Остров капитанов (=Капитан Тин Тиныч) - Софья Прокофьева

Вахтенный доложил: справа по борту — птичье гнездо.

Над гнездом с криком кружила молодая синица. В гнезде четыре птенца. Маленькие, желторотые, еще летать не научились. С трудом уговорили синицу опуститься на палубу «Мечты», рассказать, что случилось.

Оказалось, что она, не послушавшись старых, опытных птиц, свила гнездо на острове Пряток. Поначалу все шло хорошо. Вывела четырех птенцов. Вчера на закате показался какой-то корабль. Остров Пряток тихо засмеялся, покачнулся и ушел под воду. Хорошо еще, что легкое гнездо, как круглая лодка, поплыло по волнам.

Матросы обмотали гнездо стальными тросами. «Мечта» взяла курс на остров Второгодников. Остров унылый, круглый год с деревьев падают желтые листья. Но все же птенцов вырастить можно".

Белка перевернула несколько страниц.

"Пятнадцатое мая. Небо со всех сторон обложили тучи. Вахтенный доложил: одна туча летит прямо на нас. Туча необычная: темно-красного цвета, громко жужжит. Оказалось — божьи коровки. Устали, измучились, не могут бороться со встречным ветром.

Предложили божьим коровкам опуститься на «Мечту». Божьи коровки заняли всю палубу, облепили мачты, реи. Отяжелевший корабль едва не перевернулся. Скормили им все запасы сахара.

К утру ветер переменился. Божьи коровки смогли продолжить перелет. Одна беда: вежливость. Все семьсот восемьдесят божьих коровок поблагодарили: "Большое спасибо". Пришлось семьсот восемьдесят раз ответить: «Пожалуйста».

"Двадцатое мая. Курс норд-ост. Шторм девять баллов. Сломан руль. Сорвало кливер…" "Двадцать первое мая. Шторм не утихает. Матросы проявляют героизм и мужество. Матрос Тельняшка спас юнгу Щепку, которого чуть не смыло волной за борт…"

Белка перевернула еще одну страницу, но тут на плечо ей легла чья-то мягчайшая, прямо-таки бархатная лапа. Из теплого бархата высунулись острейшие когти. Щеку кольнули жесткие усы, словно наточенные напильником на концах.

Так и есть — пират Кошка.

— Ты что же это делаешь, Корабельная Крыса! — прошипела Черная Кошка. — Что тебе атаман приказала?

— Грызть, — упавшим голосом пролепетала Белка.

— А ты?!

— Грызть весь этот героизм и мужество! — Белка в тоске подняла глаза на Черную Кошку. — Не могу… Да вы сами почитайте!..

Черная Кошка обозлилась еще больше.

Она еще в первом классе осталась на второй год, а потом и вовсе бросила школу, так и не выучившись читать.

— Ишь, грамотная, — злобно пробормотала она, но тут же хитро, по-кошачьи изменила тактику. Заговорила слащаво, с ужимками: — Ну, разве так можно, милая Крыса? Ты пиратскую клятву давала?

— Давала, — уныло кивнула Белка.

— У-тю-тю!.. Какая ты миленькая, вся гладенькая, — просюсюкала Черная Кошка. — А зубки такие беленькие. Небось каждый день чистишь? Надо, надо для своих дружков-приятелей постараться!

Тут уж Белка не могла устоять. Как давно она мечтала о дружбе!..

Белка зажмурилась и с тоской вонзила зубы в твердый кожаный переплет.

Глава 13. ПИРАТЫ ПРАЗДНУЮТ ПОБЕДУ. И ГЛАВНОЕ: КОРАБЕЛЬНОЕ ПРИВИДЕНИЕ, ИЛИ ЗАКОЛДОВАННАЯ КУРИНА

Увидев, что Белка наконец принялась за дело, Черная Кошка, пробормотав: "Умница, вот так работай, работай…" — выскользнула из капитанской каюты.

С палубы доносились хриплые голоса пиратов. Гулко стуча и подпрыгивая, прокатилась бочка с вином. Пираты собирались отпраздновать победу.

Кошка поспешно направилась в кубрик. Там вовсю шла весела суетня. Пираты откупоривали бутылки, волокли всякую снедь.

Дрессированная Сардинка в своей бочке вела себя тише тихого, боялась лишний раз шевельнуть хвостом.

"Ах, рыба-заложница, рыба-заложница! Наверное, она вкуснее всякой другой рабы на свете, — подумала Черная Кошка. Прикрыв лапой морду, незаметно облизнулась. — Ничего, доберусь еще до тебя, моя дрессированная!"

Между тем, оставшись одна в капитанской каюте, Белка совсем упала духом. Глубоко задумалась, сложив на корабельном журнале тонкие лапки, уронив на них голову.

"Что же это? В дупле жить не хочу. Пиратом быть не могу. Вот и выходит: крыса не крыса, белка не белка, пират не пират… А, пропадай все на свете…"

Белка бережно спрятала корабельный журнал на полку, сверху навалила стопку книг. По всему видно, пираты читать не очень-то любят, рыться в книгах не станут.

