Мост через бездну - Андрей Ливадный

– Переверни его. – Приказал Фрост в коммуникатор.

Анвар нагнулся, рывком высвобождая из-под песка усохшее человеческое тело в скафандре.

– Пусть поищет опознавательные знаки. – Произнес Дрейк, хотя само наличие трупа говорило не в пользу спецподразделений Конфедерации. Те никогда не бросают павших товарищей.

Если конечно здесь не полег весь отряд. – Завершил свою мысль Драйв.

Дилетанты. Стреляли в голову дройда. – Спустя секунду подумал он. -Будто никто не знает, что в башке у робота нет ничего, кроме лицевых сервомоторов да пары оптических кабелей.

Анвар, провозился не меньше минуты, прежде чем смог очистить скафандр от смешавшихся с кровью частиц пыли.

– Никаких опознавательных знаков. – Наконец, разогнувшись, сообщил он. – Тело лежало головой к разлому, заметили? Значит, этот человек бежал прочь, когда его настигли. – Зураб-Гани красноречиво указал на затылочную часть гермошлема, где виднелось несколько входных пулевых отверстий. – А теперь взгляните сюда, – он перевернул усохший, обезвоженный труп, и в свете плечевых фонарей Дрейк с Анджеем увидели темную безобразную дыру, образовавшуюся на месте лицевого забрала.

– Дройд стрелял ему в затылок?

– Не дройд, а киборг. – Поморщившись, уточнил Дрейк.

– Есть разница?

– Принципиальная. Андроиды в лучшем случае обладают покрытием из пеноплоти, а при изготовлении киборга на механический эндоостов наращиваются живые мускульные ткани. – Со знанием дела пояснил Драйв. – У кибернетических организмов есть система кровообращения, но питание и обогащение крови кислородом происходит в специальном компактном устройстве, расположенном под кожными покровами ягодиц. Идеальная машина, практически неотличимая от человека. Данная технология сейчас запрещена…

– Что нам делать дальше? – Прервал его пояснения вопрос Анвара. – Этот зал пуст. – Сообщил ганианец. – Непонятно, что здесь вообще было смонтировано. – Он повернул голову, перемещая на центральный монитор изображение мощного выступа, разделенного на изогнутые сегменты. В стенах зала имелись ниши, в одной из них лежал помятый взрывом, перевернутый набок цилиндр с оборванными шлангами систем жизнеобеспечения.

Консервационное хранилище?

Не похоже. Слишком много пустующих площадей. – Дрейк подумал об этом машинально, продолжая внимательно рассматривать изображение мумифицированного трупа облаченного в скафандр.

– Анвар, там, на ободе забрала какие-то буквы. Попробуй прочесть их.

Ганианец вопросительно вскинул бровь – его мимика хорошо просматривалась с камер стоящего рядом боевика.

– Делай что говорят. – Покосившись на Дрейка, приказал Фрост.

Зураб-Гани вытащил нож и кончиком лезвия подковырнул корку смешавшейся с песком крови.

– «XZL-12G-456» – Прочел он цифробуквенный код.

Драйв несколько секунд смотрел на эту комбинацию, а затем удовлетворенно кивнул, пояснив:

– Это стандартный серийный номер. Первые три буквы шифруют предприятие производитель. 12G – код планеты Гизборн в скоплении Омикрона, где, как известно, двенадцать обитаемых систем.

– И что с того? – не понял Анджей.

– Это не Конфедераты. – Ответил Дрейк. – Хотя бронескафандр похож… Нет, насколько я знаю, экипировку для сил Патруля традиционно производили на Элио. Скорее в Башне побывал какой-то отряд авантюристов, закупавший экипировку на планете Гизборн. Прикажи своим людям, пусть определят возраст останков человека и тканей киборга.

– Это важно?

– Да. – Отрезал Дрейк, воздержавшись от комментариев.

Никто не видел, как под сумеречными сводами огромного зала маленькие отверстия выдохнули облачка серебристой пыли.

Микроскопические пылинки, едва различимые невооруженным взглядом, на самом деле являлись наномашинами.

Кто-то наблюдал за вторгшимися в цокольный уровень людьми.

Пылинки, рассеявшись в воздухе, начали медленно опускаться, передавая загадочному наблюдателю подробную информационную картину происходящего.

 Виртуальное пространство информационного поля планеты Гермес… 

…Многие годы его ощущение жизни было сравнимо с гладкой зеркальной поверхностью небольшого лесного озера, над которым время от времени появлялся слоистый, молочно-белый туман воспоминаний.

