Евергетин или Свод богоглаголивых речений и учений Богоносных и Святых Отцов - Павел Евергетин

Стыдно, сынок, что солдаты охотно умирают за царя, который так же смертен и такой же раб, как и они, а мы за бессмертного Царя умереть не готовы. К тому же они от своего Царя не имеют ничего, что могло бы стоить такой преданности: Ведь какой дар равноценен жизни и что пользы в подарках после смерти? А ты, если умрешь за единого Владыку всех Христа, вместо временной жизни получишь вечную, вместо тленных радостей, славы и богатства насладишься вечным блаженством! И потом, если не умрем сейчас, все равно ведь скоро умрем и заплатим общую для всех пошлину! Да и саму кончину за Христа даже смертью нельзя назвать: искренняя надежда будущих благ лишает смерть ее силы.

Но особенно, дитя мое, надо помнить о том, что Сам Создатель всей твари и Творец нашего рода стал ради нас человеком и, придя на землю, жил вместе с людьми. Да что я говорю — жил! За нас, неблагодарных рабов, Господь был осужден, терпел побои, наконец умер. И все это Он стерпел ради нас и ради нашего спасения. Стерпел, чтобы разрушить рабство греха, чтобы упразднить прежнее осуждение, чтобы нам были вновь открыты врата рая!

Столь великий Владыка так страдал ради нас, погибших грешников! Неужели простительно, дитя мое, если мы не снесем за Него даже малой боли? Помни об этом, сын, и пусть ничто не отлучит тебя от любви Христовой: ни угрозы правителя, ни пытки, ни страх перед теми, кто на время цари в этом мире. Гнев их падет вместе с их гордостью, огонь угаснет, а меч изойдет ржавчиной. А ты ищи тех благ, которые ждут мучеников, и награды мученика — самого неба!

Так весь день ободряла его мать, потому что был в ней дух истинной мудрости. Да и ребенок был уже не по возрасту зрел разумом и сам просил больше наставлять его. Под конец же она добавила:

— Дай мне, деточка, эту плату за твое воспитание! Пусть это будет, сыночек мой, наградой мне за то, что я тебя родила! Пусть и я, твоя мать, спасусь, по слову Павла, «через чадородие» (1 Тим.2.15) и буду прославлена в моем сыне. Теперь, деточка, милостью Божией я уже умираю, и завтра свет солнца уже не застанет меня в живых. Но ты — мой свет во Христе и жизнь, и я прошу тебя: ради своей матери не обмани надежд!

Когда — то одна еврейская женщина (Святая Соломония) вырастила семь сыновей — мучеников — и сама она через них получила венец. Мне же достаточно и тебя одного для вечной славы, и я счастливее всех матерей, потому что прославлюсь в тебе! Раньше тебя ухожу, дитя мое, и в этом теле больше не увижу тебя, драгоценного. Но когда умру, помни, что моя душа навеки связана с твоей. С ней вместе я и припаду к алтарю Христову в день Его Пришествия, когда прославлюсь в твоих страданиях, когда обрету новый облик чрез твои раны и вместе с тобой стану причастницей радости и бесценных даров.

И, наставляя своего сына, мать целовала ему руки и ноги.

— Тело мученика целую, — говорила она, — тело, что будет принесено в жертву Христу!

Так его обнимая и ласково говоря с мальчиком, она обрела блаженное успение, оставив дух Богу, а тело на руках любимого сына.

Тогда он, как верный сын любящей матери, предал тело земле, а сам начал уединенную жизнь. Потому что он сразу решил по заповеди матери отвергнуть мир ради Христа, чтобы после ради Него отвергнуть и жизнь свою. И с тех пор он всегда питался одной чечевицей в память о тех трех отроках, которых пост сделал недоступными для огня страстей и неуязвимыми к пламени чувственной печи.

Любовь к Богу сжигала сердце великого Алипия. Он спрашивал, что ему можно сделать в настоящей жизни, чтобы он смог всегда жить рядом с Тем, к Кому стремился, явственно и всецелым умом видеть Его и в чистоте прикасаться к Нему. Тогда он узнал, что для этого будто бы надо оставить все, удалиться от друзей, родственников, знакомых, даже от той, что родила тебя, — и избрать благо уединения. А поскольку он доверял в этом одной лишь матери, то как — то сказал ей:

— Мама, очень мне хочется уйти на восток: многие из тех, кто избрал путь подвижничества, живут там благочестиво и счастливо. Так что ты отпусти меня туда и дай мне в дорогу твое благословение.

