Если бы Гитлер взял Москву - Вячеслав Шпаковский

Американские самолеты были также хорошо видны, и все они стояли на аэродромах. Не было никаких признаков того, что на базе объявлена тревога. «Тора! Тора! Тора!» («Тигр! Тигр! Тигр!») — передавал его радист адмиралу Нагумо, — неожиданность нападения была полной! Затем Футида посмотрел назад и увидел позади себя небо, полное самолетов. «Приступить к атаке!» — отдал он приказ своим самолетам по радио, сопроводив его сигнальной красной ракетой, которая означала, что следует действовать по плану «А». В соответствии с ним торпедоносцам следовало атаковать линейные корабли, стоявшие на так называемой «Аллее линкоров». Горизонтальные бомбардировщики должны были подняться до кромки облаков и оттуда сбросить термитные бомбы на нефтехранилища; пикировщикам следовало бомбить танкеры и те «внутренние» линкоры, которые были недосягаемы для торпед. Часы его показывали 7 часов 49 минут. Спустя шесть минут на цели пошли пикирующие бомбардировщики, минуту спустя свой удар нанесли торпедоносцы. Уничтожение Перл-Харбора началось…

В одной из арабских сказок про знаменитого Багдадского вора рассказывалось о том, что сокровищницу калифа Багдада охраняли три громаднейших негра, столь сильных, что каждый из них мог в одиночку бороться с быком, из-за чего она считалось абсолютно недоступной для грабителей! И все-таки знаменитый Багдадский вор ее обокрал! Внимательно наблюдая за стражами, он заметил, что один из негров подвержен курению гашиша и все время спит, даже на ходу; другой был трусливым настолько, что шуршание мыши в траве повергало его в трепет, а третий был глух, словно пень.

Разведав все это и дождавшись темной ночи, Багдадский вор взял выдолбленную тыкву, прорезал в ней глаза и оскаленный рот, укрепил внутри свечку, поставил ее себе на голову и, облекшись в белый саван, возник, словно привидение, на пути у трусливого негра. Тот вскрикнул и упал замертво. Глухой не услышал, сонливый не проснулся… А тем временем Багдадский вор вошел в сокровищницу калифа и украл из нее столько сокровищ, сколько был в состоянии унести!

7 декабря 1941 года нечто подобное произошло и в

«Жемчужной гавани» острова Оаху…

«А ведь все могло быть совершенно иначе, — думал Футида, разглядывая сверху результаты действия самолетов своей волны, — совсем иначе, если бы в дело не вмешался сам адмирал Ямамото». Он вспомнил тот день, когда вместе с другими офицерами его совершенно неожиданно пригласили на встречу с адмиралом. «Зачем, собственно, — подумал еще тогда Футида, — ведь все уже давно решено, подготовка к атаке практически завершена, что можно тут еще обсуждать?» Но оказалось, что пригласили его совсем не напрасно. Более того, он был просто поражен услышанным.

«Сегодня ночью, — своим спокойным, негромким голосом обратился к собравшимся Ямамото, — я видел сон, в котором ко мне явилась наша мать — богиня Аматэрасу. «Ты хочешь уничтожить корабли врага, — сказала мне богиня, — но ты забываешь о том, что прямой путь к победе далеко не всегда самый лучший. Вспомни историю. Разве наши предки побеждали своих врагов только силой? Нет, очень часто они старались изолировать их, сделать так, чтобы сила врага вроде бы и не уничтожалась, но как бы совсем переставала существовать, а тем временем люди вроде Ода Набунага и Иэясу Токугава торжествовали победу. Дзю-до — гибкий путь к победе куда более разумен, нежели путь грубой силы, доступный любому иноземному варвару». Услышав эти слова, — продолжал адмирал, — я сразу же проснулся и потом еще некоторое время лежал и размышлял. И вот к какому заключению я в итоге пришел, как Главнокомандующий Объединенного флота:

— Мы нанесем удар по американской базе на острове Оаху, но нашей главной целью будут не стоящие там боевые корабли, а резервуары с жидким топливом, которые, собственно говоря, и делают этот остров столь важной стратегической базой. Многие годы американцы завозили туда горючее для своих кораблей, так что теперь его там сотни тысяч тонн. Лишив американцев горючего, мы лишим их и кораблей, действующих на Тихом океане, потому что тогда им вновь придется завозить его на эту базу из Штатов, а мы им этого как раз и не позволим, развернув завесу из подводных лодок к востоку от Гавайских островов. Попасть в танкер торпедой несравненно легче, чем поразить военный корабль, следовательно, возместить уничтоженные запасы они будут уже не в состоянии, в особенности если мы также уничтожим и разгрузочные терминалы. Таким образом, уничтожение запасов топлива на острове Оаху станет куда более существенным ударом по врагу, нежели вывод из строя нескольких его боевых кораблей».

Наступило молчание.