Замкнувшись в себе, сознательно культивируя одиночество, он не выходил в Сеть, словно киберпространство чем-то пугало его. Спокойное течение мыслей скользило вдоль замкнутой цепи минувших событий, будто он нарочно остановил жизнь у незримой черты, довольствуясь лишь теми эмоциями, которые порождал зыбкий туман прожитого… да и они постепенно погружались в темные глубины, унося с собой боль невосполнимых потерь – омут забвения поглощал ее медленно, неохотно…

Казалось, пройдет еще немного времени и сознание окончательно угаснет, уснет в укромном уголке очерченного для себя виртуального пространства.

Все шло к тому, но его покой был грубо, болезненно нарушен в тот день, когда Хараммины атаковали центральный узел Интерстар в системе Элио.

Боль. Фантомная боль резанула словно вспышка, от которой наступила секундная слепота. Выделенный канал гиперсферной частоты, связующий его разум с остальными узлами общечеловеческой сети, отключился.

До этого момента он не задумывался, настолько ли хорошо одиночество, так тщательно взлелеянное в сознании?

Да, он отторг от себя внешний мир, с единственной целью – забыться, превратить свои мысли в спокойную гладь лесного озерка, где постепенно утонет боль, а на плаву останутся лишь редкие воспоминания о минутах счастья.

Возможно, он не до конца отдавал себе отчет, что, действуя таким образом, он засыпает навеки.

В роковой миг глобального сбоя межзвездной связи он очнулся, ощутив вселенскую пустоту.

Вместо подсознательного, баюкающего шепота жизни миллиардов людей, которая протекала где-то далеко, на незримой периферии, ощущаясь лишь как фон, теперь со всех сторон ринулась чернота, – бездна настоящего одиночества вмиг окружила его, всколыхнув ровную гладь умиротворения, словно порыв внезапного ветра, погнавший рябь очнувшихся мыслей и полузабытых чувств.

Испуг, шок длился недолго, – он, словно мифическое существо стряхнул прах забвения, со смятением прислушался к самому себе, мгновенно переосмысливая долгие годы, проведенные в добровольном мысленном заточении.

Для личности с его опытом и возможностями не составляло никакого труда сделать очевидный вывод: отказавшись от нормального общения, не погружаясь в информационные потоки, он пропустил нечто чрезвычайно важное.

Беглый взгляд за пределы комфортного виртуального пространства показал, что за истекшее время в реальности приютившей его планеты не произошло радикальных перемен: она по-прежнему оставалась безжизненна и безлюдна, датчики, рассеянные по огромным пространствам каменистых пустошей горного плато упорно свидетельствовали что никто не пытался нарушить установленных много лет назад границ частной собственности.

Его враги, если они еще оставались в мире физическом, давно состарились, да и сама память о нем, как о личности, наверное, уже исчезла.

Следующим шагом стала проверка связи с ретранслятором гиперсферных частот.

Тот был исправен. Тестовые сигналы без помех достигали устройства ГЧ, и он, преодолев секундное замешательство, попробовал выйти в сеть Интерстар… но тщетно: канал межзвездной связи не действовал, – на посланные сигналы не ответила ни одна из удаленных на десятки световых лет станций гиперсферной частоты.

…Трое суток он провел в мучительном неведении, вкушая полнейшее одиночество, а когда по внезапно ожившим каналам связи пришел ошеломляющий информационный пакет, продублированный из одного источника на все станции ГЧ Обитаемой Галактики, он понял, что забвение закончилось.

Острое чувство облегчения вскоре сменилось присущей ему настороженностью. Восприняв информацию о внезапном вторжении Харамминов и последовавшей за этим Семидневной войне, он понял, что самоизоляция лишь повредила ему: информационный вакуум ощущался теперь как голод, но войти в сеть без должной подготовки, просто ринуться туда, как в омут – такое действие противоречило стойкому инстинкту самосохранения, выработанному благодаря богатому и горькому жизненному опыту.

Именно тогда, решив вновь выйти на простор киберпространства, он стал Ветром, сформировав образ и сетевое имя.

Образ он взял из собственной памяти, а ник подсказала ему беснующаяся за толстыми закаленными стеклами рыжая песчаная буря.

В реальном мире прошли многие годы, прежде чем в жизнь Ветра вторглось еще одно знаковое событие.