Рабыня для повелителя огненной бури (СИ) - Хрустальная Анна

– Разве я тебя обманула хотя бы раз, Пёс? Да, я могу многое не договаривать из вполне понятных мне соображений. Но врать с какой-то для себя целью… Зачем оно мне, и уж тем более сейчас? Или ты забыл о том, что я тебе говорила тогда в лесу? Что только ты сумеешь найти в Вилмоте того, кого искал.

– Это произошло благодаря самой нелепой случайности…

– Ну, конечно. Случайности. – ведьма цинично усмехнулась и качнула головой, как тот факир, единственный кто знал обо всех тайнах своих шокирующих фокусов. – И ты, видимо, совсем случайно побежал тогда на площадь за какой-то случайной женщиной?

А вот теперь ему действительно стало не до смеха.

– Хотя, я не собираюсь тебя ни в чём разубеждать. Верь, во что хочешь. Только прошу. Выполни мою последнюю к тебе просьбу. Обещаю. Он не станет тебе в тягость, что бы ты там не думал на его счёт. Даже ненужные и на вид ни к чему не пригодные вещи оказываются тем самым недостающим элементом, которые способны разрешить неразрешимые проблемы и ситуации. Не нужно отказываться необдуманно от того, что предлагают тебе боги. Ведь тебе всё равно это ничего не будет стоить. Да и еды на него уйдёт не так уж и много. Твои любимые борзые в Сирионе за день сжирают мяса куда больше, чем он за месяц. А что касается остального. Он и сам прекрасно может о себе позаботиться. Нянчиться ни тебе, ни твоим слугам с ним не придётся.

– Он мне не нужен, ведьма. И плевать, что ты ещё по этому поводу скажешь.

– Тогда, боюсь, ты так никогда и не узнаешь, кто такая Лора. А, если и узнаешь, то будет уже слишком поздно…

О, как же ему хотелось тогда это сделать. Схватить её за голову и всего одним движением свернуть слабую шею. А может и сотворить что похуже. Поскольку она даже сейчас, рискуя собственной жизнью продолжала с ним играться и навязывать свои правила игры.

– А если я не хочу этого узнавать и вовсе? Какой мне в этом смысл?

– Спросишь меня об этом потом, когда отчаешься найти нужный для вас выход…

Он бы мог просто развернуться и без единого слова на прощанье уйти. Что, в принципе, Эйдан и сделал, быстро приблизившись к Ноду и ловко заскочив в седло. Правда, развернул он коня не к дороге к обозу, а к ведьме и мальчишке. И когда к ним подъехал, вдруг нагнулся в сторону и протянул изумлённому Ингольву руку.

– Хватайся, да покрепче.

– Давай, Инг. И да хранят тебя Великие Пращуры!

Мальчонка лишь раз метнулся испуганным взглядом в сторону отшельницы, после чего уже уверенней подошёл к коню жреца и протянул к подставленной исполинской руке Эйдана свои детские ручонки. Пару сигов и Песчаный Пёс без какого либо усилия закинул его себе за спину, усаживая на край огромного седла идеально выверенным движением.

– Прощай, матушка Йонетта! Я буду по вам скучать!

– Несомненно, мой хромой воробушек. Присмотри за Лорой. И ни о чём не сожалей.

_______________________

[*] дормит, каррус – массивные «кареты» знатных имперских подданных со спальными местами и прочими удобствами

Эпилог

Где-то уже ближе к вечеру, буквально закате, который окрасил западное небо пурпурным и алым маревом с раскалённым червонным золотом вокруг идеального круга светила, Эйдан решил сделать передышку и временно перебраться с Нода в свой дормит. Заодно проверить, что там с Лорелией, и как успел прижиться (и, возможно, не укачаться за несколько часов монотонной поездки) навязанный ему на шею мальчишка.

Войдя через деревянные двери дорожного карруса, которые запирались на замок, как снаружи, так и изнутри, мужчина, в первую очередь, кивнул головой одному из сидевших у входа слуг. Тот моментально подорвался с места – подскочив с низкой, привинченной к полу лавки, служившей по ночам спальным местом, и юркнул за приоткрытые двери наружу. Эйдан, чуть согнувшись, прошёлся вглубь дормита, поверхностно скользнув взглядом по Ингольву, прикорнувшего за трапезным столиком в самом конце карруса, после чего, остановился перед Лорелией и тоже решил ненадолго примоститься на боковую, более широкую и длинную скамью, обтянутую дублёными шкурами и заменявшую ему в пути вполне себе удобное ложе-кровать.

