Волчья кровь - Татьяна Корсакова

Будто она рада! Яся поежилась, едва удержалась, чтобы не почесать многострадальный бок. Ох, вляпалась…

– Сядь, – благодетель говорил тихо, но как-то очень весомо, так, что суженый не посмел спорить и с неохотой снова опустился в кресло.

– Было бы лучше, если б ты пришел на эту встречу с ясной головой. – Старик раздраженно поморщился. – Но коль закон для тебя не писан, слушай и запоминай. С этой секунды считай себя помолвленным, все предыдущие свои интрижки забудь.

– Интрижки?! – взвыл суженый.

Дед нетерпеливо взмахнул рукой, приказывая ему замолчать, и сказал с нажимом:

– Уже завтра в прессе появятся намеки на твою скорую женитьбу, Вениамин организует. Думаю, Ярославу пока широкой публике демонстрировать не стоит. Придумаем ей подходящую родословную, сочиним какую-нибудь захватывающую историю вашего знакомства, поднатаскаем девочку в вопросах этикета.

– Дед, ты в своем уме? – Вадим полным страдания жестом сжал виски. – Разве можно ЭТО поднатаскать?! Какая, на хрен, родословная, какой этикет?! У нее же на лбу написано: «Кошка драная, помоечная!»

– Сам козел, – буркнула Яся и отвернулась. Намного приятнее разглядывать пляску огня в камине, чем любоваться побагровевшей рожей суженого.

– У большинства твоих подружек на лбу написано то же самое. – Благодетель либо не расслышал Ясино шипение, либо намеренно его проигнорировал. – Но это не мешает им считать себя светскими львицами. Не вижу большой разницы: кошка, львица… Главное, что к моменту вашего отъезда девочка будет полностью соответствовать статусу твоей невесты.

– А про какой это ты сейчас отъезд? – озвучил суженый невысказанный Ясин вопрос.

– Через две недели мы уезжаем в Карпаты, в Рудый замок.

– Рудый замок?! – В глазах суженого мелькнул и тут же погас огонь. – Дед, Рудый замок – это никому не нужные старые развалины, если ты забыл.

– Уже нет, – благодетель растянул губы в улыбке. – Рудый замок отреставрирован и ждет своих хозяев. Кстати, хочу сказать, ваша свадьба и медовый месяц пройдут там же.

Медовый месяц… Яся передернула плечами. Мало того, что ей вообще грозит это безобразие под названием «медовый месяц», так ведь и случится оно не на Бали или, на худой конец, Канарах, а в какой-то богом забытой карпатской глуши.

– Когда ты только успел? – Похоже, суженого волновали совсем другие вопросы, впервые в его голосе послышался искренний интерес.

– Реставрационные работы начались два года назад. – Старик продолжал улыбаться. – Замок полностью восстановлен, территория вокруг него окультурена, вассалы пребывают в нетерпении.

Он так и сказал – «вассалы», без иронии, без улыбки, точно и в самом деле считал местное население своими верноподданными! Вот в какую чумовую семейку ей скоро предстоит войти на правах невестки и жены. Впрочем, о каких она правах?! Да у нее прав не больше, чем у тех несчастных вассалов, которые пребывают в нетерпении в карпатской глубинке.

– Теперь я могу идти? – Ясины раздумья нарушил голос суженого.

– Можешь, – старик кивнул. – Только проводи свою невесту до ее комнаты.

По тому, как суженый изменился в лице, стало совершенно ясно, что он бы с гораздо большей охотой Ясю придушил.

– Где ты это поселил? – процедил он сквозь стиснутые зубы.

– В шахматной комнате.

Яся так и не поняла, что произошло, отчего атмосфера, и без того напряженная, накалилась до предела, отчего суженый смахнул вдруг бутылку со стола и едва не опрокинул сам стол.

– Как ты посмел?! – проревел он, темнея лицом. – Как ты мог поселить эту тварь в шахматной комнате?!

Поведение суженого было настолько странным, что Яся даже не стала обижаться на «тварь», лишь благоразумно выскользнула из-за стола, бочком попятившись к двери. Попадать под горячую руку этого ненормального ей совсем не хотелось.

– Ярослава, ты свободна, – не обращая никакого внимания на беснующегося внука, произнес благодетель. – Тебя проводит Вениамин.

Не дожидаясь, чем закончится это противостояние титанов, Яся шмыгнула из комнаты, прижалась щекой к двери, прислушалась, но, увы, разобраться в том, что происходит между дедом и внуком, ей не дали.

– Ярослава, следуйте за мной. – Голос Вениамина был невозмутим, но взгляд… Во взгляде секретаря читалось что-то такое, не классифицируемое, но болезненно острое. Будь у Яси хоть пара секунд времени, она бы поняла, что именно, но Вениамин вежливо, но настойчиво подхватил ее под локоток и увлек прочь из комнаты.

Она была ужасна! С подбитым глазом и распухшим носом, с дебильновато-наглым выражением лица, с этим своим «высоким штилем». Мало того, она чесалась! Скребла свое тщедушное тельце со смущенной ухмылкой, ерзала в кресле, как уж на сковородке. Гадина! Смесь помойной кошки и ехидны, такая же хитрая и наглая. Облить его шампанским… Оккупировать шахматную комнату… Да будь его воля… Но нельзя. Как бы руки ни чесались. Нельзя забывать, что все это специально. Дед его провоцирует. И ехидна эта тоже. И ведь даже не понять, у кого получается лучше: у деда больше опыта, а у ехидны… У нее несомненный талант, этакое природное антиобаяние вкупе со строгими инструкциями доводить его, Вадима, до белого каления при каждом удобном случае. Ну ничего, он им еще покажет – обоим. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

После встречи с ехидной и разговора с дедом с глазу на глаз хмель выветрился из головы, но мысли продолжали путаться, метаться, точно пойманные в силки птицы. Как бы он ни хорохорился, что бы там себе ни думал, а последнее слово осталось за дедом. Оно всегда за ним оставалось: и во времена Вадимова детства, и во времена детства Вадимова отца. Самой сильной в их семье оказалась мама, только она посмела бросить вызов. Но надолго ее не хватило, дед ломал и не таких. Маму тоже сломал, и даже сейчас смел лгать, что сделал это для ее же блага, для блага семьи.

Грязная история. Грязная и некрасивая. Невестка самого Закревского – буйнопомешанная! Это потом буйнопомешанная, а сначала неподходящая. Девица из захолустья, выскочка, волчья кровь. Да еще и не от мира сего! День-деньской проводит за шахматами, думает не пойми о чем. Ни запугать ее, ни подкупить. И плевать, что перспективная, что взяла какие-то там призы на каких-то шахматных состязаниях, что возьмет еще больше, если ей не мешать. Не такую жену дед хотел единственному сыну, но тот впервые в жизни настоял на своем. Мало того, он еще и посмел надеть на палец этой проходимке родовое кольцо с грифоном. Удивительное дело, дед отнять перстень не посмел и даже вроде бы смирился, но выдвинул требование (как же, дед да без требований?!): невестка должна бросить шахматы, у нее теперь иная задача, она часть семьи, и нечего компрометировать род Закревских всякой ерундой. Наверное, мама очень любила отца, если отказалась от главного, едва ли не от смысла своей жизни. Наверное, в тот самый день мама и сломалась.