Рука, сердце и кошелек - Дарья Калинина

– А номер машины вы не запомнили?

– Сходите на стоянку и сами посмотрите.

– Нет, номер машины, на которой уехала та девушка.

– А-а-а… Нет, не заметила. Да и зрение у меня уже не то, чтобы с третьего этажа номера считывать. Вот если бы у меня бинокль с собой был дедовский, тогда другое дело. Так нет же! Не сообразила я бинокль-то с собой захватить, когда к Сергеевым бежала. Растерялась!

Чувствовалось, что бабуля очень близко к сердцу воспринимает все, что происходит вокруг нее. И слежку за нелюбимым соседом особенно. Значит, она уж должна была рассмотреть все детали, на которые никто другой и внимания бы не обратил.

– А как выглядела эта девушка?

– Ну, как-как… Высокая – это во-первых. Потом, как теперь говорят, модельного типа. Худая. Ноги длинные. Волосы тоже длинные и темные. Вот лица не разглядела. Очки в половину лица. А вторую половину губы занимали. Помада ярко-красная, прямо жуть, но ей шло.

– А одета?

– Одета в джинсики и коротенький беленький топик. Вроде простенько, а смотрится дорого.

– А сумочка?

– Сумочка… Нет, вот сумочки у нее как раз при себе не было.

– Как не было? – удивилась Кира, вторично за сегодняшний день ощутив внутри какое-то странное щекотание и волнение. – Совсем не было сумочки?

– То-то мне и показалось странным. Такая стильная деваха, а вдруг без сумочки. Моя-то Наташка против нее куда проще будет. А и то без сумочки на улицу нипочем не выйдет. Да и сумок этих у нее штуки три, а то и все четыре. Одна черная, зимняя, другая светлая летняя, а еще цветастые, чтобы было, что промежду сезонами носить.

– И еще сумочка, чтобы в театр с ней ходить, – не утерпела и подсказала Наташа.

– Театралка ты моя! – умилилась в ответ бабуля. – Это когда же ты в последний раз в театре-то была? В пять лет? На «Щелкунчике»?

– Неважно. Главное, что сумочка у меня уже есть. А когда мне в театр с ней пойти, это я уж и сама решу!

И девушка с вызовом оглядела всех собравшихся. Попробовал бы кто из них оспорить ее право обновить ее новенький ридикюльчик, купленный специально с целью похода в театр, плохо бы тому пришлось. Горько пожалел бы он о той минуте, когда дерзнул встать между хозяйкой и ее новой сумочкой.

Глава 8

Но у подруг, когда они вышли от Наташи и ее бабушки, было о чем подумать и поразмыслить. Наивный Барклаев, совершенно не разбирающийся в тонкостях отношений между девушками и их сумочками, шел рядом и ничегошеньки не понимал.

Чудак-человек, он даже пытался поучать и укорять подруг.

– И чего вы к бабке с этой сумочкой прицепились? – недоумевал Барклаев. – Была она у той девицы или не было ее, нам-то какая разница?

– Может быть, ты и прав, и разницы никакой. А может, очень даже огромная разница.

– И в чем?

– В сумочке, дорогой Барклаев, в ней самой.

Но Барклаев все равно ничего не понял и надулся.

– Да ну вас, девчонки! – пробурчал он. – Вечно у вас все не как у людей. Недаром мне отец всегда твердил: послушай женщину и сделай все наоборот. А лучше вовсе не слушай, делай как считаешь нужным.

– И как? Часто у него так получалось? – съехидничала Кира.

– Что?

– Часто говорю, у твоего бати получалось идти наперекор воле твоей матери, а?

– Ну это… – растерялся Барклаев. – Нечасто, конечно. Но он меня именно так учил!

Молодец папаша! Сам в кусты, а сына подставляет. Мол, у меня ничего не получилось, так ты уж, сынок, за всех наших постой героем!

