Секрет Коко - Ниам Грин

— Знаешь, я еще не решила, стоит ли оставить ее себе, — говорю я.

— Что? Почему? — удивляется она.

— Я чувствую себя виноватой, — вздыхаю я. — Точнее, это Рут заставляет меня так думать.

— Виноватой? — переспрашивает Кэт. — С ума сошла? Почему это ты виновата?

Хотелось бы мне забыть о чувстве вины, но никак не получается. Хоть я и нашла эту настоящую сумочку от «Шанель» совершенно случайно и, возможно, о ней мечтают все девушки мира — я не исключение, — но я не могу просто оставить ее себе и радоваться этому счастливому стечению обстоятельств. А что, если кто-то ищет ее, не жалея сил и оплакивая потерю?

— Должно быть, она попала в мои коробки по ошибке, — продолжаю я, не выпуская сумочку из рук. До чего же она красивая…

— Может, и так. И что с того? — недоумевает она.

— Не знаю, смогу ли жить с мыслью о том, что кто-то потерял такую вещь.

— Господи, Коко, ты же деловая женщина. Нельзя так переживать за незнакомых тебе людей — в этом нет никакого смысла. Да и как знать, откуда взялась эта сумка? Это вообще не твои проблемы!

— А Рут считает иначе.

— Глупости. Ты не несешь никакой ответственности за то, как кто-то обращается со своими вещами.

— А вдруг ее кто-нибудь ищет?

— Если бы искали, то догадались бы обратиться к аукционисту, а уж через него добрались бы и до тебя, точно тебе говорю.

Может, она и права — в конце концов, после аукциона прошло уже несколько дней, и Хьюго всегда ведет записи о продаже каждого лота.

— Возможно, — неуверенно отвечаю я.

— Говорю тебе, оставляй ее себе, — настаивает она, забирая у меня сумочку, чтобы получше рассмотреть. — Выглядит роскошно, тебе давно уже нужна такая вещица. Мы всегда думали, что тебе просто необходима сумочка от «Шанель» — чтобы имени соответствовать, помнишь? А знаешь, что я думаю? Мне кажется, это судьба, Коко. А против судьбы не попрешь, даже не спорь.

Я сразу вспоминаю о том, что сразу мне пришло в голову, как только я повесила сумочку на плечо — что ее мне послало само провидение. Но оставить ее себе — тоже неправильно.

— Может, это и судьба. А может — чье-то катастрофическое невезение, — признаю я.

— Нет, не бери в голову. Это судьба. На сумочке написано твое имя — она создана для тебя. Говорю тебе, расслабься и получай удовольствие.

— Не сомневаюсь, ты бы так и сделала, — смеюсь я.

— Боже, когда-нибудь и я порадую себя этой крошкой. Как думаешь, сколько ей лет? — спрашивает она, рассматривая сумочку на расстоянии вытянутой руки.

— Первые модели появились в феврале 1955 года — потому их и назвали 2.55. Мы думаем, что наша вполне может оказаться одной из них, быть может, даже одним из пробных экземпляров. Уже успели почитать кое-что в старых книгах о Шанель, что остались от мамы.

— С ума сойти!

— Не то слово. А видишь этот потайной карманчик внутри? Шанель сделала его для того, чтобы хранить в нем свои любовные письма — во всяком случае, так говорят.

— Боже, как романтично, да? В наше-то время любовных писем уже не пишут. Да что там писем — я уже даже романтичной смс-ки от Дэвида сто лет не видела! Молчу о том, чтобы он попытался в сообщении как-нибудь соблазнить меня.

— Кэт! — хихикаю я. — А вы не слишком взрослые для таких сообщений?

Пока мы болтаем, я показываю подруге подкладку сумочки и вдруг замечаю, что молния на потайном кармашке для писем немного приоткрылась. И вот я пытаюсь закрыть ее и чувствую, что под тонкой тканью что-то есть. Я подношу сумочку поближе к глазам.

— Что там? — спрашивает Кэт.

— В нем что-то есть. Я раньше как-то не замечала…

Я запускаю руку в кармашек и нахожу там сложенный лист бумаги. Осторожно достаю его оттуда. Он тонкий, почти прозрачный, заметно, что его складывали так бесчисленное множество раз. Неудивительно, что я не сразу его заметила — он невесомый, как перышко.

— Это письмо? — шепчет Кэт. — Глазам своим не верю. И что же в нем написано?

Я медленно и бережно разворачиваю найденный лист бумаги.

— Читай же его скорее, ради бога! — торопит меня подруга.

— Не уверена, что стоит это делать. Вдруг там что-то личное.

— Не глупи! — кричит Кэт. — Ты должна прочесть его, если ты этого не сделаешь, то это сделаю я! Давай сюда.

— Нет, — протестую я и прижимаю письмо к груди. — Я его нашла, значит, мне и читать.

— Так давай, чего ждешь? Знака свыше? Должно быть, это самое настоящее любовное письмо! — Она буквально подпрыгивает от нетерпения, и я начинаю опасаться, что подруга просто вырвет тонкую бумагу у меня из рук.

— Хорошо, хорошо, погоди секунду… — Я делаю глубокий вдох и начинаю разбирать размашистый, уверенный почерк.

Ноябрь 1956 года

Солнышко мое,

смотрю на тебя и ясно вижу, что ты станешь единственной моей любовью. Заглянув в твои прекрасные голубые глаза, такие нежные и такие ясные, я понимаю, что сердце мое навеки отдано тебе. Мы будто бы давным-давно знакомы, как две души, что были вместе совсем в другой жизни. Как же хорошо нам было бы вместе, любовь моя, но тем сильнее горечь разлуки. Я пишу тебе, а мое сердце разбито — ведь сегодня нам придется расстаться. Пришло время прощаться.

Пожалуйста, не забывай, что всей душой я жажду быть с тобой, держать тебя в своих объятиях и не отпускать, но это невозможно. Я всегда буду помнить тебя, ты — мое сердце. Как могу я забыть свое сердце?

Я молюсь о том, чтобы в один прекрасный день мы снова нашли друг друга, и о том, чтобы снова взять тебя за руку.

С любовью…

— Господи, боже мой! — восхищается Кэт. — Несчастные влюбленные. Как трагично!

— И подписи нет. — Я переворачиваю письмо, но и там не обнаруживается никаких опознавательных знаков.

— Кому бы ни принадлежала эта сумка, должно быть, ее хозяйка стала для автора письма источником истинного вдохновения, — продолжает моя подруга. — В его словах столько страсти… Как печально.

— Интересно, почему им пришлось расстаться. — Я снова переворачиваю лист бумаги, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку. Но нет, ничего нет. Сколько же это письмо пролежало в сумке? Теперь нам этого не узнать. Нам не за что зацепиться, мы понятия не имеем, кто же написал его — у нас есть только эти короткие строки, исполненные боли.

— Посмотри, какая старая, пожелтевшая от времени бумага, — говорит Кэт. — Оно хранилось тут годами, может быть, даже с того самого дня, когда было написано. Наверное, она всюду носила его с собой. Интересно, читал ли его кто-нибудь, кроме нее и нас с тобой?