Сослан-богатырь, его друзья и враги - Юрий Либединский

Вошел он в дом и спросил у Шатаны:

— Бабушка, скажи, кто убил отца моего?

— Я слышала, что своей смертью умер отец твой, дитя моей дочери. Кончился срок его жизни. Рада я, что сам ты цел, невредим и с великой честью вернулся из опасного похода!

Но не верил ей Ацамаз. «Буду ловить в тот же капкан, в который мать поймал», подумал он и попросил ласково:

— Захотелось мне, бабушка, зерен, которые ты так вкусно поджаривала для меня, когда был я мал.

— Стоит ли говорить об этом, дитя мое! — весело сказала Шатана. — Поджарить зерна легче, чем голову почесать.

Быстро поставила она на огонь сковороду и поджарила зерен. Наполнила она поджаренными зернами деревянную чашу и поднесла ее Ацамазу.

— Разве деревянной рукой воспитывала ты меня, бабушка? — с упреком спросил Ацамаз у Шатаны, указав на деревянную чашу.

Тогда голой ладонью взяла Шатана полную горсть горячих зерен и протянула их Ацамазу. Но тут стиснул он руку ее с горячими зернами и спросил еще раз:

— Скорее говори, кто убил отца моего?

Жгли горячие зерна ладонь Шатаны, не стерпела она и сказала:

— Правды, верно, не скроешь! Убил отца твоего Мысыр-алдар, а случилось то на нихасе нартов.

Отпустил Ацамаз руку Шатаны. Стоит она перед ним и, как ребенка, качает руку.

— И все нарты видели, как насильник убил отца моего? — спросил Ацамаз. — Неужто никто из вас, Ахсартагата, не вступился за отца моего? Ведь я вам родной!..

Опять смолчала Шатана.

Встал Ацамаз и ушел прочь.

Вот пришел Ацамаз на нихас нартов и сказал:

— Узнал я, как убили отца моего! Не без вины вы предо мною за его смерть. Потому требую я, чтобы заплатили вы за смерть отца моего. А кто не заплатит, тому Сослан расскажет, как я одной пяткой своей разрушил Черный Утес и осколками его уничтожил стену крепости Хиз. Не многого требую я от вас в искупление вашей вины. Я строю себе дом. Нужны мне для дома столбы из стволов азалий. Хочу я, чтоб привезли вы мне эти столбы. Для главной поперечной балки нужен мне ствол гребенчука. А переднюю потолочную балку хочу делать я из ствола алычи. Если вы мне все это достанете, то все счеты между нами будут покончены.

У нартов отлегло от сердца, когда услышали они, какой леткой дани требует от них Ацамаз. От каждого дома взяли они по паре быков и скорей поехали в лес, чтобы найти там и нарубить деревьев, нужных для постройки дома Ацамаза.

Ездят, ездят нарты по лесу, и хоть много азалий попадается им, покрытых красивыми красными и желтыми цветами, но только до пояса человека достигает азалия и не годится она для столбов дома.

Строен и красив гребенчук, но не толще он руки человека, и ни одного деревца не нашли они, подходящего для поперечной балки.

Вкусны плоды алычи и раскидисты ветви ее, но тонки и гибки они, и самая толстая из них не удержит кровли.

С опущенными головами вернулись нарты из леса, собрались они и сказали Ацамазу:

— Кругом все леса исходили мы, но не нашли ни одной азалии, пригодной для столба, не сыскали мы гребенчука для главной поперечной балки и алычи — на переднюю потолочную. Но, может быть, умилостивится сердце твое и ты скажешь нам, чем другим можем мы заплатить за твою обиду?

И ответил им Ацамаз:

— Вот кожаный мешок отца моего. Наполните его до краев пеплом пурпурношелковых тканей!

Молча, опустив головы, выслушали нарты приказание Ацамаза. Но что было им делать? Многие нарты были в походе против Челахсартага, видели они, как маленький Ацамаз одной своей пяткой раздробил Черный Утес и обломками его разрушил стену крепости Хиз. Собрали нарты шелковые одежды своих жен и детей и зажгли из них костер на вершине Уаскуппа. А Ацамаз в это время взмолился Повелителю ветров:

— Ветер ветров, пошли на землю крутящийся вихрь и вертящийся смерч!

И только нарты сожгли шелковые одежды своих жен и дочерей, как прошел по земле крутящийся вихрь, вертящийся смерч, разметал драгоценный пепел, и даже с наперсток его не осталось. Печальные, собрались нарты и сказали Ацамазу:

— Видишь, мы раздели своих жен и дочерей. Все драгоценные шелковые одежды свезли мы на ослах на вершину Уаскуппа и сожгли там. Но поднялся крутящийся вихрь, вертящийся смерч и даже с наперсток не оставил нам пепла. Скажи, что сделать нам, чтобы заплатить тебе за обиду?

