Замужем за незнакомцем - Луиза Аллен

— Ты хочешь, чтобы я с тобой флиртовал? — удивился он.

— Мне хочется, чтобы за мной ухаживали, а не набрасывались на меня, когда я того не ожидаю. Покажется, ты не знаешь, что такое ухаживать.

София увидела, как он замер на месте, словно цапля у воды, и взгляд у него был такой же — неподвижный. «Какой у него усталый вид», — подумала она. Тени под глазами, тонкие морщинки около глаз, которые она впервые заметила.

— Но это было бы нелогично.

— Я хочу поскорее забыть мистера Мастерсона. Я помолвлена с тобой, и сегодня такой приятный вечер. — Она хотела добавить: «Я и не собиралась с ним флиртовать, если бы ты обратил на меня внимание, а не бросил одну», но сдержалась.

Снова похоже на детский лепет.

— Но я не отказываюсь поухаживать за тобой сейчас, хочу, чтобы ты забыла этот неприятный эпизод. И если настаиваешь… Подожди меня здесь пару минут.

Он скрылся в доме. Никто не мог обвинить мистера Чаттертона в потворстве романтическим чувствам и безумствам ради страсти. Он даже не был с ней галантен. Каллум ударил Мастерсона потому, что тот покусился на его невесту, а не потому, что хотел спасти леди из лап негодяя. Или потому, что сам хотел бы целовать ее. Она читала в романах или как-то слышала от подруг, что ярость, в которую впадает джентльмен, когда защищает честь леди, будит в нем непреодолимое чувство страсти к жертве.

— Вот. — Каллум снова появился на террасе с двумя бокалами шампанского и протянул ей один. — Лучший сорт из коллекции Уилла, оно поможет изгнать воспоминания о Доналде. И смыть его поцелуй, потому что я не хочу ощутить его вкус на твоих губах.

— Благодарю. — Она взяла бокал и выпила залпом. — Какое практичное решение, мистер Чаттертон. Никто не заподозрит вас в способности к страстным порывам.

Сад немного поплыл перед ее глазами.

— Мне очень жаль, что я разочаровал тебя, София. Но ты, по-видимому, забыла тот полдень в Лонг-Веллинге?

— Ты имеешь в виду тот всепожирающий поцелуй? Он был рассчитан на то, чтобы подчинить меня и заставить согласиться выйти за тебя замуж. А я говорю о таком сближении, когда люди постепенно узнают друг друга.

— Проклятие, София, это было совсем не так. — Он тоже осушил бокал и поставил его на низкую ограду. Вечерний ветерок доносил из сада аромат тмина и розмарина.

— Разве нет? Если бы ты потом сказал, что тебя внезапно охватила страсть, я бы тебе поверила.

— Немного поздно делать мне выговор, не так ли? Ты согласилась за меня выйти — выбор сделан. — Он прислонился к двери, являя собой образец мужественной стойкости к женским капризам. И разумеется, не ответил на ее вопрос. — Я же тебя предупреждал — не жди от меня любовных изъявлений. Если хочешь, чтобы я притворялся, то я тебя разочарую.

— Я это помню. Но поскольку мне придется жить с тобой до конца дней, как и тебе со мной, я подумала, что между нами должна сначала возникнуть простая человеческая близость. И в воскресенье я решила, что… — Голос ее упал. Она видела по его лицу, что его не тронули ее слова. — О, не обращай внимания. Я долго отсутствую. Что подумают твои родственники? Мне не полагается находиться здесь, даже с тобой. Позволь мне уйти.

— Нет. — Он взял ее за локоть. — Пойдем со мной.

Он повел ее вдоль террасы, потом вокруг дома, они пересекли подъездной круг и вышли к конюшням.

— Экипаж, чтобы отвезти мисс Лэнгли домой, — приказал он груму, который выбежал, услышав шаги.

— Но я не могу вот так взять и уехать, не попрощавшись с гостями, — запротестовала она, — и с твоим братом тоже.

— Я скажу, что у тебя разболелась голова. — Он подсадил ее в подъехавший экипаж. Грум зажег свечу в фонаре внутри кареты, и в его слабом свете она пыталась понять по лицу жениха, о чем он сейчас думает.

— У нас обоих вдруг разболелась голова?

— Значит, они решат, что головная боль у нас обоюдная. — И сел рядом с ней.

— Обоюдная? Ты имеешь в виду, они решат, что мы удалились и занялись любовью? — возмутилась она.

— Может быть. Лучше было бы, если мы занялись этим на самом деле, ты согласна? Чтобы оправдать их подозрения.

Глава 7

В карете он повернулся и обнял ее:

— Теперь наши губы одинаково пахнут шампанским, не так ли?

София почувствовала, как ее тело немедленно отреагировало на его прикосновение, ей уже не хотелось с ним спорить. Несмотря на свою обиду за его невнимание к ней, она была совсем не против его поцелуев. Шторки в карете были опущены, их никто не мог видеть.

Она ощутила на своих губах его губы, твердые и холодные, легкий запах шампанского и другой, уже знакомый запах, его, Каллума, который ее так волновал. Но вопреки ее ожиданиям, того всепоглощающего поцелуя, которого она ждала, теряя разум, не последовало. Он ограничился ласковым, легким прикосновением и стал развязывать ленты на ее длинной бальной перчатке, потом скатал ее почти до запястья, наклонил голову и прикоснулся губами к внутренней стороне локтя, провел языком по коже, как будто пробуя ее нежность и мягкость, постепенно спускаясь вниз, туда, где бился пульс — часто-часто.

— Каллум, — прошептала она, и он начал снимать перчатку палец за пальцем. — Каллум? — Тонкий шелк соскользнул, и он поднес ее руку к губам.

— Ты ведь этого хотела? — спросил он, держа ее руку у своих губ, так что она ощущала кожей его теплое дыхание.

— Нет… Да… Я уже сама не знаю, чего хотела. Твоего внимания и обыкновенного ухаживания, но не надо было об этом просить. Почему ты делаешь это: чтобы угодить мне или потому, что хочешь этого сам?

— Я готов тебе угождать, — он был вполне серьезен, она не услышала в его голосе знакомой иронии, — но кажется, забыл, как это делается.

— Сомневаюсь, — ответила она с горечью.

— Поверь, я говорю правду. — Она не видела его лица, но их сплетенные пальцы давали надежду, что он сбросит наконец свое равнодушие. — Даже рискуя тебя шокировать, я мог бы легко овладеть тобой, следуя инстинкту нашего взаимного физического влечения и пользуясь своим опытом. Но совершенно забыл, как делать это постепенно, с заигрываниями, флиртом, намеками и тому подобным.

— Но ты только что показал, что умеешь это делать.

— Спасибо, — сухо отозвался он. — Правда заключается в том, что я хочу быть твоим мужем. Хочу лежать с тобой в постели, хочу, чтобы ты была хозяйкой в моем доме. И мне не нужна эта промежуточная стадия, эти охи и вздохи, я не хочу ухаживать, ты — моя жена.

Она понимала его и сама чувствовала, что он прав. Поскорей начать с ним новую жизнь, и тогда устранятся все недоразумения. Но скрытая горечь его слов настораживала, она боялась сказать что-нибудь невпопад и испортить момент близости.