Высшая ценность - Александр Лоскутов

Слышал я такие байки.

Может быть, попытаться?

Вдруг получится?

Хуже все равно не будет…

Хрустальный шар ментосканера мягко осветился изнутри. По потолку медленно поползли голубоватые блики. Усатый врач заставил меня приподняться и нахлобучил мне на голову сетчатый шлем. Холодные бусинки датчиков легли на виски.

Расслабиться и сосредоточиться… Ох и нелегко мне сейчас придется.

— Твое имя Алексей. Фамилия — Суханов… — Голос врача спокойный и чуточку отстраненный. Поглядывая на экран ментосканера, он методично зачитывает мою биографию: — В возрасте шестнадцати лет поступил в Управление внешней разведки и зачистки. С отличием прошел первичное обучение. Допущен к оперативной работе сначала в составе второй группы, потом четвертой. После гибели напарника предпочитаешь работать в одиночку… Работа нравится?

Я молчу. Отвечать мне не требуется. Нужно просто спокойно лежать и слушать, предоставив машине возможность самостоятельно разобраться в сложнейшей мешанине человеческих биополей и вынести свой вердикт. В идеале — справедливый и беспристрастный, но на деле…

Сосредоточиться и расслабиться…

Один из церковников, перегнувшись через изголовье кушетки, внимательно всматривается в мое лицо. Другой суетится неподалеку. В воздухе витает едва ощутимый запах ладана… и лука.

Не показывать напряжения. Главное, не показывать напряжения… Прикрыть глаза, зевнуть, притвориться изо всех сил борющимся с дремотой.

Расслабиться и сосредоточиться…

Вопросы становятся все более личными.

— Вкусовые пристрастия?.. Детские мечты?.. Сексуальные интересы?.. Принимаешь ли ты роль церкви как посредника между Богом и человеком?.. Какова цель твоего существования?..

Как хорошо, что мне не нужно отвечать.

Сосредоточиться и расслабиться…

— Все. Закончили… Можешь подняться.

Я заставил себя спокойно стащить с головы проволочную сетку шлема. Равнодушно положил ее на стол, подавляя желание швырнуть эту дрянь в угол.

Холодные металлические капли датчиков исчезли. Но странным образом я все еще их чувствовал. Будто бы незримая огненная нить пронизывала мой несчастный череп от виска к виску. Перед глазами, наверное, от нервного напряжения, плыли стеклянистые точки и полосы.

Слабо пульсировала болью рука. Я заставил себя разжать намертво стиснутый кулак, бросил короткий взгляд на налившиеся краснотой полумесяцы — следы впившихся в ладонь ногтей. И торопливо сжал кулак снова. Надеюсь, никто не заметил.

Хорошо расслабился… Удачно.

Хрустальный шар ментосканера все еще слабо светился

— На экране застыли причудливые переплетения. Их внимательнейшим образом изучал склонившийся над столом усатый врач. Старички-церковники заглядывали ему через плечо, нервно переминаясь на ногу.

А вот шеф смотрел исключительно на меня. И вроде бы он не делал ни единого движения и не произнес ни звука, но я сразу почувствовал, что он мной недоволен.

Неужели понял?..

Я поспешил отвернуться.

Майор тоже молчал. Сидел на стуле, рассматривал висевший на стене выцветший плакат времен до Гнева и молчал. Если он что и заметил, то виду не подавал. Два его обормота до сих пор стояли напротив двери. На их не обезображенные излишним интеллектом морды я даже не посмотрел. Мебель она и есть мебель.

И все-таки, заметили или нет?..

Ведающий обследованием доктор наконец-то отлип от монитора и спокойно кивнул мне:

— Ну ты как? На ногах стоять еще можешь?

Ни слова о результатах. Ни единого взгляда, который можно было бы истолковать так или иначе. Только спокойная доброжелательность. И чуточку юмора.

— Ничего, осталось недолго, — сообщил он. — Последняя проверка — и можешь быть свободен… Прошу.

Крестоносные старики за его спиной отложили в сторону выданную ментосканером распечатку и с каким-то нездоровым вожделением уставились на меня. А я в свою очередь смотрел на стоящий в дальнем углу комнаты гроб.

Кабинка теосоврестора на первый взгляд действительно больше всего была похожа на гроб.

Металлический ящик как раз соответствующего размера. Гроб на колесиках работы какого-то безумного ученого. Стойка с приборами, толстые высоковольтные провода, многочисленные индикаторы и переключатели. Клавиатура компьютера. Мерцающий ровной синевой экран.

Электроны, ненадолго открывающие дорогу к человеческой душе, а через нее — к Господу Богу. Машина, умеющая разделять добро и зло… то есть способная делать то, что недоступно человеку.

— Занимай вакантное местечко.

Я нервно сглотнул. И полез в этот механизированный гроб, на боку которого отчетливо виднелся неизменный золотистый крест — символ церкви. Внутри оказалось неожиданно удобно. Разве что чуть жестковато. Да и пахло немного непривычно: сухостью, перепрелым потом и все тем же ладаном.

Глубоко вздохнув, я постарался унять суматошно колотящееся сердце.

— Спокойно, спокойно, — бормотал усатый врач, непонятно для чего пристегивая мои кисти и лодыжки к специальным держателям мягкими ремнями. Наверное, для того, чтобы я в самый ответственный момент не выскочил из ящика… Или же чтобы не повредил себе чего, если вдруг начну биться.

Почему-то эта мысль мне откровенно не понравилось.

— Спокойно, — продолжал негромко бормотать врач. — Спокойно. Это совсем не больно. Ты даже ничего не почувствуешь.

Непонятно только было, кому он это говорит. Мне?.. Или самому себе?

С мягким металлическим лязганьем захлопнулась крышка, отрезая меня от всего остального мира. Сквозь маленькое окошечко, расположенное напротив глаз, я видел склонившегося надо мной врача. За его спиной тенями маячили святые отцы. На их лицах я отчетливо видел… нетерпение.

И с чего это они так суетятся?

— Ну, благословясь, поехали, — донесся до меня приглушенный голос усатого.

Интересно, можно ли обмануть теосоврестор? Не знаю. Ничего такого я раньше не слышал. Даже намеков не было… Но раньше я не встречал и людей, прошедших на нем проверку.

Во всяком случае, в Управлении я буду первым.

А насчет обмана… Так обмануть при желании можно кого угодно. Даже самого Господа. Нужно только знать как.

Попробую обойтись с ним так же, как и с ментосканером. Расслабиться и сосредоточиться… Сосредоточиться и расслабиться.

Я глубоко вдохнул. Прикрыл глаза. Задержал дыхание. Собрался с силами… А потом, едва успев услышать донесшийся откуда-то снаружи сухой щелчок вдавленной кнопки, коротко дернулся. И вырубился. Начисто.

— Ты понимаешь, что это значит?