Отзвук - Георгий Черчесов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты загонишь себя, — пытался я вразумить ее. — Ну что плохого, что я вместе с товарищами обедаю в столовой?
— Ты сравниваешь домашнее и стряпню в столовой? — обижалась она. — Я же вашу повариху знаю, — неряха, какой свет не видел. Посмотри на ее мужа, тощий, как лезвие кинжала. Разве такая хозяйка может готовить хорошо.
Как-то я наткнулся на маленький пруд, образовавшийся у подножия скалы после взрыва, который отбросил породу в пропасть и одновременно углубил естественную нишу, и вода с реки хлынула в нее. Я решил перекрыть перешеек, через который проникали ледяные потоки, рассчитывая, что солнцу удастся нагреть воду. Полчаса работы на бульдозере — и дело сделано. На третий день вода потеплела настолько, что я рискнул войти в пруд. С тех пор я ежедневно, возвращаясь домой, делал маленький крюк и наслаждался «личным» бассейном. Раз в неделю я открывал перешеек, и свежая вода заполняла нишу.
Эльза потом признавалась, что цепь каменных громад, белоснежные вершины, скалы, нависшие над ущельем, и пробивающаяся по узкому логову бешеная река поразили ее.
Но гул моторов, лязг железа и визг шин огромных самосвалов, носившихся по крутым дорогам, раздражали. Здесь, в заоблачной выси, они заглушили все природные звуки, и встревоженные горы недобро и глухо ворчали раскатистым эхом. Ранним утром, пока строители-дорожники не приступали к работе, или вечером, когда затихал шум машин, она спешила мимо сторожевой башни к небольшому обрыву, срывала с себя цветастый халат, — он небрежно ложился ярким пятном на камень, — и, вскинув руки, прыгала вниз…
В тот вечер, как всегда, беззаботная, она вприпрыжку явилась на заветное место. Только желанием поскорее окунуться в освежающие воды можно объяснить, что она не заметила на камне майку, джинсы, магнитофон.
Нырнув, я медленно поплыл, почти у самого дна пруда, не подозревая, что на меня камнем падает девушка. Довольно сильный удар по спине вывел меня из состояния блаженства. Вода погасила скорость ее падения, иначе было бы худо и ей, и мне. Я пошел было ко дну, но энергично оттолкнулся ногами и, вынырнув, невольно застонал. И тут я увидел ее, испуганную, отфыркивающуюся, изумленно глядящую на меня огромными встревоженными и одновременно озорными глазами. Я обхватил руками поясницу, стараясь унять боль. Похоже, она тоже пострадала, потому что тут же стала массировать ладонями свои длинные загорелые ноги.
— Ты что, ослепла? — сердито спросил я ее.
— А чего ви прятались… там… под водой… — морщась то ли от боли, то ли от моего грубого тона, заявила она. — Я не виновата…
Я молча стал карабкаться на «берег».
— Вам плохо? — полезла следом за мной девушка.
На площадке, стараясь унять боль, я разминался минут десять. Она, не скрывая лукавой улыбки, наблюдала за мной, потирая колени. Я не смотрел на нее, но ее синий купальник так и лез в глаза. С трудом переводя дыхание, я уже без раздражения проворчал:
— Так можно человека угробить.
— Это есть ужасный удар, — согласилась она.
— Еще хорошо отделались, — я сердито покосился на нее. — У вас в Латвии, когда с высоты прыгают, не смотрят, есть кто там внизу или нет?
— У нас в Латвии… Ты угадал. По акценту, да?
— И по прыжку тоже.
Оценив мой злой юмор, она рассмеялась, как-то очень мелодично, будто, колокольчик потревожили. И от этого смеха у меня слегка зашлась душа, какое-то незнакомое чувство то ли страха, то ли восторга сковало меня, и я оторопело уставился на нее. Наверное, взгляд у меня был очень странный, потому что она вдруг испуганно замолчала, прикрыв рот ладонью.
— Ну ты даешь… — пробормотал я.
— Ну ты даешь… — повторила она, словно запоминая понравившуюся фразу.
— Чудная! Из театра, что ли? Ой! — вскрикнул я от боли в пояснице.
— Очень больно? — спросила она.
В ее голосе мне послышалось не только сочувствие и раскаяние, но и поддразнивание. Я подозрительно покосился на нее: похоже, она даже довольна происшедшим.
— Вы не мастер спорта?
— Я новочиха, — покачала она головой.
— Ты хочешь сказать, новичок? — поправил я ее.
— Новичок есть мужчина, а я новочиха, — возразили она.
— Ладно, пусть будет так, — усмехнулся я.
— Ты еще больше не сердитый?
— Как это, еще больше?
— Ви есть профессор! — строго глядя мне в глаза, обвинила она.
— Похож?
— Ми беседываем одну минуту — вы уже сделали два…
— Не беседываем, а беседуем…
— О-о! — она схватилась за голову: — Еще один! За одну минуту — три замечания! Это есть профессорский привычка.
