Как быть плохой - Лорен Миракл

– Газ-з-з-з-з-з-з!

Марко, смеясь, зажимает мне ладонью рот. Я отталкиваю его – разумеется, в шутку. Отталкивать по-настоящему я его не хочу.

– Да, я французская кинозвезда! – смеюсь я. – Но не смущайся, детка! Разговаривай со мной так, словно я обычная девчонка.

– Трудно, должно быть, найти себе настоящих друзей, когда ты так знаменита… – полусерьезно-полушутя говорит он.

– Знаменитым вообще трудно жить, – в тон ему отвечаю я. – На улицу нельзя выйти – сразу откуда ни возьмись налетает куча народа: «Дайте автограф, дайте автограф…». Так что я решила пока немножко пожить во Флориде – здесь меня никто не знает…

– А я сразу раскусил, что ты не простая девчонка! – улыбается Марко. – Понять это нетрудно: у тебя слишком нежные руки – это говорит о том, что ты никогда ими и не работала. – Он берет мою руку в свои. – Про то, что в детстве ты строила снежные крепости, ты наверняка придумала. Да и произношение твое выдает тебя. «Газ-з-з-з-з»!

Рука у Марко холодная – ведь он только что держал бутылку пива из холодильника. Но мне нравится это ощущение прохлады – сказать по правде, жара действительно уже измучила меня. Впрочем, мне нравится даже не это… а просто то, что Марко держит меня за руку. Он держит меня за руку!

– Открою тебе еще один секрет, – говорю я. – На самом деле у меня такие нежные руки потому, что я три раза в неделе вымачиваю их в сметане и сплю в перчатках.

– Да ты, я смотрю, – смеется Марко, – вся сплошь состоишь из секретов! Что ты еще расскажешь мне о себе, Мэлани… Как, кстати, твоя фамилия?

«Что мне тебе рассказать? – думаю я. – Что я уже успела влюбиться в тебя по самые уши?»

– Моя фамилия – Файн, – говорю я.

– «Файн»? – качает головой Марко. – Не может быть! Это не фамилия – это прилагательное![1]

– А как твоя фамилия? – спрашиваю я.

– Единственный-и-Неповторимый.

– Ага, рассказывай! – смеюсь я.

– Если есть фамилия «Прекрасная», почему бы не быть Единственному-и-Неповторимому? Я-то не люблю хвастаться и называю себя просто «Марко», но моего папу так и зовут – мистер Единственный-и-Неповторимый. И мама моя, пока была замужем за папой, звалась миссис Единственная-и-Неповторимая. После развода, правда, она вернула себе девичью фамилию – мисс Замечательная…

Я заливаюсь смехом. Марк по-прежнему держит меня за руку, но его рука уже не холодна. Мне нравится, что он считает меня Прекрасной. Мне нравится, что он внимательно слушает меня, что он готов смеяться над каждой моей шуткой, пусть даже и немудреной – и мне хочется разговаривать с ним до бесконечности… Нет, Марко действительно отличный парень!

«Может быть, мне следует его поцеловать? – думаю я – но сама пугаюсь подобной мысли. – Нет, пока еще рано. Неизвестно, как он на это среагирует…»

– Мистер Единственный-и-Неповторимый и мисс Замечательная? – переспрашиваю я. – Надо будет запомнить, как зовут твоих родителей, на случай, если я вдруг когда-нибудь встречусь с ними…

«Ну вот, – мысленно ругаю я себя, – уже и навязываюсь, чтобы он познакомил меня со своими родителями! Не слишком ли рано?»

Конечно, рано. Я ведь знаю этого парня от силы три часа, а уже чуть ли не в невесты к нему набиваюсь…

– Впрочем, родители, пожалуй, пока подождут, – рассеянно бормочу я, сама с трудом отдавая себе отчет в том, что я говорю.

– Ты не хочешь познакомиться с моими родителями? – Судя по поддразнивающему тону, с которым Марко задает этот вопрос, он не обижен, так как по-прежнему воспринимает весь наш разговор в шутку.

– Пожалуй, пока что не буду, – шепчу я, прикрывая лицо руками.

– В чем дело? – смеется он. – Что ты имеешь против моих родителей? По-моему, они классные! Недаром же у них такие фамилии!

Он придвигается ко мне еще ближе.

– Ну хорошо, с моими родителями ты познакомиться не хочешь. А что ты хочешь?

«Чего я хочу? – думаю я. – Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, Марко. Я хочу, чтобы ты поцеловал меня! Я хочу… Может быть, мне следует сказать это вслух?»

Марко выжидающе смотрит на меня.

«А что? И скажу! Что, в конце концов, в этом такого? Он сам явно хочет поцеловать меня… А вдруг все-таки не хочет?»

– Я хочу… бокал холодного вина, – говорю, наконец, я.

– Без проблем, крошка! Пошли! – Марко встает на ноги и помогает подняться и мне.