И сказал им Ацамаз:

— Не хочу я больше жить с вами! И чтобы вам избавиться от меня, а мне избавиться от вас, соберите побольше колючек, разведите костер и сожгите меня на этом костре.

Ни одного колючего кустарника не осталось по всей нартской стране. Громадную гору его собрали нарты. Ацамаз взобрался на эту гору, на самый верх, и сел там, широко раздвинув ноги. Разожгли нарты костер, быстро побежало пламя по сухим колючим сучьям, и вот уже огонь охватил всю гору. Смотрят нарты на громадный костер и надеются, что сгорит наконец Ацамаз и избавятся они от него. Все жарче разгорается костер. После красного занялось уже синее пламя, и докрасна раскалился Ацамаз.

Тут спрыгнул он с костра прямо туда, откуда бил источник, который поил водой все нартское селение.

Сразу в пар превратился источник и высох. Изнемогают нарты от жажды, а негде взять им воды. Раскаленный Ацамаз сидит на их источнике и не дает нартам воды.

И тут весь род Ахсартагата, с Урызмагом и Сосланом во главе, пошел к Ацамазу и сказал ему:

— Мы не проливали крови отца твоего. Но мы виноваты перед тобой за то, что не сказали тебе правды. Ты ведь наш родич, так будь милостив к нам! Был ты мальчиком, стал доблестным юношей. Добывай себе невесту и живи среди нас, как нарт среди нартов.

И ответил им Ацамаз:

— Вы не пролили кровь отца моего, и я вашу не проливаю. Но обрек я вас на мучения за то, что вы, вольные нарты, позволили кичливой собаке Мысыр-алдару обнажить свой меч на священном нихасе и убить моего отца! И еще дивлюсь я, нарты, недогадливости вашей. Неужели сами не знаете вы, чем вам надлежит искупить вину передо мной?

И тут первым догадался Сослан:

— Верно сказал ты, маленький Ацамаз! Мы сидим по домам возле жен и совсем забыли о походах. Надлежит нам отправиться в страну Мысыр и отомстить собаке Мысыр-алдару за его злодеяния.

Долго ехали нарты в страну Мысыр. Три раза подымались на белые горы и три раза опускались в зеленые долины. Прошли через страну серого камня и через страну серных равнин.

И вот перед ними синее море, а за морем еле видна желтая полоска — песчаный остров Мысыр.

Бурливо синее море, а что станешь делать? Слово Ацамазу дано, надо его держать. Направили коней в море храбрые нарты. День плывут, ночь плывут. Кто в соленой воде захлебнулся, кто коня назад повернул.

Только Ацамаз и с ним доблестные мужи Ахсар-тагата вывели коней на желтый прибрежный песок острова Мысыр.

Глядят — желтая пустыня перед ними, а вдали видны остроконечные каменные шатры Мысыр-алдара.

Заплакал тут Ацамаз и сказал:

— Все верно, как рассказывал мне отец. Здесь родина его, здесь счастливо жил он, пока насильник Мысыр-алдар не сделал его безродным скитальцем. А теперь не удивляйтесь тому, что я буду делать. Не легко дастся нам победа над проклятым Мысыр-алдаром!

Искупал тут Ацамаз своего коня, обмазал его сухим чудодейственным клеем и заставил его вываляться в прибрежной гальке. Затем он снова обмазал его клеем и вывалял его в песке. И стал его конь ростом с гору.

— А теперь ройте глубокие ямы! — сказал Ацамаз. И когда нарты вырыли глубокие ямы, велел им Ацамаз спрятаться в эти ямы.

— Глядите, что будет! — сказал Ацамаз. — Сейчас конь мой будет сражаться с железным жеребцом Мысыр-алдара, охраняющим остров Мысыр. Сначала будут они лягать друг друга задними копытами, и когда их булатные подковы ударятся друг о друга, тогда вспыхнет огонь и загорится земля. Тогда берегитесь и не вздумайте выглянуть из ям, не то несчастье постигает каждого любопытного. Потом они будут кусаться и бить друг друга передними копытами, и такой ветер поднимется от их бурного дыхания, что на целую пядь разнесет он верхний слой земли. Не двигайтесь с места в это время, не то прах ваш развеется но лесам и равнинам. Когда же настанет время действовать, я сам скажу вам об этом.

Сражаются, не щадя друг друга, железный жеребец и конь Ацамаза. От искр их булатных подков такой огонь разгорелся, что вспыхнула земля.

Не сдержал Урызмаг любопытства, выглянул из ямы, и запылала длинная его борода. Ацамаз ловко потушил ее и сказал:

— С этого времени да будет у нартов новый обычай: носить бороды такой длины, какой она стала сейчас у нашего старшего.

Железный жеребец и конь Ацамаза пустили в ход зубы и передние копыта. Такой поднялся ветер, что на целую пядь взвихрил он верхний слой земли. И опять не сдержал Урызмаг своего любопытства. Поднял он голову из ямы, и сорвал ветер верхнюю часть его черепа и понес ее прочь.