено. Через окно к Наташе не добраться: на улице дежурят офицеры Богораза. Дверь в коридор заперта на засов, вдобавок у них два револьвера. Правда, оставался монстр в подвале, но Косухин был уверен, что услышит его тяжелые шаги издалека. Итак, тут все в относительном порядке…

Тэд все-таки задремал, уронив книгу на пол. Будить его Степа не стал, решив посторожить пару часов, а уж потом поспать самому. Было тихо, спокойно – и очень скучно. Книга, взятая Валюженичем, оказалась без картинок, а папиросы угрожающе подходили к концу. Каждые полчаса где-то в соседней комнате еле слышно били часы – и больше ничего не происходило.

Наконец Степа разбудил Валюженича и решил подремать сам. Смущенный тем, что заснул, американец обещал отныне не смыкать глаз и тут же вынул револьвер, пристроив его прямо на коленях. Косухин покачал головой, велел поставить оружие на предохранитель – от греха подальше – и тут же уснул. Как ни странно, во сне время тянулось столь же медленно. Он снова слышал бой часов, но почему-то уже не издали, а совсем рядом, будто они находились теперь прямо над головой. Степа даже слышал стук маятника. Вначале негромкий, он становился все четче, и в его мерном звуке почему-то сквозила угроза. Косухин вдруг почувствовал себя слабым и бессильным перед тем, что надвигалось откуда-то из темных глубин пустого зловещего дома. Надвигалось медленно, неотвратимо, и Степе уже казалось, что он слышит далекий зловещий хохот…

– Стив! – Косухин мгновенно проснулся и выхватил револьвер. В комнате все было по-прежнему. Он прислушался: вдали четырежды негромко пробили часы.

– Извини, что разбудил, – Валюженич говорил как-то неуверенно, чуть ли не виновато.

– Что-нибудь услышал?

– Нет, покой, как в гробнице. Но, понимаешь, Стив… Ну, в общем, мне стало не по себе… Наверно, меня нельзя посылать на фронт…