Реквием по тонтон-макутам - Жерар Вилье

– Нужно их знать. Они неплохие ребятишки. В принципе нужно говорить, куда едешь. Ночью они иногда стреляют по машинам, которые не останавливаются. Ведь им скучно. Ездить нужно во время сиесты, так безопаснее.

Не особенно разбитая, но узкая дорога шла берегом моря.

– Мы действительно едем к Габриелю Жакмелю? – спросил Малко.

Американец пригладил растрепанные волосы:

– Еще бы! А вы не ожидали этого, не правда ли?

– Откуда вы его знаете?

Они ехали прямо, и Берт Марней позволил себе расслабиться. Все же дорога была полна ухабов, а «тойота» летела со скоростью сто сорок километров в час.

– Мы были приятелями еще во времена Дювалье, – сказал он. – Я был на Ямайке, покупал там продукты и лекарства и переправлял ему на корабль. Все шло хорошо, пока эти мудаки с Ямайки не выслали меня.

– Почему? – не удержался Малко.

Характерным жестом американец потер большой палец об указательный.

– Инфляция. Со времен Конго цена одного министра увеличилась в пять раз, а я не мог уследить за курсом. Кроме того, у этих чернокожих нет понятия чести! На Ямайке меня сначала заставили заплатить, а затем выслали. Сюда я прибыл без единого доллара. Спустя неделю со мной встретился Жакмель. Он спросил меня, могу ли я снабжать его оружием, продуктами, информацией... Что мне оставалось делать? Мне в зад сунули ордер Интерпола на арест, я никуда не могу уехать. В общем, или пан, или пропал. Если выкарабкается Габриель, я тоже выкарабкаюсь.

– Вы уедете отсюда?

– Вы с ума соскочили! Я стану министром здравоохранения. Ну, почти...

Потрясенный этой перспективой, Берт Марней замолчал. Малко видел по его блаженному лицу, что он подсчитывает, сколько же гектолитров крови он сможет наконец законно отобрать у пяти миллионов гаитян.

Будет на что купить «кадиллак» цвета бычьей крови.

Американец резко затормозил и свернул на тропинку в джунглях, ведущую к морю.

– Скоро приедем...

Они тряслись еще с сотню метров, пока не доехали до гигантского хлебного дерева. На берегу были разбросаны пустые раковины, водоросли. На камни была наполовину вытащена старая рыбацкая лодка, парус которой был изорван в клочья. Два негра в изодранных шортах спали рядом. Рявкнув, Берт Марней разбудил их. Они принялись лениво спускать лодку на воду.

– Они отвезут вас, – сказал Марней, – они знают куда, вон на тот островок. Это займет час. Не пытайтесь заговорить с ними, они понимают только по-креольски.

Малко сел в лодку. Берт смотрел, как они удалялись, затем вернулся в «тойоту».

Малко зачарованно смотрел на беспрерывно двигающуюся руку с парализованными пальцами. Казалось, Габриель Жакмель хотел раздавить пулю от кольта, которой он тренировался. Расплющенный нос боксера, плечи шириной с бульдозер, гигантский рост – все дышало силой.

– Оставьте нас, – приказал гаитянин по-французски.

Оба его телохранителя отошли в сторону. Каждый был странно вооружен: автоматический кольт 45 калибра с удлиненным магазином, что позволяло заряжать его тридцатью патронами. Оба негра расположились поодаль, под хилым деревцем. Несмотря на одетый на нем пуленепробиваемый жилет цвета хаки, Жакмель, казалось, не чувствовал обжигающего солнца.

Он и Малко сидели прямо на пляже, прислонясь к песчаному обрыву.

Они находились на самом маленьком из трех островов, находящихся в двух-трех милях от гаитянского побережья. Острова были абсолютно пустынными. Морское путешествие расслабило Малко. Во время перехода оба негра налегали на весла, чтобы быстрее двигаться по ветру. Сейчас они искали на глубине лангустов.

Во время последнего путча гаитянский военно-морской флот полностью перешел на сторону оппозиции, так что риск того, что их перехватят, был полностью исключен...

Массивная фигура Жакмеля потрясла Малко, от этого негра исходила природная сила. Хорошо поставленным серьезным голосом он изъяснялся на правильном французском языке.

– Благодарю за то, что приехали ко мне, – сказал он.

Малко холодно улыбнулся.

– Именно для этого я и прибыл на Гаити.

Жакмель открыл левую ладонь, давая на несколько секунд отдых своим пальцам.

– Вы представляете людей, готовых помочь мне, – медленно сказал он, – не так ли?

– Именно так.

Наклонив голову, Жакмель задумался на несколько секунд. Издали берег казался одной зеленоватой линией.

– Можете ли вы гарантировать, что я буду признан законным главой правительства?

