Мандаринка на Новый год - Дарья Александровна Волкова

– Ничего. Бездельничал. Лежу вот в постели. Вспоминаю. И… думаю о тебе.

Сказал и замолчал. Он никогда не говорил с девушками так. Об этом. О чём там разговаривать? Делать надо. Да он особо и не умеет – говорить, в смысле.

– А о чём… конкретно… думаешь?

Голос ее звучит как-то странно. Будто он ее… взволновал своими словами. Ник прикрыл глаза и продолжил удивлять сам себя. И Любу заодно.

– О том, как ты лежала вчера на этой постели. Без одежды. Как ты выглядела, когда… Знаешь… подушка еще пахнет тобой. – Ого, кажется, его понесло. И ему это нравится, похоже.

– Самойлов… – Она говорит как-то… с какой-то внезапной хрипотцой. – А ты в «Сексе по телефону» не подрабатываешь?

– Что, узнала голос? – хохотнул Ник, ей не удалось застать его врасплох.

Люба ответно рассмеялась.

– Так это ты, мой могучий Супермен в облегающем трико, – произнесла она нарочито томно. – Твоя кошечка-царапка по тебе так скучала, сладкий.

– Я тоже по тебе скучал, – ответил вдруг он совершенно серьёзно.

Снова она молчит. И снова он мысленно ругается на свою несдержанность, внезапную откровенность. А потом она отвечает так неожиданно, что у него перебивает дыхание от ее слов.

– Ник, знаешь… Мне… мне было очень хорошо с тобой. Правда. Ты хотел вчера, чтобы я сказала. Так вот, – она вздохнула, словно решаясь. – Я кончила вчера. Когда ты меня… – Она все-таки задохнулась своими словами, их откровенностью.

Ник не сдержался и выругался. Капец какой-то. Придётся еще раз идти в душ. В холодный.

– Ты чего там ругаешься?

– У меня из-за тебя стояк, – сказал он прямо.

Удивляться уже перестал – тому, что говорит об этом. Тому, что его несёт и, главное, в каком направлении. Этому совершенно новому желанию говорить с ней, хотя бы говорить с ней так откровенно. Раз уж нельзя Любу вот прямо сейчас подмять под себя и… Он застонал.

– Так всё плохо?

Он не знает, но ее там тоже несёт. И она тоже замирает от каждого слова, прижимая плотнее телефон к уху. И для нее это всё тоже в первый раз. Вот такие откровенные разговоры. Раньше просто не было повода и не с кем. А с ним…

– Дискомфортно, знаешь ли! А мастурбация – это давно не наш метод. Так что придётся страдать и терпеть.

– А что, когда-то это был ваш метод?

– Все мальчишки делают это. – Ник ничуть не обескураженно хмыкнул. – В определенном возрасте. Но это было давненько, и, боюсь, я уже порядком подзабыл технику.

– Кошмар.

Он не видит, но она там теперь улыбается от уха до уха.

– Вы ужасно порочны, Николя!

– А что, воспитанные дамы этого не делают?

– Фи! Конечно, нет! И вообще, я не понимаю, о чём ты говоришь!

– Да? – Ник усмехается. – А скажи мне, Любаша, где сейчас твои руки?

Тут только до нее доходит, что свободную руку она неосознанно зажала между бёдрами. Чёрт знает сколько времени назад, кажется, почти с самого начала разговора с ним. Но это не потому… не то… Она резко засовывает руку под подушку.

– А твои?

– Одной рукой я держу вашу фотографию… а другой я думаю о вас…

Люба не выдержала и снова расхохоталась. Ник тоже, потом что-то сказал невнятно.

– Повтори, я не расслышала.

– Да это я не тебе. Ко мне тут заглядывают, интересуются, чего это я, как дурак, лежу в темноте и ржу.

– И что ты ответил?

– Что у меня сеанс секса по телефону.

– Поверили?

– По-моему, нет. Слушай, Люб… Давай встретимся завтра.

– Давай, – нарушая все мыслимые и немыслимые правила кокетства, сразу отвечает Люба.

– Только это… у меня завтра дома родители… в смысле, мы не сможем у меня…

– Самойлов! Я тебе только для секса нужна?

– Нет. Давай в кино сходим, хорошо?

– Хорошо.

Она нажимает отбой. Кто так с парнями говорит, Люба! Нельзя же! А плевать. С ним хочется именно так. Нет никакого желания ломаться и кокетничать, а хочется ляпать, не думая. И смеяться. И слушать его смех. А еще – замирать от его неожиданных и откровенных слов. Она и предположить не могла, что Ник вот такой: может и рассмешить, и заставить сердце замереть. Наверное, она его плохо знает. А то и не знает совсем.

Он кладёт телефон на пол. Переворачивается на живот, морщась. Лень еще раз идти в душ. Может, удастся уснуть так? А подушка действительно пахнет ею…

Глава восьмая,

в которой будет кино и… нет, не домино

Люба в очередной раз стала сравнивать Марка и Ника. Ник ездит на метро, а она давно привыкла к тому, что ее возят на машине. И билеты покупались не заранее, как это делал Марк, а перед самым сеансом – даже в очереди постояли. А потом пришлось оттаскивать Ника от стойки с попкорном: он так упрямился, что вынудил ее даже ногой притопнуть. На его лице было неподдельное изумление: «Как это в кино и без попкорна?» Но Люба была непреклонна, и Ник со вздохом уступил. Однако пива все-таки купил – себе, а ей – баночку спрайта.

И места были самые обыкновенные, не ВИП, но хорошие, в середине зала. Фильм – какая-то заурядная комедия, среднесортная. Но ей парадоксально всё это нравится – с Ником ей гораздо лучше, чем с Марком. Потому что комфортно, удивительно комфортно с Ником. Кстати, о комфорте. Ник, развалившийся в кресле рядом, с бутылкой пива в руке, выглядел совершенно расслабленным. Довольно смеялся непритязательным шуткам и комичным ситуациям, отпускал комментарии, которые зачастую были смешнее самой комедии. И не предпринимал никаких попыток как-то… Не делал ничего из того, что пытался делать с ней Марк на так нелюбимых ею ВИП-диванах. И это ее к середине фильма стало уже всерьёз расстраивать. Именно поэтому, когда его ладонь все-таки легла ей на колено, Люба не смогла сдержать довольный вздох. А потом, когда он этим и удовлетворился, продолжая увлечённо смотреть фильм, спустя пару минут сама, с каким-то сладким ужасом внутри, подвинула его ладонь выше по бедру. Сразу почувствовала, как он замер, мгновенно забыв и о пиве, и о комедии. Пальцы его дрогнули, погладили ткань джинсов. Потом он сам сдвинул ладонь еще выше, почти до… Она неосознанно чуть развела ноги. Пальцы Ника сжались на ее бедре. А потом он резко убрал руку, наклонился к ее уху:

– Люб, не делай так. Я же не