Список черных дел - Александра Авророва

— Я тебя провожу, — прошептал Юра и прошел за мной.

Провожатый мне действительно требовался. Хотя я была уверена, что почти не пила, голова кружилась изрядно. На каждый тост приходилось делать хоть глоток, а тостов было много. На свежем воздухе стало легче, зато почему-то захотелось плакать.

— Юра, — попросила я, чувствуя на глазах слезы, — забери ее оттуда! Ей там не место.

— А как? — отчаянно ответил он, захлебываясь и торопясь. — Ты думаешь, я не пытался? Ты думаешь, мне нужны их паршивые деньги? Мне она нужна, понимаешь? Я жить без нее не могу! Я как первый раз после армии ее увидел, восемь месяцев с тех пор прошло, и словно в омут головой. Уезжал, девчонкой была, смотрела на меня снизу вверх, а приехал — обалдел. Сперва думал — никогда она меня не полюбит. Я обычный, а она… Мне казалось, если она меня полюбит, все отдам, ничего мне больше в жизни не надо! А теперь она любит, а мне все мало, мало. Она ведь не понимает, что со мною делает. Она считает, раз она любит меня, а не их, мне не к чему ревновать. Она не видит этих унижений. Да, у меня нет квартиры — действительно нет. Живу с родителями, да еще брат старший с женой. И Лера с родителями и с братом. Я бы пошел в любую общагу, по лимитной прописке, как угодно, но она ведь не согласна! Она не понимает, зачем жить в плохих условиях, если можно заработать и жить в хороших. Я ей сказал, что при моей зарплате я заработаю на квартиру лет этак через двадцать. Вот она и предложила мне устроиться сюда. Я ведь не понимал ничего вначале. Господи, я бы институт бросил, все бросил, только б найти такое место, чтобы сразу дали эти двадцать штук баксов! Но кто мне их даст? Я ничего не умею. Не в киллеры же наниматься? Дать в газете объявление: «Хорошо стреляющий мужчина готов на любую работу». Вот до чего я дошел! Я ведь с ней рассорился как-то даже. Шлюхой назвал. Она так плакала, ты себе не представляешь! До сих пор в ушах стоит. Она ведь не считает себя шлюхой. Ей нужны деньги на отдельную квартиру, чтобы мы могли пожениться, и она пытается их заработать. Смешно, правда?

Это и правда было смешно. До слез. Тем более, что Юрина мечта о двадцати тысячах долларов на покупку квартиры была иллюзорной. Если появится квартира, выяснится, что Лерочке нужна машина. За машиной — гараж, за гаражом что-нибудь еще. Она никогда не остановится. Однако говорить об этом бедному парню мне не хотелось.

— Прости, — закончил он. — Я сам не пойму, чего это я вдруг на тебя все выплеснул. Нашло что-то.

— Потому что я очень вам сочувствую, — вздохнула я. — Но я не знаю, что тут делать. Только надеяться.

Я вспомнила Манон Леско и снова вздохнула.

Глава 6

Дома меня ждали голодные звери и толстая тетрадь. Зверями пришлось заняться тут же, а тетрадь я оставила на завтра, с радостью вспомнив, что сегодня пятница. Я уснула, едва успев опустить голову на подушку.

Проснулась я от настойчивого телефонного звонка. Шатаясь, я подбрела к отвратительному порождению цивилизации и сняла трубку.

— Кто говорит?

— А кто вам нужен? — поинтересовалась я. Как ответить незнакомому человеку на вопрос о том, кто я? Это вопрос философский.

— Мне? М-м-м… Вы… м-м-м… Надя?

— Да.

— Это Андрей. Тот самый.

Я тупо молчала, не в силах продрать глаза.

— Я сосед. Софьи Александровны сосед. С дачи, — беспокойно пояснил голос.

— А, да, — очнулась я. — Доброе утро.

— Сегодня суббота, — мрачно известил меня Андрей.

— Я помню.

— Я что звоню… может, на дачу хотите? Так я отвезу. На машине отвезу. Я вас. На машине. На дачу.

— На какую дачу? — не поняла я.

— Ну, эту. Ейную. Я же вас всегда возил. По выходным, то есть. На машине. Вас и ее.

Я опешила:

— Но ведь дача не моя. Я не могу теперь туда приехать.

— Ну, — неохотно выдавил мой собеседник, — можете пожить у меня. Места хватит. М-м-м… два дня. Или… м-м-м… один.

Я почти физически чувствовала, каких героических усилий потребовали от него эти слова. Они так и застревали у него в горле.

— Спасибо, не надо. Я отдохну в городе. А у вас, Андрей, как дела? Какие новости?

— Нормальные. Так мне приезжать?

— Спасибо, не надо. Вы звоните, если что.

— Заметано.

