Мой ректор военной академии (СИ) - Тереза Тур

— Молодцы?! — зарычала я.

— Тише! — мужчина прижал меня к себе, — тише.

А тем временем молодой человек, которого милорд назвал графом Троубриджем, руководил процессом. Послушал отказ противников примириться, дал команду.

И вот уже противники стоял друг напротив друга, обнажив шпаги: сосредоточенный Рэм и мальчишка с изумительно презрительной физиономией.

— Начали! — раздается команда.

Звенят шпаги. Рэм словно сливается с оружием — мальчишка напротив ничем ему не уступает. И я вдруг понимаю, что их дуэль похожа на танец: опасный, смертельный, но удивительно красивый.

В какой-то момент Рэм выстилается по земле, выбрасывает руку вперед — стон его противника, кровь на бедре — и крик графа Троубриджа:

— Остановитесь! Кровь. Проигравший — маркиз Борнмут. Победитель — мастер Рэм Рэ. На этом позвольте объявить дуэль оконченной.

— Нет, — расталкивает гомонящих кадетов какой-то еще недовольный. — Я — секундант маркиза, баронет Кромер, требую удовлетворения. Пусть секундант мастера Рэ сразиться со мной.

— Правила этого не запрещают, — недовольно соглашается с ним граф Троубридж. — Что вы скажете, мастер Пауль Рэ?

— Я согласен, — бледный Пашка достает шпагу, встает в спортивную стойку, несколько раз прыгает вперед, потом назад. — Готов.

— Начали! — снова командует представитель старших курсов.

А дальше все происходит настолько быстро, что я не успеваю заметить, что именно делает мой сын.

Какое-то неуловимое, на бешеной скорости движение вперед. Пашка летит навстречу чужой шпаге — я кричу, но моего голоса не слышно — потому что ахнули в тот момент все. В последний момент сын изворачивается, меняет траекторию движения, перетекает чуть в сторону — и все понимают, что он невредим, а свою шпагу он вонзил над ключицей соперника.

— Остановись! — орет старшекурсник. — Шпагу не вытаскивай! Баронет кровью истечет. Ты ему артерию пробил! Целителя!

Я понимаю, что у меня за спиной никого нет — милорд Верд уже появился на поляне и склонился над раненым. А я не могу пошевелиться. Видимо, как ректор Академии ни спешил на помощь пострадавшему, кинуть на меня заклинание, чтобы обездвижить, он все-таки успел.

ГЛАВА 10

Ночь. Темнота. Если бы меня не обездвижили, я наверняка стучала бы зубами. От холода. А так… Поскольку я была в роли статуи, то даже такого сомнительного удовольствия я была лишена.

В голову лезли всякие мысли о том, что меня тут попросту забыли — я умом понимала, что это бред, да и пофыркивание коня где-то за спиной приносили понимание, что милорд Верд вернется на поляну. Но все равно было жутко.

И чем больше я прислушивалась — тем больше мне казалось, что сейчас на меня выпрыгнет из кустов кто-нибудь плотоядный. Поэтому, когда Гром явно оживился, забил копытами и призывно заржал — ужас охватил меня. Не кричала я только потому, что не могла — милорд не только обездвижил меня, но и лишил голоса.

И вдруг почувствовала, что тело может двигаться. Ноги подогнулись — и я упала на колени. Слезы выступили на глазах — я зашипела, стараясь не ругаться в голос — перейти на русский — великий, могучий и беспощадный — было бы сейчас глупо. Поэтому я рычала и шипела, пережидая боль.

— Простите, — раздался рядом со мной голос милорда. Удивилась, услышав в нем нотки раскаяния. — Я задержался. Пока двадцать три человека посадишь под арест… Вы можете встать?

Я поняла, что сейчас милорд Верд просто дернет меня вверх, пытаясь помочь. И что ни к чему хорошему это не приведет.

— Не надо, — прохрипела я.

Он тяжело вздохнул, опустился рядом со мной на колено, положил мне руки на плечи, забормотал на мелодичном непонятном языке. Я его слышала много лет назад именно этот язык, когда над Пашей и надо мной проговаривала что-то мама Рэма.

Боль, оскалившись напоследок, ушла.

— Поднимайтесь, — раздался приказ и милорд протянул мне руку. — Надо вас закутать — вы вся ледяная. Почему вы не догадались взять из дома теплую одежду?

— У меня ее нет, — лязгнула я зубами, поднимаясь с земли и распрямляясь.

— Хорошо, что у меня есть, — мне послышалась в его голосе насмешливая улыбка — и он закутал меня во что-то длинное и теплое. — Я захватил свой плащ из Академии.

Потом милорд Верд подхватил меня на руки, подошел к коню и легко закинул меня боком на седло. О-хо-хо! Как же я завтра ходить-то буду? Не говоря о том, чтобы сидеть? Как они вообще умудряются после езды верхом с отбитым мягким местом договариваться?

Милорд Верд, между тем, вскочил в седло сам, придерживая меня одной рукой. И так ловко у него получалось — загляденье!

Застоявшийся конь резво взял с места бодрой рысью.

— Будет впредь вам наука оставлять мужские дела — мужчинам, — прошептал мне на ухо милорд.

— Так я ни о чем не жалею. И ни на что не жалуюсь, — отвечала я, стараясь не зацикливаться на своих неприятных ощущениях.

— И уже можете говорить, — довольно проговорил он.

Какое-то время мы молчали — я пригрелась, и у меня стали закрываться глаза — и это несмотря на неудобную позу. Мне пришлось изо всех сил бороться с дремотой. Еще не хватало романтично заснуть у мужчины на руках. Я представила, как мы подъезжаем к порогу, как милорд снимает меня с седла… И все это на глазах у прислуги… Представила лица… Нет… Не стоит.

— Вы можете оставить меня у того камня, где забирали? — обратилась я к мужчине.

— Хотите вернуться домой одна? Не хотите сплетен?

— Не хочу, — согласилась я. — Лучше будет, если мы вернемся домой по отдельности. Сначала вы — с парадного крыльца, как положено. А потом тихонько проберусь и я.

— Согласен. Только я сначала прослежу, что вы добрались домой. А потом появлюсь — минут через двадцать. Я, во всяком случае, теплее одет.

Наверное, это было нервное, но я захихикала.

— Что с вами?

— Простите, милорд, но все это… Так нелепо.

— Слухи, порочащие репутацию, вы называете нелепостью?

— Именно так. И всегда не понимала: зачем это кому-то надо… Ну, занимайся своей жизнью — и не лезь в чужую… И все будет гораздо спокойнее и приятнее.

— Возможно, — проворчал он. — Но не в нашем мире.

«И даже не в моем», — хотела сказать я, но вовремя прикусила язык.

— Как Рэм и Пауль?

— Рэм — хорошо. С чувством выполненного долга. Пауль же… В смятении. Я у него поинтересовался еще — была ли у него задача убить юного барона. Ваш сын ответил, что нет. Тогда я задал вопрос — почему он таким образом выстроил поединок? Не прощупывая противника, не интересуясь его стилем ведения боя, так рискованно… Один удар — и смертельный…