Первая любовь — навеки - Гарриет Хок

«Словно корову, которую продают на рынке», — подумала Пэтти. Она взглянула вниз на Джеффа, сидящего на складном стуле. Он сложил руки у лица, как для молитвы, и барабанил кончиками пальцев. Рядом с ним стояла Элизабет. Молодая женщина качала головой и морщила лоб.

— Ты ведь нам не выдаешь, для рекламы какого товара производится съемка, Джефф. Но я считаю, что это просто срам — заставлять Пэтти выходить в таком виде.

— Элизабет права, — вмешался в разговор Джек. — Лифчик вообще никуда не годится. Все вместе — просто маразм. Не имею ни малейшего представления, каким образом можно сделать детку привлекательной в этом дерьме.

— О’кей, — сказал Джефф. — У меня ведь тоже есть глаза. — Он подошел к Пэтти и обнял ее за плечи. — Быстренько переодевайся. Мы поедем и подыщем тебе что-нибудь другое.

— Очень разумно, — кивнула Элизабет, когда Патриция скрылась в костюмерной. — Я думаю, ей отлично подойдет изысканный цельный купальник. Через пару кварталов отсюда находится новый торговый центр с супермодными бутиками. Вы наверняка там что-то найдете.

И действительно, девушка сразу же обнаружила купальник, который ей великолепно подошел. Бирюзового цвета, со светло-зелеными полосками и розовыми горошками.

— Последний писк, — засмеялась она. — В этом году тот, кто хочет одеваться по моде, носит цвета Майами.

Купальник был цельнокроеный, но производил впечатление бикини. Треугольная нижняя часть поднималась по бокам почти до талии. Отсюда шли две узкие полоски ткани, которые перекрещивались на спине и затем расширялись.

Они проходили под мышками и на груди образовывали бюстгальтер. Его чашечки были также треугольной формы и соединялись застежкой в виде крупной английской булавки розового цвета.

— Надеюсь, у тебя не будет неприятностей с твоим заказчиком, — поинтересовалась Пэтти, когда через полчаса они вернулись в ателье.

— Не думай об этом, — успокоил ее Джефф. — Я сумею им все объяснить. Если фотография получится такой, какой я ее себе представляю, вообще не будет иметь значения, что за купальник на тебе.

Все остальное пошло как по маслу. Джек Уэлби работал спокойно и сосредоточенно. Его указания были ясными и точными. Пэтти, привыкшая к рычанию Фреда Уилсона, просто отдыхала. Ей очень понравилось, как Джек обращался со своей ассистенткой.

Если Элизабет вставляла замечание или даже предлагала что-то изменить, он внимательно выслушивал ее и, немного подумав, отвечал, почему то или иное, по его мнению, не сработает. Джефф вообще ни во что не вмешивался, кроме одного-единственного раза.

— Надо бы использовать ветродув, — предложил он. — Я бы хотел, чтобы волосы у Пэтти развевались. Думаю, для сцены на пляже это будет выглядеть натуральнее.

— Если бы я подробнее знал, чего ты на самом деле от меня ожидаешь, то мог бы, разумеется, предложить еще ряд вариантов, — сказал фотограф. — Я действую совершенно вслепую. Неужели ты не можешь даже намекнуть, Джефф?

— То, что ты до сих пор делал, просто великолепно, — только и ответил ему Флаунт и снова уселся в сторонке на свой складной стул.

— Ну ладно, — вздохнул Джек. — Придется продолжать так.

Через три часа они закончили работу. Элизабет собрала отснятую пленку и исчезла с ней в лаборатории. Джефф хотел сегодня же вечером посмотреть снимки, чтобы отобрать лучшие для показа своему клиенту.

Они попрощались с фотографом, и Джефф повез Пэтти домой. Девушка устала и хотела отдохнуть. Поскольку у Флаунта были еще дела в бюро, он высадил ее перед виллой и обещал завтра позвонить.

7

Последующие дни были насыщены событиями. Фотографии, предложенные Джеффом фирме Хопкинса, вызвали сенсацию. Все согласились, что рекламная кампания будет иметь колоссальный успех.

Пэтти вызвали по телефону в ателье Джека Уэлби, чтобы сделать решающий снимок с мороженым Хопкинса в руках. На сей раз обстановка была куда более нервной, так как помимо фотографа и его ассистентки Элизабет присутствовал целый штаб специалистов по рекламе. Их главной заботой было то, чтобы мороженое Хопкинса предстало в самом выгодном свете.

Съемки продолжались целых два дня, потому что каждый из этих специалистов считал своей обязанностью придираться к любому пустяку. Особенно не давал житья некий мистер Беркхэм. Он обращался с Пэтти так, словно перед ним был чурбан, который он по своему усмотрению мог передвигать в любую сторону.

Джек Уэлби и Элизабет делали все, что было в их силах, но мистер Беркхэм не упускал малейшей возможности, чтобы продемонстрировать, кто здесь главный. Иногда Патриции хотелось все бросить и уйти домой. «Если бы Джефф сидел на съемках, мне было бы проще справиться с этим неприятным типом», — думала она.

Но Флаунт был настолько занят, что встречался с Пэтти крайне редко. Пару раз Джефф ночевал у нее, и тогда девушка светилась от счастья. Чем лучше они узнавали друг друга, тем больше она убеждалась в том, что любит его. Но в то же время ей становилось все труднее прямо смотреть ему в глаза. Она смущалась, когда он заводил разговор о своих профессиональных планах, которые должны были быть тесно связаны с ее собственными. В тот день, когда во всех крупных иллюстрированных журналах появилась первая фотография Патриции, Джефф решил с ней поговорить.

— Что с тобой происходит? — спросил он, когда она лишь мельком взглянула на снимок и тут же отвернулась. — Я чувствую, что с некоторых пор тебя что-то угнетает. Не пора ли нам это обсудить, как считаешь?

Пэтти сидела, подобрав под себя ноги и сжавшись в комочек, в одном из старомодных кресел. Она понимала, что Джефф прав и следует рассказать ему, что произошло.

— Боюсь, я совершила ужасную глупость, — тихо начала девушка. — Мне даже страшно говорить с тобой об этом. — Она опустила голову. — Сама не могу понять, почему это сделала.

Джефф сидел в кресле напротив. Он слегка наклонился вперед, уперевшись руками в бедра, и выжидательно смотрел на нее.

— Ничего такого уж страшного быть не может, — подбодрил он Пэтти. — Просто расскажи мне все с самого начала. Что бы ты там ни натворила, всегда есть выход.

— Я подписала кое-какие бумаги у Бальдена, — выдавила из себя Патриция. — Он велел вызвать меня к себе и предложил более выгодный контракт, и я… — Голос ее задрожал и смолк.

При имени конкурента Джефф подскочил как ужаленный.

— Поподробнее, — резко сказал он. — Когда это случилось и, самое главное, что именно ты подписала?

— Мы как раз закончили съемки у Джека, — продолжала Пэтти, запинаясь на каждом слове. — В тот день мистер Беркхэм особенно придирался ко мне. И на твой счет высказывался не слишком лестно. Называл тебя «бабочкой-однодневкой», «мыльным пузырем» и утверждал, что в мире рекламы ты никогда не завоюешь достойной позиции. Я страшно разозлилась.