21 августа, суббота

Глава 10. Джесси

Мне уже осточертело прибираться здесь, подметать, убирать то, что намусорили другие… Почему, в конце концов, я должна убирать в доме этого альбиноса Робби, который мне не родственник и даже не знакомый – нельзя назвать знакомым того, кого я увидела часа два назад и за это время перекинулась с ним от силы парой-тройкой фраз…

Уже за полночь, а я все ковыряюсь на кухне. Пол весь залит наполовину высохшим пивом, и мои шлепанцы с каждым шагом прилипают к нему и отлипают с громким чавкающим звуком.

Контейнер для мусора переполнен. Я оставляю рядом с ним два больших пластиковых пакета – один с пустыми бутылками, другой с объедками. Надеюсь, Марко и его дружки все-таки оценят мой труд…

Будь моя воля, я бы давно уехала с этой вечеринки, но Викс и Мэл, судя по всему, собираются застрять здесь надолго. Неужели Викс всерьез верит, что я не заметила ее, когда она проскользнула к холодильнику за новыми бутылками пива для себя и для Мэл? При этом она умудрилась уронить и разбить бутылку с кетчупом. Вытирать его с пола, разумеется, пришлось безропотной трудоголичке Джесси…

Я выхожу из кухни и нахожу в доме комнату, где, как мне кажется, грохот музыки слышен немного меньше и не так сильно накурено. Я заглядываю в нее и вижу трех девчонок и парня, сидящих перед ноутбуком. Вместо стола им служит снятая с петель дверь, положенная на спинки двух стульев.

Я проскальзываю в комнату и присаживаюсь на ковер в углу, стараясь оставаться незамеченной.

Парень и девчонки, очевидно, заняты тем, что фотографируют себя при помощи этого ноутбука, так как слышны звуки «клик, клик!» и возгласы типа: «Ну и носище!», «А ты – погляди! – похожа на гуманоида», «Ни фига себе! Таким ты станешь, когда тебе будет сто лет!» И снова «клик, клик, клик!».

Коврик, на котором я сижу, пахнет псиной. Я смотрю на свои шорты – так и есть, к ним прилипла собачья шерсть…

Р.Д. все время удивляется, почему я не спешу приходить в умиление при виде любой собаки в отличие от моей мамы, которая готова часами мыть их, расчесывать шерсть, подравнивать им когти… Несмотря на то, что своей собаки у нас в настоящее время нет, в нашем доме все время крутятся какие-нибудь две или три псины – мама берет их к себе, когда их владельцы уезжают на время, чтобы им не пришлось отдавать своих питомцев в приют, где они сидели бы в железной клетке с тысячей других собак.

Впрочем, готова признать, иногда среди собак попадаются действительно милашки… Они так забавно тычут своим холодным носом в твою ладонь, когда просят еду, или сворачиваются калачиком у тебя на животе, когда ты смотришь телевизор. Но – опять же в отличие от мамы или от того же Р.Д. – моя любовь к животным все же не простирается настолько далеко, чтобы я, допустим, позволила какой-нибудь собаке преспокойно пачкать слюнями мою одежду. Такую собаку я, разумеется, отгоню от себя. А почему, в конце концов, я должна с ней церемониться? Все равно эта собака не останется в нашем доме навсегда…

Что же до Викс, то она почти столь же ярая любительница собак, как и моя мама. Когда однажды Дотти привела к нам на работу своего престарелого лабрадора, Викс была вне себя от радости: «Какая собачка, какая собачка!..». А собачка, очевидно, почувствовав, как понравилась Викс, смотрела на нее такими преданными глазами…

Точно так же Викс благоговела тогда, в музее, перед Старым Джо, несмотря на то, что Джо, в отличие от этой собачки, не живой. «У-тю-тю, Джо, какие у тебя зубки!» Обалдеть можно! Впрочем, Викс действительно удалось тогда поднять настроение и себе, и мне. В конце концов, мы с Викс затем ведь и отправились в эту поездку, чтобы разввеяться. А уж когда Мэл запела…

Мне еще никогда не приходилось слышать такого чистого, хрустального голоса, как у Мэл. Такой голос, я думаю, можно встретить разве что у ангелов. Когда я слушала ее пение, мне даже пришла в голову безумная мысль: а вдруг Мэл действительно ангел, которого бог послал нам, чтобы благословить наше путешествие? Или чтобы спасти мою маму?

Глупая мысль. Кто я такая, чем я заслужила подобное благословение Господа? А если бы бог вдруг действительно вздумал меня благословить, то почему он должен был сделать это в тот момент, когда я сидела на полу какого-то музея, глядя на чучело крокодила за стеклом?

К тому же, Мэл еврейка. А разве у ангелов бывает национальность?

В комнату заглядывает какой-то парень, и это возвращает меня от моих мечтаний об ангелах к реальности.

– Тодд! – окликает он парня, сидящего перед ноутбуком.

Тот поднимает голову.