Услышав это, мать повела себя совсем не как обычная женщина. Она не поминала ни свое вдовство, ни одиночество, ни то, что такой хороший сын оставляет ее, хоть это и вещь для матери невыносимая. Ничего подобного она не сказала и даже не стала отговаривать его от любимой мечты: интересы сына были ей дороже собственных. Она подняла взор к небу и, простерши руки, весь ум обратила к молитве. А поскольку была она истинной матерью своего сына, то добродетель в ней побеждала природу и не в ее правилах было говорить или делать что — то недостойное.

— И пойди, деточка, — сказала она. — Пойди, раз уж к этому лежит у тебя душа. Богу, Которым мы живы, я вручаю тебя. Пусть Он пошлет Своего ангела пред тобою и управит тебя Своею волей, «пошлет тебе помощь от святого и от Сиона заступит тя» (Пс. 19, 3), «облечет тебя в броню правды и шлем спасения дарует тебе» (Еф.6,17). Воссияет, как на Востоке солнце, праведность деяний твоих за то, что возлюбил ты Господа паче родителей и отечества.

После этой молитвы сын обвил мать руками, а мать горячо обняла сына, оба заплакали и стали целовать друг друга. А потом они расстались, и мать пошла к дому, а сын отправился в тот путь, о котором мечтал. Но через несколько дней, когда обнаружился его уход, все, как и следовало ожидать, пришли в отчаяние. Предстоятель Церкви, как услышал новость, без промедления бросился в погоню и настиг юношу в Евхаите, когда там праздновался мученик Феодор. Тут епископ стал его со слезами упрашивать, чтобы он вернулся к своей матери. Он даже сказал, что во сне был ему глас Божий, который велел юноше не впадать в отчаяние, если тот не достиг цели. «Ибо там святые места, — сказал епископу Явившийся, — где ты станешь жить свято». Так, милостью Божией, был возвращен в родные земли их сладчайший плод.

Когда юноша вернулся, то сперва он ушел на одну из гор к югу от города и затворился там в маленькой хижине, чтобы предаться подвигам. Но, прожив так какое — то время, он достаточно укрепился в подвигах добродетели. И тогда он отвергнул жизнь внизу и на земле и устремился к жизни более высокой, потому что всегда искал высокого и божественного.

Однажды, увидав на одной из могил поблизости невысокую колонну, он окружил ее навершие со всех сторон досками. Этим небольшим укрытием от непогоды он решил ограничить свою жизнь. Притом очень помогла ему его мать, которая и здесь не оставила его. Но однажды лукавые духи из ненависти к ангельской жизни святого стали против него военным строем и начали метать в него такие большие камни, что проломили то укрытие, которое он себе построил, а некоторые доски даже выбили из креплений. Один из камней, довольно большого размера, попал святому в плечо и сильно ранил его. Святой же Алипий решил показать бесам, что все их козни для него — детские шалости. Поэтому утром, после молитвы, он взял у матери тесло, полностью разрушил крышу и сбросил доски на землю.

— Это, — сказал он, — чтобы не мешать им бросать камни.

Мать, когда услышала треск досок и увидела, как они летят на землю, всплеснула руками и сказала:

— Что случилось, деточка? Зачем это ты разломал свое укрытие — оно было такое маленькое! Как же ты теперь будешь зимой? А как же проливные дожди? А солнце летом, когда жарко, как в пекле?

— Ну так и что, мама? — отвечал ей на это преподобный. — Может быть, нам не мерзнуть здесь, чтобы было жарко там? Прятаться от летней жары — а там попасть в вечное пламя? И потом, как еще мы получим награду за наши труды?

Так он убедил мать разрешить ему не только сбросить доски, но и снять с себя верхнюю одежду. Хотя ее материнское сердце и скорбело при этом, но, когда она видела, что сын страдает за Христа, не выказывала жалости. Ведь свое естество она отвергла, и Бог был ей дороже родной крови.

Вот где можно было видеть истинную мать рядом с любимиц сыном, сына, который радуется боголюбивой матери, и Бога, которого они вместе славили. Кто бы не похвалил плод такого благочестия? Или кто бы не подивился корню такого плода? Ведь, Помимо всех своих прочих добродетелей, мать, как я уже сказал, осталась с ребенком. Она служила его нуждам, сделала рядом со столпом шалаш и отказалась от всех жизненных удобств. При этом она радовалась так, словно жила в раю. Средства для про питания она добывала, работая собственными руками, и даже заботилась о милостыне и нищих.

Однажды один благочестивый человек дал ей около трети бывшей тогда в ходу монеты. Она взяла эти деньги и с ведома сына отправилась в город, чтобы купить там необходимое для жизни.

Но, когда она уже все купила и возвращалась назад, просьбы нищих растрогали ее, и она раздала им все. Увидев ее с пустыми руками, сын спросил:

— Мама, где твои покупки? Они нам сейчас нужны.