Поздний гость. Стихотворения и поэмы - Владимир Корвин-Пиотровский

* * *

Леди Макбет в темной ложеРвет перчатку и молчит,А на сцене, так похоже,Сердце громкое стучит.

Оглушенная духами,Как наездница хлыстом,Леди стынет под мехами,Зябнет в облаке густом.

В пламя осени багрянойВоткнут гребень роговой,С гор Шотландии туманнойМчится ветер бредовой.

И когда кровавой теньюСцена вдруг омрачена,Вновь как буре преступленьюДоверяется она.

Я люблю без состраданья,Я без горечи ловлюНежный запах увяданьяТой, кого еще люблю.

Ложью чувств не отравляю,Но заботливо опятьЕй над бровью поправляюРазметавшуюся прядь.

И, клонясь на взор тревожный,Словно в омут, я молчу,С совестью неосторожнойПоздней встречи не хочу.

1953

* * *

За кружкой пива дремлет повар,Колпак надвинут до бровей, —А в черном небе шумный говорПо ветру пущенных ветвей.

Он тяжко дремлет и не знает,Как гнутся звонкие стволы,Как мрак играющий пятнаетЕго крахмальные столы.

Вот хлынул ливень. Мокрым флагомМетнулась бабочка в окне,И молния большим зигзагомНа миг повисла в стороне.

Глотая ужин неприметный,Я поднимаю воротник, —Я слушаю, как гром ответныйНад дальним грохотом возник.

Поспешно шляпу нахлобуча,Я убегаю в мир ночной,И плащ растерзанный иль тучаКлубится низко надо мной.

Дождя летучие простыниТрещат и рвутся в темноте, —Дыханье бури и пустыниВ многоголосой высоте.

И, широко раскинув руки,Я сердцем оживаю вновь, —Так после длительной разлукиВстречают первую любовь.

1953

* * *

День завершен, как следует, как надо, —Не хуже прочих календарных дней, —Я ухожу из пасмурного садаБез горечи, но, может быть, грустней.

У выхода поскрипывают глухоДва дерева в последнем свете дня, —Из всех прельщений памяти и слухаЛишь этот звук доходит до меня.

На улицах темнеет понемногу,Блеснул фонарь мечтательно, и вот —Лег черной тенью на мою дорогуУзор географических широт.

Меридиан таинственной чертоюИх пересек, слегка наискосок, —О, как хрустит под медленной пятоюТуманами пропитанный песок!

И в шорохе ночного приближеньяЯ различаю дальнюю струну,Ночной земли бессонные движенья,Земной полет в ночную глубину.

Старинный мрак взволнованно и страстноГлушит бродяг невнятные слова,И дрожь витрин несмело и напрасноМне радугой летит на рукава.

1953

* * *

Над дверью вычурной фонарьСворачивает в ветер шею,Табачный дым, лесная гарь —Не разобрать, что там за нею.

Старинной улицы мечтаРумянцем новым подогрета,Но так чиста, но так чистаНа мостовой полоска света. —

И, спотыкаясь на ходу,В порыве дружбы откровенной,Прохожим вслух белибердуСтарик читает вдохновенный.

Его неверная рукаПодчеркивает ритм убогий,Бездарный стих издалекаЧахоткой пахнет и берлогой.

О, ты завидуешь ему,Его с рожденья мертвой славе, —Ступай за ним. В притон, в тюрьму,Навстречу драке и облаве.

Скорей безумца догони, —И если он тебя прогонит,Столб телеграфный обними,И столб в ответ тебе застонет.

1955

ТУМАН

На Эйфелевой башне флагУже неразличим в тумане.Я снова замедляю шаг,Ощупываю ключ в кармане.

Молчаньем влажным на меняТускнеющая Сена веет.Тень вечереющего дняМеня сметает и жалеет.

Но в одиночестве моемЯ не забыт и не оставлен —Я с этой башнею вдвоемРечным туманом обезглавлен…

Иду и листьями шуршу,В воде их провожаю взглядом,И новым счастьем не спешуВстревожить то, что дышит рядом.

Туманной ночью вдоль каналаБреду без цели, не спеша,И кажется мне: вдруг усталаПод легким пиджаком душа.

Вся жизнь моя за мной шагает,И каждый год — как эта тень,Что отстает иль забегает,Но всё со мною, ночь и день.

Я провожатых не считаю,И одинокий, как туман,Лишь напеваю и мечтаюО корабле из дальних стран.

И сырость мартовская нежноМне грудь и плечи серебрит.И так печально, так прилежноФонарь на площади горит…

Во всех садах приглушены,Оголены деревья снова.Дома и улицы черны,Нигде ни возгласа, ни слова.

На фонарях висит туманИль чахнут розы дождевые.На старой площади фонтанРешетки сторожит кривые.

Пустынной ночи тишина,Пустынное очарованье…За шторой каждого окна —Предчувствие иль расставанье…

Я тяжбы с прошлым не веду,Не упрекаю, не вздыхаю —Гляжу на дальнюю звезду;И отдыхаю. Отдыхаю.

ВОЗДУШНЫЙ ЗМЕЙ

Моей жене

* * *

Стоим, обвеянные снами(Так молча сердце отдают),И камни пыльные под нами —Как птицы райские поют.

Нас тесно обступили люди,И чей-то хрипловатый басТолкует о поддельном чуде,О суеверье и о нас.

Но грубых окриков не слыша,Мы видим небо над собой,И вдруг — летим. Всё выше, выше,В эфир прозрачно-голубой.

И в восхождении высокомС воздушно-солнечных дорогГлядим, уже бессмертным, окомНа тех, кто улететь не мог.

1944

ВОЗДУШНЫЙ ЗМЕЙ

Змей уходил под облака(Так в высоте душа летала),Нить гнулась, дергала слегка(Как бы звала издалека),Воздушной жизнью трепетала.

Я небо осязал рукой,Его упругое теченье, —Постиг лазури назначенье,Ее двусмысленный покой.

Вдруг что-то лопнуло. БедаОткрылась разуму не сразу, —Еще бумажная звезда,Катясь, взлетала иногда, —Лгала неопытному глазу.

Змей падал, падал — меж домов,Меж разных вычурных строений, —Нравоучение без словДля праздных городских умов,Для внеслужебных настроений.

Я горестно смотрел туда,Привычно строил наблюденья,И вся воздушная средаКак бы ждала его паденья.

Не закрепленный бечевой,Он странным телом инородным(Каким-то пьяницей свободным)Скитался в синеве живой, —Быть может, ангелом безроднымЛетел по ломаной кривой.

1944