Рыжий 2 - Alex Berest
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не дам и не проси! Вот зачем ты забросила швейное дело? Сейчас бы свои деньги имела…
— Вот ты жлоб, внучек. Вырастила куркуля на свою голову. Да не несут мне заказы на перешивку. Я бы с удовольствием на машинке работала.
— Хочешь работать? Давай я тебе буду заказывать и платить!
— Что это ты удумал, охламон? Хочешь меня унизить, платя за заказы на свои шмотки? Да я тебя, — и она потрясла своими кулачками в мою сторону, тем не менее не делая попыток пустить их в ход.
— Не. Ты опять меня не поняла. Я про другое.
— Да как же тебя понять? Пургу всякую несёшь, — и где слов таких только набралась?
— Сшей десяток трусов, как ты на меня шьёшь. Я их на рынке пристрою. Половина от дохода — твоя.
— Почему половина? И почему ты думаешь, что будут брать эти странные твои трусы?
— Потому что знаю. И, кроме трусов, многое сейчас можно продать. Сумки шей. У тебя брезента до фига, я выкройку тебе нарисую. Тоже будет очень ходовой товар. Рюкзаки, как у меня, влёт уйдут и задорого.
— Ну, нарисуй, попробую. Сомневаюсь я только. А вот рюкзак один, сегодня же начну делать. За сколько ты у меня его выкупишь?
— Пять рублей.
— Всего? А чего так мало?
— Там твои только брезент, нитки и работа. Молнии, фурнитуру и поролон я достаю. Так что нормальная цена.
— Тогда два сделаю. Но десятку сразу гони. Предоплатой.
Тьфу, всё-таки выдурила деньги. Ну пусть ей. Лишь бы занята была. Да и правда, заработает. Про мой школьный рюкзак многие интересовались — где купить? Да и сумки на рынке дефицит, вмиг разлетятся если цену не ломить. А туда попозже и сумки-баулы, типа — «мечта оккупанта», можно будет из клеёнки начать шить. Насчёт трусов-боксёров я был не уверен, но попытка — не пытка.
Первые школьные рюкзачки я вполне спокойно продал даже не на рынке, а во дворце пионеров. Вмиг по двадцать рублей ушли и ещё человек пять в очередь выстроились. Так что бабуля теперь почти целые дни на машинке строчит, не отвлекаясь на всякую фигню и не доставая меня по пустякам.
Нам в этом году от дворца пионеров достались только грамоты и ценные подарки в виде электрических фонариков под квадратную батарейку. Зимние поездки на этот раз перепали боксёрам и авиамоделистам.
А вот мне, как капитану команды, вручили индивидуальный подарок — наручные часы. «Ракета-школьные», производства часового завода в Петродворце. Красивые, в синем корпусе и с циферблатом, стилизованным под тетрадный лист в линейку. На моих старых часах, швейцарских Kenwell, уже совсем затёрлось стекло и я был искренне рад новым часам.
Наш класс только на первосентябрьской линейке осознал, что мы уже старшеклассники — восьмой класс. Для многих уже и последний в школе. Так что стояли мои одноклассники тихо и как-то пришибленно. Зато на классном часе бурлили и шумели.
Во-первых, классуха разрешила нам самим выбрать места за партами и кому с кем сидеть. Страсти кипели нешуточные. Даже мне пришлось повоевать за нашу с Сидоровой «камчатку».[44] К нам в класс пришёл второгодник, Лёха Скворцов. Скворца знали все в нашей школе и окружающих дворах. Это был парень с отклонениями в развитии. Как сказали бы в моём прошлом времени — ребёнок седьмого вида.[45]
Почему он учился в общеобразовательной, а не в коррекционной школе номер восемь, оставалась для всех загадкой. Точно такой же, почему учителя не смогли его выпустить со школы с тройками или отчислить по неуспеваемости. Видимо, имелись у него какие-то высокопоставленные покровители.
И да, он был знаменит не своей тормознутостью и прибабахами, а своей физической силой и ростом под два метра. И довольно вспыльчивым характером.
Вот это чудо и обнаружилось мной на наших с Олей местах. Вернее, на моём месте. Даже если бы я уступил, то Сидорова бы точно не осталась сидеть вместе с ним. Да и я не собирался уступать.
— Лёша, привет, — начал я процесс переговоров с вполне мирного тона и дождавшись, когда этот Илья Муромец на минималках обратит на меня внимание, продолжил. — Лёш, это моё место, я здесь сижу.
— Хорошо, — и Скворец просто пересел на второй стул, заняв теперь место Сидоровой. — Садись рядом, — и радостно похлопал по освобождённому им стулу.
— Не, Лёха, — я покачал головой. — Мы здесь вместе с Сидоровой сидим, пойди себе другое место найди.
— Здесь окно, мне тут нравится, — набычился парень и добавил. — Я в прошлом классе здесь сидел.
Проблема однако. И как её решать? Я растерянно посмотрел на Сидорову.
— Чего? — она мотнула головой. — Не справился? Давай я попробую?
Уступил ей место переговоров. Скворцов с интересом наблюдал за нашей рокировкой. Оля, заняв мое место напротив Лёхи, вдруг поманила того пальцем и когда он доверчиво наклонил вперёд к ней голову, склонилась к его голове и что-то зашептала ему на ухо. Парень сначала побледнел, потом столь же стремительно покраснел и, не говоря ни слова, с трудом выбравшись из-за нашей парты, перешёл в соседний ряд и плюхнулся на место одного из Лубенцов.
— И что ты ему такое сказала? — поинтересовался я.
— Тайна. Извини, не скажу, — ответила девчонка и отрицательно покачала головой.
Ну и хорошо, ну и счастье. Главное, что мы наши места отстояли, а какими методами, мне всё равно. Хоть и интересно все же.
Во-вторых, в этом году нам не выдали бесплатных билетов в парк, что довольно сильно возмутило общественность. А самоё главное, нас огорошили новостью, что мы, все восьмые классы теперь будем учиться во вторую смену. Во счастье привалило. Это же кто додумался выпускников, да во вторую смену? Об этом я и спросил нашу классуху.
— А что тебя не устраивает, Лисин? — удивилась моему вопросу Изабелла Агасимовна.
— Так, я не за себя волнуюсь. А за одноклассников. Успеваемость у нас снизится и толку от факультативов не будет.
— С чего это ты взял? Ты думаешь, в администрации школы глупей тебя сидят?
— Нет, — я окинул взглядом притихших одноклассников, которые развернулись ко мне. — Вот как пример, мы раньше всегда занимались в первую смену. После уроков приходили домой и делали домашку, а
