Горячая свадьба - Владимир Григорьевич Колычев

Усмехнулся и Варшавин. На этот раз действительно с Фоминым он шутить не станет, и очень скоро Лера станет свободной женщиной. А он, конечно же, воспользуется этим.

Холодильник работал исправно, и с кондиционером Родион вопрос решил. Съездил в райцентр, купил небольшой напольный кондиционер, пришлось раскошелиться, зато в кабинете уже не жарко. Кондиционер мобильный, если вдруг что, его можно будет забрать с собой.

Если вдруг что — это если он сможет отличиться, но пока все глухо. Он опросил всех жителей станицы, даже в Верховерской побывал, гостиницы обошел, но, увы, ничего интересного. И Сысоев пока молчит, выходы на Коваля у него появились, а информации пока нет. Родион и вчера ночью, и позавчера патрулировал вокруг дома Туманова, но тоже ничего не узнал.

Не мог он по ночам спокойно спать. Лера звонила, говорила, что Варшавин готовит новую пакость, новостью сообщение для него не стало, но покой он потерял.

Вот и занял себя ночным патрулированием.

Бессонные ночи давали о себе знать. Родион невольно закемарил за рабочим столом. Надо будет еще раз станицу обойти, с жителями поговорить, с теми, с кем он еще не общался. Поговорить, поспрашивать, а заодно и познакомиться. Но что-то не хочется глаза открывать.

Кто-то поднялся на крыльцо, взялся за ручку двери. Родион уже сидел с открытыми глазами, когда в кабинет вошел Маслюк. Снова будет спрашивать о своем куме, вызнавать, вынюхивать, а Родион — отнекиваться. Он же как будто и не знает, кто такой Туманов на самом деле. А может, пора уже открыться? И поговорить с Тумановым начистоту. Да и Маслюка за шкирку взять и тряхнуть.

Знал Маслюк, кто такой Туманов на самом деле, прижал его в свое время к стенке, но свой служебный долг так и не исполнил — взял отступного и на этом успокоился. Не такой уж он и простой, этот Маслюк, каким кажется. Дом у него чуть ли не самый лучший в станице, двухэтажный, приусадебный участок большой, вся территория в теплицах, на помидорах очень хорошо зарабатывает, но и на лапу никогда не чурался брать. От статьи отмазать, с документами помочь, права купить — такие вопросы Маслюк мог решать запросто. И Туманову он с паспортом помог. Может, и не самая темная личность он, этот Маслюк, но уж точно не светлая. И жадная. Кугут, одним словом. Не очень хорошо люди о нем отзываются.

— Ух ты, а у тебя здесь хорошо! — раскидывая руки, весело сказал Маслюк.

— Надо же где-то дух перевести. — Здороваясь с гостем, Родион не стал подниматься с места, но на стул за приставным столом указал.

— Да, слышал, все бегаешь, ищешь… Как думаешь, откуда эти душегубы взялись?

— Думаю.

— А Туманов им зачем? Или он не Туманов? — спросил Маслюк, вызывая Родиона на откровенный разговор.

Чувствует Туманов, что засветился, хочет знать, насколько глубоко раскрыта его тайна. Маслюк уже подкатывал к Родиону с задушевным разговором, но ушел не солоно хлебавши, но, видно, Туманов настаивает. А платить ему за посредничество есть чем.

— Тебе видней, Иван Федорович. — Родион смотрел на собеседника спокойно, не мигая.

— Полянин его фамилия. Туманова — фамилия его жены.

— Я знаю.

— Пальчики с бутылки снял?

— Снял.

— А почему молчишь?

— А нечего говорить.

— Туманов от плохих людей из Москвы сбежал вместе с женой.

— Это он так тебе сказал?

— Сказал. А я поверил. Сам знаешь, какие времена двадцать лет назад были… Человек делом занялся, хлеб сеет, пашет.

— Ты так говоришь, как будто он плохой человек, а ты его оправдываешь, — усмехнулся Родион.

— Ну какой же он плохой!

— Что ты хочешь знать, Иван Федорович?

— Ты кого-то ищешь?

— А ты хочешь мне помочь?

— Ну, я не знаю, кого именно ты ищешь.

— В собаку стреляли из пистолета — крупного, сорок четвертого калибра. Скорее всего, это израильский «Дезерт Игл». Скорее всего, с глушителем. Стрелял, судя по всему, рослый человек. И еще у него была с собой шашка. Из Москвы он шашку привезти не мог.

— Значит, здесь где-то взял.

— И лодку здесь где-то мог взять. Возможно, он к месту убийства собаки приплыл на лодке… Или подъехал на машине…

— Лодка, лодка… У Романыча лодка есть.

— Лодка у многих есть.

— И шашка у него была…

— Кто такой Романыч?

— В профилактории живет. Санаторий-профилакторий, там раньше туберкулезники лечились, а сейчас он заброшен. Километрах в пятнадцати отсюда, вверх по реке.

— Далековато.

— Ты про лодку спросил, я вот подумал… Рыбалка там хорошая, у Романыча лодки, снасти… Банька… Мы с Тумановым у него бывали, хорошо встречал. Туманов и без меня у Романыча бывает. Он его даже на свадьбу пригласил. Я потому и вспомнил.

— На свадьбу, к дочери?

— Да. Романыч тоже дочь замуж отдал, она сейчас в Москве живет, Туманова приглашал. Ну и я был…

— В профилактории?

— Зачем в профилактории? У Романыча дом в той стороне, санаторий по соседству.

— А дочь в Москве?

— Учится там, на юриста.

Родион кивнул. Дочь в Москве, и опасность для Туманова исходит оттуда. Возможно, девчонка связалась с кем-то из окружения Коваля или еще кого-то, кому нужен Туманов, ее подключили к делу, а может, используют втемную. Она звонит отцу, он принимает знакомых ее мужа. А возможно, ее муж в деле.

— Значит, ты в курсе, Иван Федорович, чем Туманов занимался в молодости, — недобро глянув на Маслюка, спросил Родион.

— А чем он занимался?

— Бандитствовал в Москве, в одной очень страшной группировке. И руки у него в крови. — Родион нарочно сгустил краски.

Не смог Сысоев узнать, чем именно Туманов занимался в бригаде у Канарея. Верней, ничего серьезного на него не нарыл. Был такой, решал бандитские проблемы, за вымогательство не привлекался, за убийство тоже. Одно только громкое дело — общак дернул. Но Маслюку о деньгах говорить совсем не обязательно.

— В чьей крови? — разволновался Иван Федорович.

— А ты ему тут скрываться помогал.

— Я помогал?!

— Давай так, сейчас ты едешь к Туманову и говоришь, что его ищут, возможно, хотят убить. Дом у него крепость, пусть закроется в нем и сидит, не высовывается. Или пусть уедет куда-нибудь от греха подальше. Все, больше ничего не говори. И Романыча с его дочкой не приплетай. Не говорил ты мне ничего про Романыча, понял?

— Ну-у… — Маслюк приложил руку к груди, успокаивая дыхание.

— Ты ничего не говоришь, и тебя никто не трогает… Дело очень серьезное, Иван Федорович, очень серьезное.

Родион подошел к делу ответственно, и по домам ходил в поисках собакоруба, и поля патрулировал — в надежде взять