Верните женщинам гаремы - Олесь Бузина

Да черта с два видел в этом кто-то уже тогда положительный смысл! Нечего нас дурить! Еще церковный устав Ярослава Мудрого однозначно гласил: «Аще кто назоветь чужую жену блядию, а будет боярская жена великих бояр, за срам ей 5 гривень злата, а митрополиту 5 гривень, а князь — казнить». Облаять жену «меньших бояр» стоило только 3 гривны, причем, без риска для жизни, а еще три — митрополиту. Зато всего за 60 резан — весьма мелких, по сравнению с гривной, монет — можно было обложить тем же термином сельскую бабу, что являлось недорогим развлечением, доступным даже человеку со средним достатком. Облегчил душу, и всем xopoшо — и тебе, и бабе, и княжьей администрации,

Как показывает опыт, из языков завоевателей туземцы, прежде всего, усваивают ругательства. Вызрев в горниле Древней Руси, напитавшись живительными соками народной мудрости, матерное слово победно двинулось во всемирный освободительный поход. В Советской Армии мне приходилось общаться с представителями народностей, о существовании которых большинство даже не подозревает. Даргинцы и турки-месхетинцы, гагаузы и зыряне, почти бессловесные горные таджики, которых ни за что на свете нельзя путать с равнинными таджиками-кулябцами, не говоря уже о куда более популярных в широких научных кругах молдаванах и кабардинцах, тут же приходили во вполне вменяемое состояние, заслышав перлы из сокровищницы русской речи. Практика показывает, что десяток этих отборных лексем вполне заменяют присягу и все уставы, вместе взятые, включая боевой.

Один умный узбек-сержант по фамилии Таджиев, сын муллы, питавший глубокое уважение к тому, что до армии я успел проучиться целых два курса в университете, на полном серьезе убеждал меня, что матерщину придумал сам Аллах, чтобы народы жили в мире и лучше понимали друг друга.

Мат чрезвычайно многообразен. Он преисполнен совершенно взаимоисключающими смыслами. Все зависит от интонации. Одно и то же слово может означать и высшую степень презрения, и романтичнейшее признание в любви. Отрицательная энергия, заключенная в нем, тут же трансформируется в положительную, и наоборот. Девушка, умеющая ругаться в постели, как дореволюционный извозчик, — подарок небес. У нее, наверняка, не бывает проблем с оргазмом. Скрытая матерная сила, заключенная в ней, способна превратить ужин в постели на двоих в незабываемый праздник. Особенно, если это профессорская дочь, протестующая таким образом против ханжеского воспитания родителей.

Но, как говорил Зощенко, «во всяком безобразии следует соблюдать приличия». Мат плох не сам по себе, а там, где неуместен. В парламенте и суде он так же смешон, как пьяный боксер, принявшийся размахивать кулаками на благотворительной вечеринке. Но на поле боя, в борделе и в уличной драке он незаменим. Разговаривать с бесами можно только на понятном им языке. Иначе они так и не поймут, что пора покинуть приличное общество.

Мат компроматом

Человеку честному имидж не нужен. Ему и так хорошо — он довольствуется сознанием своей правоты. В отличие от него, подлец вынужден заботиться о своей репутации. Ибо массы, барахтаясь в житейской грязи, хотят видеть во главе себя только образец нравственности.

В их убогом представлении президент не имеет права ходить по бабам, воровать народные деньги и продавать национальные интересы. Ему запрещается хватать за задницу жену соседнего президента во время государственного визита, материться на заседаниях правительства и швыряться столовыми приборами по причине несварения желудка. Тем не менее, он тоже человек и ничто человеческое ему не чуждо. Идя по трупам наверх, особенно хочется тепла и сочувствия.

Представьте хоть на мгновение, что вы оказались в его кресле и вам «для ознакомления» принесли документы на приватизацию скромного горно-обогатительного комбинатика. Кому отдать предпочтение? Вот этой серьезной фирме, представившей пачку безупречных обоснований? Или той банде прощелыг, поднявшихся на торговле наркотиками, но не забывших засунуть между листочками чек на пять миллионов у.е.? Причем, на ваше имя и с аккредитивами солиднейшего швейцарского банка, излучающего вокруг себя атмосферу финансовой добропорядочности…

А у вас было тяжелое детство… А премьер-министр — вор и скотина. А на кабмине — клейма негде ставить. А ваши дети растут… И так не хочется, чтобы и у них было тяжелое детство. И до выборов — всего ничего. А за ними — мрак неизвестности и пайка пенсионера. Да ну их к лешему — государственные интересы! Кто их видел, на самом деле? Вокруг одни хищнические инстинкты!

