Proxy bellum - Михаил Алексеевич Ланцов

Тишина. Видимо уже отошли. Оттого и не реагировали.

Взрыв.

И штурмовики стремительно ворвались внутрь.

Вдали, через пару сквозных дверных проемов пошло какое-то движение. Аккуратно за импровизированной баррикады из мебели. Но пострелять никто не успел. Штурмовик с легким ручным пулеметом и системой питания Скорпион — то есть, рюкзаком за спиной с патронами, откуда они по рукаву подавались в оружие — открыл огонь. Короткими очередями. На подавление. Благо, что боеприпасов хватало.

А звено его прикрывающее стремительно продвинувшись, начало закидывать гранатами укрытых за капитальными стенами противников.

Бам.

Бам.

Бам.

Раздавались взрывы вперемежку с матом. Видимо зацепили кого-то. И неприятель оттуда отступить еще не успел.

Вперед выступили штурмовики с дробовиками и пистолетами-пулеметами. Они выглядели как настоящие рыцари в сверкающих доспехах.

Самые крепкие, здоровые и коренастые ребята «упаковывались» в специально изготовленные доспехи, созданные по аналогии с лучшими историческими образцами. Из высоколегированной стали с прекрасной механической и термической обработки. Кираса «гусиная грудь» при этом обладала очень большой склонностью к рикошетированию попавших в нее пуль.

Не панацея и тяжело. Но из-за высокой дифференцированной защиты получалось добиться во фронте очень приличной защиты. Во всяком случае обычные винтовочные пули она держала. Тыл же давал защиту от мелких осколков и ограничено от пистолетных пуль. А чтобы не упасть быстро от переутомления и отбирали самых крепких, выносливых, невысоких и коренастых. Ну и лишнего барахла они не несли. Только броню, оружие и рабочий запас боеприпасов. Все остальное тащили либо их боевые товарищи, либо ехало в технике. Что позволяло уложиться в разумную нагрузку по килограммам…

Вот эти ребята и вломились внутрь.

Короткая перестрелка.

И тишина…

Минуты не прошло с начала боя, как секция этажа оказалась зачищенная от противников, которые собирались, судя по запасам бутылок с зажигательной смесью, держать тут довольно долгую оборону. Еще несколько минут — быстрый осмотр остальных этажей. И отделение штурмовиков вышло на улицу, и вся группа продолжила наступление…

Перекресток.

Бах!

И в борт штурмовой САУ, пытающейся там протиснуться, влетает снаряд. К счастью от 47-мм старой морской пушки Гочкиса. Чугунный. Из-за чего он раскололся на поверхности крепкой крупповской брони, не нанеся никакого вреда.

Машина еще не успела развернуться. А из-за угла выглянул советский штурмовик с ручным 80-мм гранатометом. Почти сразу выстрелил и скрылся, отойдя назад за угол.

Бух!

Раздался взрыв фугасной гранаты, разорвавшейся где-то там.

Промахнулся. Видимо. Потому что новый 47-мм снаряд ударил в борт разворачивающейся штурмовой САУ.

Боец с гранатометом вновь высунулся.

От взрыва и выстрелов уже поднялась довольно сильная пыль с каменной брусчатки. Из-за чего толком было не разглядеть неприятеля. И куда стрелять — не ясно.

Секунд пять спустя — новый выстрел. И 47-мм снаряд попал в гусеницу штурмовой САУ, перебив ее.

Штурмовик выстрелил на удачу — туда, где, как ему показалось, находилась установка. И тут же упал. Из окон стреляли. Из пулемета. Вот его и срезали, карауля.

Новый выстрел 47-мм пушки. И вторая гусеница штурмовой САУ оказалась перебита. Из-за чего она замерла в раскоряченном виде. Та ведь пыталась довернуть на цель, крутя целой гусеницей.

Штурмовики попытались подавить огневые точки из носимого оружия. Но потеряв еще двоих отошли. Слишком много пулеметов. И дистанция неудобная для стрельбы навскидку. Далековато.

И тут выкатила машина огневой поддержке. Коротким рывком она преодолела прострел между углом здания и корпусом штурмовой САУ. Остановилась за ней, выставив поверх башню и открыла огонь из 13-мм пулеметов.

Бах!

Ударила 47-мм пушка. Но бронебойный снаряд не пробил башню машины огневой поддержки, уйдя в рикошет свечкой вверх. Не расколовшись на удивление.

И все.

13-мм пули с такой дистанции достаточно уверенно пробивали противоосколочный щит пушки. И за считанные секунды, нащупав ее, МОП разворотила там все. Порубив среди прочего и расчет, пытавшийся выстрелить повторно по ней.

Потом еще одну пушку. Ту, что сумел-таки на время подавить 80-мм гранатомет и теперь она была почти готова открыть огонь. Дальше выкатилась вторая МОП и, поддержав огнем штурмовиков, позволила им подойти к зданию и зачистить его. Там, правда, оказались неприятные фланкирующие позиции. Но вынесенные недалеко. Так что удалось их подавить довольно быстро. Сначала накидать «дымовух», закрыв неприятелю обзор, а потом под прикрытием дыма подойти к этим позициям, закидать их гранатами…

Штурм Риги развивался очень динамично.

В отличие от Варшавы в последней Советско-Польской войне в столицу Латвии не сумели отойти какие-либо значимые полевые войска. Их рассеяли по пути, вынудив отойти в сторону с линии наступления. Побросав тяжелое вооружение и оставив склады. Да еще и в полном беспорядке.

Тяжелое же поражение контрнаступления и удары по складам привели к серьезным проблемам у фланкирующих группировок. Тех, что стояли в Эстонии и Литве. Поэтому накануне — 4 июня — на них начали осторожное наступление части блокирующих корпусов. И перед объединенным командованием неприятеля встал вопрос об эвакуации.

Но вот беда — Дюнкерк совсем не получался.

Авиацию противник утратил в первые часы кампании почти полностью. На аэродромах. Во всяком случае на театре военных действий. И прикрыть свои корабли не мог. Поэтому воспользоваться превосходством своего многочисленного гражданского флота не получалось. Самолеты РККА мешали.

Особенно это усилилось после ночного налета на рейд Риги.

Все стало ясно — Фрунзе не шутит и шутить не собирается. Равно как и строить из себя гуманиста. Как говорится — воюя воюй. Поэтому никаких жестов доброй воли он не предпринимал, методично давя врага в меру своих возможностей. Авиация же, освободившаяся в целом 5 июня, с Рижского направления, полностью переключилась на работу по портам и логистике в регионе. Отдельные сухогрузы или транспорты пытались заходить в порты. Но не проходило и нескольких часов, чтобы по ним не попытались нанести бомбовый или торпедный удар. И мало кто уходил не обиженным.

Над отступающими же войсками врага разбрасывали наспех напечатанные листовки, призывая французов сдаваться. Обещая горячее питание, возможность помыться и жизнь. Не так, чтобы кто-то особенно и бежал воспользоваться этим предложением, но на моральный дух неприятеля это, безусловно, оказывало дополнительное давление…

Так или иначе — Ливонская кампания перешла в стадию избиения. У врага не имелось возможности отступить и перегруппироваться. Чтобы привести свои войска в порядок. Очень маленькая территория — отступать по сути то и не куда. Высаживать подкрепления тоже не представлялось возможным. Как и забрать отходящие части.

В общем — грусть-печаль.

И командование это прекрасно понимали, лихорадочно предпринимая хоть какие-то усилия. Хоть что-то…

Положение чуть-чуть облегчалось из-за того, что уже 1 числа,