— Мы что же, даже не попытаемся нанести по ним удар? — спросил крайне изумленный капитан Куросима. — Ведь весь план в этом случае придется менять, многое переделать, а времени на это у нас уже практически нет.

— Я думал об этом, — все так же спокойно ответил ему Ямамото, — и, как мне кажется, нет никаких особых причин ни для того, чтобы менять план, ни для того, чтобы так волноваться. Мы просто совсем немного его скорректируем.

По данным разведки, — тут Ямамото подошел к большому макету, изображающему «Жемчужную гавань», и, взяв в руки указку, показал собравшимся сделанные на ней сооружения, — основные склады с топливом находятся здесь, здесь и здесь. Вот — резервуары с топливом для текущих нужд флота, а вот это — главные хранилища, заглубленные в грунт.

По первоначальному плану наши горизонтальные бомбардировщики должны были сбросить 800-килограммовые бронебойные бомбы на корабли. Теперь им предстоит сбрасывать термитные бомбы на нефтехранилища. Легкие пикирующие бомбардировщики, несущие бомбы в 250 кг, сбросят их на авианосцы и те резервуары с топливом, что уцелеют после первой атаки. Торпедоносцы атакуют торпедами авианосцы, линкоры и танкеры — для них это будут приоритетные цели, а если каких-то кораблей в гавани почему-нибудь не окажется, то пусть себе топят любые другие судна. Впрочем, хочу подчеркнуть, желательно не столько топить вражеские корабли, сколько постараться нанести им возможно более тяжелые повреждения. Люди по своей натуре весьма глупы. Им часто бывает жаль расставаться с поломанными вещами, и они будут пытаться их починить. А это — время, это потребность в рабочих руках и материалах, не говоря уже о топливе, которого американцам после нашего удара будет катастрофически не хватать. Что касается истребителей, то они займутся самолетами на аэродромах. Ни один из вражеских самолетов не должен взлететь, чтобы оказать нам сопротивление. На каждый наш самолет, пусть даже и в перегрузку, должна быть подвешена 250-килограммовая бомба.

Последнее, о чем я хотел бы сказать, — добавил адмирал Ямамото, — имеет отношение к чисто технической проблеме. Поскольку нефть в резервуарах необходимо гарантированно поджечь, я приказываю добавить в боезаряды всех наших бомб порошкообразную окись алюминия, что, по мнению специалистов, с которыми я консультировался, приведет к увеличению температуры вспышки при их взрыве. Затруднить тушение пожаров должно применение фугасных бомб с часовыми взрывателями. Вот, собственно говоря, и все.

План Ямамото и в самом деле не потребовал больших изменений. Бомбы были переснаряжены, пилоты горизонтальных бомбардировщиков отработали все приемы бомбометания по целям, которые им отметили на выданных им «слепых» картах, где не было никаких названий, кроме целей, помеченных кружками. Для каждой из эскадрилий наметили свою группу резервуаров.

И вот теперь далеко внизу капитан Футида видел последствия всех этих поистине титанических усилий его товарищей по оружию. Он видел, как взрывы бомб, сброшенных с пикирующих бомбардировщиков, покрыли стоящие ближе к берегу корабли, хотя самих самолетов так и не увидел.

Одновременно японские истребители спикировали с высоты 3600 метров на четыре американских аэродрома, сбрасывая на них бомбы и стреляя из пушек и пулеметов. 402 машины стояли ровными рядами, крыло к крылу — лучшей мишени нельзя было себе и вообразить. Поэтому неудивительно, что уже в течение нескольких минут японцы завоевали господствующее положение в воздушном пространстве острова Оаху. На аэродроме Хикэм 250-килограммовая бомба попала в казарму: погибли 35 солдат, сидевших за завтраком. Рев пикирующих самолетов смешался с грохотом взрывов, криками и беспорядочной стрельбой

Между тем в 7 часов 55 минут на американских линкорах происходило все то же, что и должно было происходить в небоевой обстановке на кораблях ранним утром. Военные музыканты уже настроили свои инструменты, чтобы сыграть к утреннему построению «Звездно-полосатый флаг», но тут неожиданно появились японские бомбардировщики. Они стремительно пронеслись над морем на высоте пятнадцати-двадцати метров. Команды кораблей видели даже лица пилотов — некоторые из них презрительно ухмылялись. Через три минуты по радио раздался голос командира американской эскадрильи самолетов-разведчиков: «Воздушная атака! Это не учения!» Ударили первые сброшенные с японских самолетов торпеды, к небу взметнулись столбы огня и дыма. К зенитным орудиям и пулеметам отовсюду бежали матросы, офицеры, музыканты, санитары. На крейсере «Нью-Орлеан» военный капеллан Хауэлл Форджи выкрикнул ставшую впоследствии знаменитой фразу: «Молитесь Господу и начинайте раздавать боеприпасы!» К восьми часам американцы могли уже вести ответный огонь по противнику, но тут оказалось, что патронов для зенитных пулеметов, увы, не хватает, а снаряды для многих орудий уложены в надежно запертые ящики.