Бруклинские ведьмы - Мэдди Доусон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Брикс на мгновение замолкает, и я слышу ее дыхание.
— Но то, что я оказалась тут, было божественным вмешательством или чем-то в том же духе. — продолжает она. — Потому что, когда я сюда прибыла, все изменилось. Я подружилась со своими страхами. Я вышла замуж за ученого, которого едва знала, и отправилась с ним в Африку изучать жуков… я ненавидела жуков! А еще я ненавидела жару, и змей, и переезжать в новые места, не зная, что меня там ждет, — но после этого я повидала весь мир. Я пела мантры в Индии; я плавала на суденышках, которые выглядели так, будто через пять минут затонут; я поднималась в горы; я изучала разные религии. Если что-то пугало меня так, что в глазах темнело, это было знаком: я должна через это пройти. И знаешь что? Именно так я и прожила всю свою жизнь — делая то, чего боюсь.
Я не хочу говорить ей, что, по мне, хуже жизни не придумаешь. Поэтому просто заявляю:
— Я всегда боюсь.
— Хорошо! Милая моя Марни, тебе действительно следует приехать со мной повидаться.
— Но я работаю…
— Ах да, чтобы обезопасить себя и не испортить кредитную историю.
— Да, я должна себя обеспечивать, — напоминаю я. — Никто этого за меня не сделает.
Бликс долгое время молчит, и я уверена, что обидела ее. Но тут она очень тихо произносит:
— Я хочу, чтобы ты очень внимательно осмотрелась вокруг. Потому что все изменится. Вся твоя жизнь, вообще всё. Ты должна запомнить всё таким, какое оно сейчас. Сделаешь это? — Она говорит так тихо, что я практически не слышу ее.
— Это колдовство? — спрашиваю я.
— Я шлю тебе свои лучшие слова силы, отвечает она. — И да, это колдовство.
— Я бы хотела, чтобы ты вернулась домой, — как-то вечером говорит мне по телефону Натали. Под домом она подразумевает Джексонвилл. Она хочет, чтобы я там жила. — Мама и папа не молодеют, знаешь ли. И я по тебе скучаю. И малышка по тебе скучает.
— Малышка еще даже не родилась.
— Да, но я рассказываю ей про тебя, о том, что ты сбежала в Калифорнию, и она очень расстраивается. Она хочет сказать тебе, что ты упустишь многое из жизни нашей семьи, если там останешься.
Я смотрю в окно на горы, парк и желтое кирпичное здание библиотеки. Мне нравилось тут жить, ходить пешком на работу в замечательный детский садик, потом возвращаться домой через город, глазея на витрины крутых магазинов, пусть даже не имея возможности что-то в них купить. Но сейчас этот город кажется местом, которое никогда мне не подходило. Все мои здешние знакомцы уже разбились по парочкам. Я машу им при встрече в лифте моего небольшого шикарного дома: они улыбаются друг дружке, строят планы на вечер, им нет до меня никакого дела. Мы с Ноа тоже были такими, замкнутыми на самих себе.
Такой же укол боли я всегда чувствую, когда разговариваю с Натали — у них с Брайаном всегда играет музыка, они вечно валяют дурака и смеются, как и подобает, мне кажется, счастливым в браке людям, и мне хотелось бы, чтобы мы с Ноа поселились где-то неподалеку от моей семьи. Когда-то я думала, что так и произойдет и мы станем жить по соседству, как одна большая семья, иногда ужинать друг у друга в гостях или невзначай пересекаться в продуктовом магазине… ну, знаете, как это бывает.
Мне не хотелось возвращаться во Флориду одной, в качестве сестры-неудачницы, которая так и не научилась жить в этом мире. К тому же, если Ноа когда-нибудь станет меня искать… ладно, неважно. В первую очередь он приехал бы сюда, в Берлингейм. По его мнению, здесь по-настоящему классно, и он не отказался бы жить в городе, где полицейский отчет о происшествиях за неделю посвящен главным образом белкам, которые докучали местным жителям, слишком активно роняя желуди.
Натали читает мои мысли, она в этом сильна, потому что всю жизнь знает меня вместе с моими закидонами.
— Чего хорошего в том, что ты там сидишь? Тебе пора забыть о нем и двигаться дальше, а не торчать на месте преступления, — говорит она.
— Местом преступления, как ты это называешь, была Коста-Рика.
— Вернись домой, вернись домой, вернись домой, — твердит Натали. Потом Брайан подходит к ней поближе, и они скандируют уже вдвоем: — Вернись! Домой! Вернись! Домой!
Однажды утром, после недели, во время которой мои девочки-невесты умоляли нас понарошку устроить в детском саду свадьбу, я просыпаюсь с замечательной идеей. Возможно, это лучшая идея за всю мою жизнь! Я вскакиваю с кровати, пританцовывая, и начинаю бегать по квартире, собирая в гигантский мешок для мусора свадебное платье, фату, что-то голубенькое, что-то старенькое и новенькое, букетик на корсаж и большой букет. Но я не собираюсь все это выкинуть! Я не свихнулась, ничего подобного. Я отнесу все это в садик! Устрою там самую потрясающую на свете игру «Покажи и расскажи».
Я являюсь на работу еще до восхода солнца и любовно раскладываю платье на столике для рукоделия. Оно замечательно там смотрится, и я вешаю на стул фату. Предполагалось, что Ноа поднимет ее и откроет мое лицо, ласково улыбаясь при этом.
До этой части мы не добрались, чего уж там.
Я слышу собственный смех, я смеюсь вслух от мысли, что все могло быть совсем иначе, если бы свадьба прошла как полагается, с поднятой для поцелуя фатой, с первым совместным танцем, с брошенным букетом и всем остальным. Так недолго и с ума сойти, задаваясь вопросами, как