И в трубке зазвучали частые гудки. Я в обалдении уставилась на будильник. Полдвенадцатого. А мне казалось, шесть утра. Ладно, пусть время не раннее, все равно ничего не понимаю. С чего это вдруг Андрей предлагает мне свои услуги? Да и услуги, мягко говоря, странные — отвезти на чужую дачу. Впрочем, готов даже на свою собственную. Причем явно не с целью сексуальных домогательств. Когда намерены домогаться, не пребывают в глухом пессимизме. Андрей же вел беседу таким тоном, словно разговаривал с собственным палачом. Бог мой! Он что, полагает, я буду его шантажировать? Считает, что я получила его в наследство от Софьи Александровны… и, по большому счету, не так уж неправ. И какие выводы я должна сделать? Становится ли он от этого более подозрительным или менее?

Я не успела обдумать последний вопрос. Сюрпризы дня продолжались. На сей раз, для разнообразия, звонок прозвенел у двери.

— Кто там?

— Это Зинаида Ивановна.

Разумеется, я ее впустила и даже предложила чаю. А она благосклонно согласилась.

— Я случайно проезжала мимо, — пытаясь мило улыбаться, но лишь скаля вставные зубы, объяснила гостья, — и решила зайти. У вас тут неподалеку продают дешевый сахар.

— Я не знала, что у вас есть мой адрес, — небрежно заметила я. Еще откуда у Андрея мой телефон, я помнила — в свое время он получил его у Софьи Александровны, поскольку должен был узнать, ко скольки я соберусь ехать на дачу. Но вот Зинаида Ивановна ничего подобного иметь не должна бы. К тому же про сахар — явное вранье. Да будь в моем районе что-нибудь дешевое, она ехала бы не с сумочкой, а с телегой и огромным мешком.

— Адрес мне дала Люба, внучка Софьи Александровны. У меня ведь теперь новые соседи.

— Надеюсь, вам с ними будет легко.

— С ними-то? Да никогда! Вы даже не представляете, что они вытворяют с мусорным ведром!

И Зинаида Ивановна воинственно фыркнула.

— И что? — полюбопытствовала я. Убей бог, я представить себе не могла, что такое потрясающее можно вытворять с мусорным ведром. Стучать по нему, как по барабану? Надевать на голову прохожим?

— Оно все в разводах.

— И что? — устав ожидать дальнейшей информации, поторопила я.

— Как — что? Они его не моют! Я своими глазами видела, как эта Люба несет совершенно грязное ведро! А в ведре — несколько полиэтиленовых пакетов. Да, еще контейнер от сметаны. А что на дне, я не разглядела. Думаю, тоже сплошное безобразие.

Я беспокойно бросила взгляд на мой мусор. Интересно, он тоже состоит из безобразия? И в чем оно выражается?

Впрочем, долго томиться неизвестностью мне не пришлось.

— Вот я, например, — гордо продолжила моя гостья, — все полиэтиленовые пакеты использую по несколько раз. Прополощу хорошенько, высушу — он как новенький. А в контейнерах у меня рассада. И у Софьи Александровны я вела хозяйство — любо-дорого поглядеть. Не то, что эта вертихвостка. Фу! Противно думать, что такая квартира досталась первым встречным.

— Ну, не первым встречным, а ближайшим родственникам, — не согласилась я. — Внучка — это прямая наследница. А как иначе?

— И много эта внучка у нее появлялась? Нет, кто чаще бывал в квартире, тому она по совести и должна достаться. Вам то есть!

И Зинаида Ивановна бросила на меня испытующий взгляд. Я пожала плечами, и она продолжила:

— Правда, мне сказали, что свою часть наследства вы выбрали сами? Самое ценное, наверное?

— Ну, что вы, — сдержанно возразила я. — Просто Софья Александровна оставила мне на память кое-какие бумаги. Ничего особенного в них нет.

— Да? И что это за бумаги?

— Семейные фотографии и что-то вроде дневника.

— Да? — оживилась Зинаида Ивановна. — Дневник? Знаете, я так любила Софью Александровну. Помогала ей. Совершенно бескорыстно, просто как человек человеку. Вы ведь помните, правда?

— Да.

— Я бы так хотела почитать ее дневник. Вдруг там есть что-нибудь обо мне? Приятно было бы узнать, что мою помощь ценят. А потом я вам все верну в целости и сохранности.

— Простите, но это невозможно. Это все-таки личные записи. Если бы Софья Александровна хотела бы, чтобы вы их прочли, она бы сказала. А о вас там фактически ничего.

— Фактически? — голос моей собеседницы дрогнул и изменился.

— Пара загадочных фраз, и все. В основном там речь о других вещах. Вы уж извините.

Она извинила. Более того, она даже не раскритиковала мою манеру заваривать чай, хоть я и чувствовала, что язык у нее так и чесался. Однако хорошенько обдумать подозрительный визит я не успела. Вскоре дверной звонок затрезвонил вновь!