Только абсолютно чокнутый мог бы представить себе подобный разговор на затерянном островке на Караибах. Но Малко было не до шуток: слишком велики были ставки в этой игре.

– Да, при условии, если не будет никакого другого правительства, и если вы согласитесь впустить в страну некоторых эмигрантов. Это – главное.

Толстые губы Габриеля Жакмеля изобразили необычайно жестокую усмешку:

– Соперников я обчищу до нитки и принесу вам их головы. Об эмигрантах же поговорим позже.

Это уже становилось привычкой. Он показал на кожаный мешок, стоявший рядом.

– Вот голова Франсуа Дювалье, я никогда не расстаюсь с ней, чтобы подбодрить моих людей, я показываю ее им. Хотите взглянуть?

Малко вежливо отказался, да и Жакмель не настаивал.

– Каковы ваши идеи?

Медленно, с расстановкой Малко объяснил. По мере его рассказа Жакмель все больше щурил глаза, что придавало ему хитрый вид.

В конце он легонько стукнул Малко по плечу.

– Браво, отличная мысль!

Лицо Габриеля Жакмеля было озарено злой радостью. Малко подумал вдруг о Симоне Энш и, в сердцах, стал всматриваться в голубизну Антильского моря.

Голос негра оборвал его мысли:

– Чего вы добиваетесь для эмигрантов?

– Пост министра иностранных дел для Жозефа Энш. Его дочь, Симона Энш, подтвердит это соглашение от имени своего отца.

– Симона Энш?!

Он медленно и недоверчиво повторил ее имя. Малко опередил его:

– Я знаю, что произошло между вами, но Симона Энш готова забыть прошлое.

Жакмель плотоядно улыбнулся:

– Я буду счастлив снова увидеть ее...

От отвращения Малко передернуло: он представил себе массивное тело Габриеля Жакмеля и грациозную, хрупкую Симону Энш.

Жакмель встал во весь свой двухметровый рост. Внушительно! На нем были расстегнутая на груди рубашка и военные брюки. Двадцать магазинов для автомата Томпсона служили ему стальным поясом. Он смерил Малко взглядом.

– Вы знаете, что я не люблю американцев. Почему же вы помогаете мне?

Малко умирал от желания сказать ему, что если бы все зависело от него, то он бы с удовольствием накормил Жакмеля с ложечки напалмом.

– Решение было принято в более высоких сферах, – холодно сказал он. – От вас требуется оградить эту страну от кубинского влияния и не изменять торговых отношений...

Вздохнув, как тюлень, Жакмель навис над Малко.

– Что касается коммунистов, здесь я согласен, – сказал он, – пусть они только сунутся сюда, я их всех перебью. Люблю убивать коммунистов. Это – вонючие подонки, богохульники.

Еще один пример лирики по-тропически... Жакмель продолжал, в его голосе слышался гнев:

– А вы знаете, что американцы платят за сахарный тростник по ценам 1934 года?

Малко не знал этого. Негр пожал плечами.

– Все это вас не касается. Посмотрим в дальнейшем. Но я ничего не знаю о вас, – вдруг сказал он. – А вдруг вы мне ставите ловушку? Кто знает, может вас прислали Дювалье...

Малко постарался остаться невозмутимым.

– Вчера вечером меня хотела ликвидировать Амур Мирбале, – сказал он.

– Именно, – сказал Жакмель, – я как раз хотел поговорить о ней. Когда мы увидимся в следующий раз, вы принесете мне две вещи: двадцать пять тысяч долларов в гурдах и голову Амур Мирбале... Это будет залогом вашей доброй воли...

Глава 11

– Кстати, – сказал Берт, – что касается Амур Мирбале, не нужно понимать буквально слова Жакмеля. Главное – обезвредить ее. А уж голову он сам ей отрубит...

Очаровательное уточнение.

До этого все шло нормально. Прямо из лодки Малко пересел в машину Берта Марнея, и они отправились в Порт-о-Пренс. Им не встретился ни один макут... И все же Малко был уверен, что Амур Мирбале не отказалась от мести.

– Постарайтесь не очутиться там, – прохрипел Берт Марней, указывая на небольшое желтое здание в три этажа, расположенное на пустыре, сзади антенны Радио-Метрополь. На мачте развевался гаитянский флаг.

– Форт-Димант, – пояснил американец. – Оттуда редко выходят живыми.

Издали стоящая на берегу моря тюрьма цвета охры казалась сделанной из картона.

Марней обогнул площадь Дельмас и въехал на авеню Жан-Жак Десалин.

– Высадите меня напротив миссии ООН, – попросил Малко.

Многое надо было разработать... Между ним и Амур Мирбале началась гонка на время, часы уже были включены.

В кабинете Франка Джилпатрика царила приятная прохлада. Американец с уважением смотрел на Малко. – Вы видели Жакмеля! – воскликнул он.