— Не поправлю, в другой раз на том же слове споткнешься. — Я пожал плечами. — Впрочем, мне-то что? Не нравится — не буду! Извини, пожалуйста!
— Буду смотреть на последовающий… — она выжидающе сделала паузу, ожидая поправки.
И я на самом деле попался на ее удочку.
— Не поел… — начал я, но вовремя спохватился: — А-а! Говори, как хочешь.
Она не сводила с меня глаз, наслаждаясь моим смущением. Потом продолжила:
— …на последующий поведений… молодой человек по имени… Э-э, я не знаю имя моей жертва.
— Ну, до жертвы, положим, еще далеко, — оскорбился я. — Я не из слабосильных. — Отвернувшись, я стал натягивать джинсы.
— Это я сразу замечала, — насмешливо произнесла она.
Еще и кокетничает. Наверное, думает, я так и растаю, и буду даже страшно рад, что она меня чуть не утопила. Но петушился я напрасно. Глаза мои сами собой поворачивались на загадочное синее пятно. И впрямь она загадочная. Минуту кажется, что она очень хочет познакомиться, но в следующую минуту ей будто не терпится, когда же я исчезну. Голова моя пошла кругом, и я, буркнув: «Прощай», бросился со всех ног по тропинке, круто спускавшейся вниз, к дороге, и мне стоило больших усилий семенить заплетающимися от напряжения ногами. Не оглядываясь, я направился к бульдозеру, и уже, садясь в кабину, услышал:
— Купайтесь утром, вечером буду я!
Каково же было мое удивление, когда утром, взбираясь на скалу, я увидел на камне пестрый халат. Сердце мое сладостно екнуло, зачастило… Я вскинул голову. Она сидела на краю скалы, свесив ноги и наслаждаясь моим изумлением. Она не успела скрыть довольной улыбки, которая обожгла меня смутной надеждой. Но когда я уже был готов простить ей эту игру, она вдруг нахмурилась и заявила мне:
— Зачем ви утром пришли? Это мое время.
— Неправда! — возмутился я. — Твое время вечером.
Она вскочила и, показав рукой в сторону тоннеля, сказала пренебрежительно:
— Теперь я знаю, ви оттуда! Оттуда!
Удивившись ее сердитому тону, я гордо произнес:
— Да, это мы пробиваем тоннель. Четырехкилометровый!
— За это вас надо… надо… убить.
— Убить? Вот это да. Знаешь ли…
— Знаю! — прервала она меня. — Посмотреть туда! Это же фантастично! Красота какая! Этот ландшафт видел первобытный человек. Даже раньше! И он не испортил красота! — У нее задрожал голос. — А наши дети не увидят. Мы украли у них эта красота! Мы оставили вот это! — Она махнула рукой в сторону стройки: — Осколки! Грязь! Скверно! Очень скверно! Ви украл у своего ребенка красота!
— Да откуда у меня ребенок? — окончательно смешался я.
— Будет ребенок, будет! — заверила она. — Но он будет Несчастный, потому что его отец разрушал всю красоту!
— Ну, это ты брось! — рассердился я. — Я ему подарю дорогу! Самую короткую на ту сторону гор. Действующую и летом, и зимой. Я ему подарю электростанцию. Четырехкаскадную!
— Четырех-каскад-ную! — передразнила она меня.
— Мы жилы из себя тянем, чтоб поскорее пробиться сквозь эти громады, а ты нас преступниками считаешь. Ты же не знаешь: зимой отсюда невозможно перебраться на ту сторону. Снег, обвалы, бездорожье. Я в эту зиму застрял вон там, в этой красоте, так, что спуститься не мог!
— Не надо! — усмехнулась она. — Все равно ви человек-вредитель! А кем ты работаешь? — вдруг совершенно мирным голосом спросила она.
— Пока бульдозеристом. Но я учусь. Заочно. И скоро стану инженером.
— Ты знаешь, у папа в библиотеке есть книга. Генрих Юлиус Клапрот написал.
— Не знаю такого, — признался я.
Она понимающе кивнула головой и процитировала:
— «При слиянии речки Сгела находится селений Нижний Срамаги…»
— Зарамаг? — уточнил я.
— У Клапрота написано: «Срамаги»… — пояснила она и продолжила: — «… находится селение Нижний Срамаги с несколькими сторожевыми башнями…» — Она показала на виднеющуюся сторожевую башню. — «… Около него находятся развалины крепости, которая была построена царицей Тамарой. Это селение тянется очень далеко по левый берег реки, и его жители большие разбойники, незнакомые с законами гостеприимства…» — и неожиданно спросила: — Твой отец откуда родом?
— Как раз отсюда, — подтвердил я и спохватился: — А-а… Спасибо. Выходит, я потомок разбойников? Ну дает твой Клапрот. Мне бы добраться до него!