Нашла старый географический атлас, разорвала в клочья, обрывки раскидала по всей каюте. Уныло побрела в кубрик.

Там было душно, тепло, шумно. Пираты уже сидели за столом.

Атаман Джина внесла блюдо с жареной курицей, поставила посреди стола.

Белка деликатно присела на самый краешек табуретки.

— Не доверяю я этой Крысе, атаман, — тихонько шепнула Джине Черная Кошка. — Больно грамотная. Не пиратская у нее душа, нет, не пиратская.

Белке очень хотелось посидеть со всеми вместе за столом, только-только почувствовала: отогрелся кончик хвоста.

— Пират Корабельная Крыса, — строго приказала атаман Джина, — марш на вахту. Смотреть в оба. Если что — немедленно доложить!

Белка только неслышно вздохнула. Не хотелось, ох как не хотелось идти из теплой каюты в холодную ночь, в темноту, на мокрую от ночной сырости палубу, где молча стояли прикрученные к мачте капитан и его помощник. Не жаловались, не стонали, не просили пощады. А на корме, неподвижная, как изваяние, темнела красивая, острокрылая птица.

— Мне так хотелось попировать с друзьями, — упавшим голосом прошептала Белка.

— Оставим, оставим твою пиратскую порцию, — великодушно сказала атаман Джина.

Белка покорно поплелась из каюты.

Черная Кошка, сверкая зелеными глазами, потянулась к жареной курице.

— Давненько я не ела курятины!.. — промурлыкала она.

— Мне ножку! — взревел Коротышка. — И кто скажет, что я для этого недостаточно высок ростом…

— Нет, ножки нам! — заныл Джек. — Мне и моему братишке. Посмотрите! Ведь эти ножки тоже близняшки. Похожи друг на друга, точь-в-точь как я и братец Джон.

— Обойдетесь крылышками! — с угрозой проворчал Коротышка.

— Может, ты хочешь сказать, что знаешь, кто из нас Джек, а кто Джон! — подозрительно прищурился Джек. Оба близнеца привстали.

— Спокойно, пираты, спокойно, — хладнокровно сказала атаман Джина. Всем достанется поровну. Но сначала обсудим наши планы.

В каюту, вытянув шею, робко заглянула Белка.

— Атаман, извиняюсь, справа по борту какой-то корабль! — негромко доложила она.

— Проклятие! — прошипела атаман Джина. — Туши огни!

Она двумя пальцами ухватила горящий фитилек свечи, будто задушила огонек.

Каюта погрузилась в темноту, только глаза кошки испускали два прямых зеленых луча.

— Погаси глаза! — прикрикнула на нее Джина. — Все на палубу! И чтоб ни звука… Эй, близняшки, проследите за пленными.

Пираты на цыпочках поднялись по трапу. Братец Джек зажал рот капитану Тин Тинычу, братец Джон — старпому Сене. Коротышка, вытянувшись на цыпочках, приставил нож к гладкой шее ласточки Два Пятнышка.

— И я тут с тобой рядышком, на всякий случай, моя радость, моя Нарисованная… — еле слышно промурлыкала Черная Кошка, привалившись к Ласточке теплым мягким боком.

В полном мраке мимо них прошла каравелла "Санта Мария". На высоко поднятом носу, украшенном золоченой, вырезанной из дерева русалкой, стоял сам адмирал Христофор Колумб, ссутулившись, всей тяжестью опираясь на эфес старинной шпаги. В каютах мигали свечи, звенели натянутые канаты, шелестели паруса.

— У, пронесло… — перевела дух атаман Джина, когда корабль, огни и голоса растаяли во мраке.

Между тем дрессированная Сардинка, оставшись в кубрике одна, тоже не теряла времени даром. "Отправлюсь на разведку, — рассудила она, — в бочке ничего не слышно. Только «бу-бу-бу» да «бубу-бу». Я должна узнать их планы…"

Отважная Сардинка вылезла из бочки, кое-как вскарабкалась на табурет, оттуда на стол, торопясь, то и дело оглядываясь на дверь. С большим трудом скользкими плавниками ухватила жареную курицу, швырнула ее в бочку с водой, а сама легла на ее место. Стараясь не дышать и не шевелить хвостом, как неживая, вытянулась на блюде.

Пираты с топотом и смехом ввалились в каюту, в темноте налетая друг на друга.

— Здорово мы провели старикашку!

— Ищи нас, адмирал, хоть тысячу лет!

— Это тебе не Америки открывать!

— Ух, а ночь-то, братцы, холодна!

— Не пора ли отведать курятинки! — сладко пропела Черная Кошка.

Атаман Джина зажгла три свечи в массивном подсвечнике. Свечи, потрескивая, распрямили язычки пламени.

Зажав в одной руке нож, в другой вилку, атаман Джина потянулась к блюду посреди стола… И вдруг замерла" в изумлении высоко подняв брови.

— Что это?! — резко воскликнула атаман Джина.