Девушка, в отличие от более младшего попутчика, не спала и не дремала. Просто сидела, прислонившись к деревянной стенке и чуть покачиваясь в такт движущейся по неровной дороге повозке. Сидела, к слову, на полу в том месте, где обычно он держал своих борзых, если куда-то брал тех в долгое путешествие (например, на ежегодную императорскую охоту в Эмеральдовые Оазисы). До того, как он запустил мальчику в дормит, ему пришлось отдать ей рабскую хламиду, так что теперь она была более-менее одета, но совершенно безучастна к происходящему и к его приходу. Даже подняла на него свои завораживающие изумрудные глазищи, не проявляя к нему вообще никакого живого интереса.

Он протянул к её шее руку, осторожно и несильно потянув немного вниз край железного ошейника, потом проделал то же самое с широкими наручниками на её запястьях, тем самым проверяя, насколько чувствительной была её кожа к столь грубым кандалам и как на них реагировала. И, надо сказать, реагировала весьма плохо. Покраснела за этот день ещё больше и стала покрываться не очень приятными тёмными пятнами, а не одними только растёртыми железом ссадинами. Придётся что-то с этим делать и, желательно, в ближайшее время.

– Пить хочешь, или, наоборот, облегчиться?

Она ничего не сказала, опустив взгляд и отрицательно мотнув головой.

Эйдан недовольно выдохнул, поджав губы, но от намеченной цели отступать не стал.

– Ты знаешь, кто твои родители, кто ты сама и откуда?

Наконец-то, что-то похожее на удивление промелькнуло на её уставшем личике, а потом и в поднятых на него глазах.

– Родители? Йонетта – мои родители. Она нашла меня в лесу двенадцать коловоротов назад. Либо меня бросили, либо те, кто были моими настоящими родителями стали жертвами напавших на Фьорды фейр. В тот год каждая семья в Теарине кого-то да потеряла. Или того хуже. Погибали целыми семьями.

Ни один мускул на лице имперского жнеца не дрогнул, поскольку не этой девочке было ему рассказывать о том, что тогда творилось в этих прекрасных местах. Она-то как раз ничего из этого не видела, зато он был прямым свидетелем произошедшего, а так же одним из тех, кто освободил Древние Фьорды от тех жутких тварей, потеряв за то лето нескольких своих побратимов и сотоварищей по оружию.

– Значит, ты вообще не знаешь, кто ты и откуда? И за все эти годы тебя никто не искал?

– А кому меня искать и зачем? Зачем вам приспичило меня забирать из моего дома? Зачем я вам вообще? Или у вас в Огненных Землях нет молодых и красивых девушек?

– У нас много чего есть и даже в избытке. – он снова не удержался и в этот раз потянулся к её голове, но для того, чтобы подхватить выбившуюся из косы девушки медовую прядь и в который раз насладиться её атласным шёлком на коже своих пальцев. Правда, он так и не смог признаться в том, что коренные уроженки Огненных Земель не имели с рождения столь белоснежного тела, как и светлых (ещё и такого редкого оттенка) волос, настолько тонких и мягких, от прикосновения к которым ты испытывал воистину необъяснимое наслаждение. А уж как хотелось почувствовать их скольжение на своём обнажённом теле…

– Но есть вещи, которые даже у нас считаются весьма редкими, практически на вес золота. И за тебя, например, многие бы отдали целое состояние. Ты для них, как самая редчайшая экзотическая зверушка, которую не грех приобрести и сделать своей пожизненной собственностью. Ибо таких даже в Древних Фьордах сложно найти. И едва ли это связано с порывом каких-то личных чувств и эмоций. Многие гоняются за исключительными и необычными вещами только из-за одержимого желания обладать этим, во что бы то ни стало.

– Так ты… просто захотел мною обладать? И всё?

– Можно сказать и так. И успеть сделать это первым. Ладно, поговорим об этом чуть позже. Время ужинать и готовиться ко сну. Сейчас позову Анока, чтобы с этим разобрался.