И вот вы уже вызываете на ковер председателя Госкомприватизации (или как его там?) и даете ценные указания, как и кому нужно посодействовать в деле разумного перераспределения общественной собственности.

По-человечески вас очень даже можно понять. Но как не понять и того «честного» генерала вашей же спецслужбы, который сиганет на Запад, прихватив на память пару-тройку секретных бумаг, доказывающих, что вы отнюдь не тот ангел, за какого себя выдавали. А другой — чуть-чуть потемнее перьями. Ведь это вы, увлекшись «приватизацией», платили ему жалованье, равное сержантскому в приличной натовской армии! Так стоит ли теперь жаловаться, что вокруг одни предатели?

Молчание всегда дорого стоит. В X веке на богоспасаемой Руси еще не было горно-обогатительных комбинатов и приватизационных аукционов. Но дружинники князя Владимира уже возмущались, что князь лопает серебряной ложкой, а они — деревянными. Прислушавшись к критике, добрый князюшка приказал наделить всех приборами из чистого серебра. После чего изрек историческую фразу: «Серебром и золотом не добуду я другой такой дружины, а дружиной добуду и золото и серебро». Да, видать, позабыл кого-то наградить впопыхах! В результате мы знаем, что смолоду креститель Руси был большой оригинал — и братца Ярополка заказал варягам, и Рогнеду растлил прямо на глазах у родителей, и даже человеческие жертвы приносил Перуну. Как пить дать, донес на него какой-нибудь обойденный дружинник, которому не хватило столового серебра!

Компромат можно нарыть на каждого. Наивно думать, что вы лучше других только потому, что еще не выползли на свет истины. Добейтесь чего-нибудь. Получите мало-мальски значимый государственный пост. Заработайте первый миллион. Станьте звездой. На худой конец, завоюйте любовь красивой девушки. Вы тут же услышите со всех сторон, какая вы сволочь!

Какие-то полузабытые одноклассники припомнят, как в тысяча девятьсот бог знает каком году вы вместе воровали яблоки в колхозном саду. Брошенная любовница расскажет в прессе, что у вас маленький пенис, но зато гигантская склонность к домашней тирании. А изгнанный за пьянку личный шофер поведает, что вы — тупица, так как сами никогда не садились за руль.

В свое время бешеным успехом пользовались мемуары горничной принцессы Дианы, состоявшие из описания смятых простыней, скандалов с мужем и разносов обнаглевшей прислуге. Центральным местом в этом шедевре был «натюрморт» кровати принцессы с гигантским пятном спермы, оставленным ее любовником — гвардейским офицером. Может быть, именно эта картина окончательно побудила принца Чарльза подать на развод. Но я не ручаюсь, что пятно существовало в действительности. Возможно, оно — всего лишь плод фантазии литературно одаренной горничной, искавшей гонораров и славы.

Правда состоит в том, что люди гораздо охотнее верят в мерзость, чем в доброту. Они с удовольствием будут слушать, как во время службы в армии кто-то насиловал ни в чем не повинных туземных девочек, но только скептически хмыкнут, если вы расскажете, как делились с этими девочками хлебом, проклиная судьбу за то, что она загнала и вас, и их в эту дыру. И попробуйте доказать, что во время войны вообще мало кого хочется насиловать — на спине килограмм сорок казенного барахла и короста соли от пота, а в голове только две мысли — уцелеть и выспаться!

Когда не хватает правды, в ход идет обыкновенная ложь, приправленная россказнями о свободе слова. Перед очередными выборами большим успехом пользовалась статья в одном из киевских бульварных листков. Она называлась примерно так: «Нет, мы не писали, что политик N — гомосексуалист». Суд совершенно справедливо оштрафовал редактора «горчичника» на восемьдесят тысяч зеленых за распространение порочащих слухов, хотя в частном разговоре судья, выносивший решение, признался, что с большим удовольствием набил бы мерзавцу морду.

Когда Хрущев начинал кампанию по дискредитации покойного Сталина, он даже не догадывался, что сам роет себе могилу. Когда Горбачев, с куда большим размахом, повторяя его судьбу, обрушился на пороки взрастившей его коммунистической системы, правдолюбцу и в голову прийти не могло, что вскоре его полная несостоятельность как политического вождя станет ясна в СССР последнему идиоту.