– Твой отец обзавелся женой и детьми, а ты, если станешь его слушать, рискуешь остаться совсем один. Без жены, без семьи, без детей!

Одному Барклаеву почему-то оставаться не захотелось, и он насчет сумочки больше не встревал. Вместо этого он произнес:

– А я бы начал искать того типа, который пошлепал за Федором.

– Урода?

– Горбуна. Та краля то ли связана с ними, то ли просто во дворе болталась, еще неизвестно. Да и где ее искать, тоже непонятно.

– Ну а горбатого где искать?

– Горбатый – личность приметная. Надо бы про него тут в округе людей расспросить. Глядишь, кто и видел, как он вчера по каналу ковылял.

В словах Барклаева был определенный смысл. И подруги задумались о том, чтобы последовать его совету. Если Барклаев прав, то горбун с длинными руками должен был выйти из той же подворотни, куда спустя несколько минут зашел Сергей и обнаружил бездыханного уже Федора.

– Кстати, нужно спросить у Сергея, вдруг он тоже видел этого типа.

Не тратя даром времени, подруги позвонили Алексею Ивановичу. Адвокат снял трубку сразу же и, выслушав просьбу подруг, сказал:

– Повезло вам, девочки. Я как раз собирался ехать с бумагами за вашим приятелем. Добился я, чтобы его освободили.

– Добились все-таки! Ура!

– Вы просто маг и кудесник!

– Да, у следствия нашелся другой подозреваемый, – невозмутимо продолжал адвокат.

– И кто же он?

– Некий студент с горячей кавказской кровью, который подрался с нашим потерпевшим и грозился его убить. Это слышали соседи потерпевшего. Парень был очень зол на нашего Федора. Кричал, что выпустит из него все кишки. И что за такие дела у них на родине горло режут!

Кира покосилась в сторону Барклаева, который, насвистывая, шел рядом и еще не подозревал о нависшей над ним угрозе.

– И что же? – спросила она у адвоката. – Уже известно имя этого человека?

– Представьте себе, да! Парень был настолько неосторожен, что вслух назвал свою фамилию.

– Вы шутите? – поразилась Кира. – Как это могло произойти?

Впрочем, она и без ответа адвоката очень живо представила себе эту картину. Увлекшись праведной расправой над мошенником, который попался наконец ему в руки, Барклаев, наверное, вопил нечто в своем духе. Ну, нечто о том, что в их роду Барклаевых никто и никого никогда не обманывал! И за обман в их роду не только бьют морду, но и делают вещи куда пострашней! К примеру, вспарывают животы и выпускают кишки!

Подруги, уже узнав немного характер студента, понимали, что Барклаев кричал это не всерьез, а исключительно для дополнительного устрашения противника. Но разве могли об этом знать перепуганные кумушки, подслушивающие скандал на лестнице под своими дверями. Они приняли слова Барклаева всерьез. И теперь тому грозила нешуточная опасность оказаться на месте Сергея.

– Но ведь следователь еще не установил, кто именно этот человек и где его искать? – спросила Кира у адвоката на всякий случай. – Пока что ментам известна только фамилия, да?

– Слушайте, вы на чьей стороне? – насторожился адвокат. – На стороне нашего задержанного или на стороне этого Барклаева?

– Я? Я на стороне правды.

– Правда – вещь субъективная, – туманно выразился адвокат. – Лично я думаю, что никто из этих двоих не убивал потерпевшего. Но ведь следствию надо кого-то задержать, верно?

С этим трудно было поспорить. У ментов тоже было свое начальство. И оно требовало от своих подчиненных определенных действий.

– Так что? – спросил у Киры бодрый Барклаев, когда она закончила разговор с адвокатом. – Мы выдвигаемся?

– Что?

Кира была еще под впечатлением от сказанного Алексеем Ивановичем. И поэтому не сразу поняла, о чем это толкует Барклаев.

– Выдвигаемся на поиски нашего горбуна?

Барклаев буквально лучился энергией. И Кира подумала, что в данном случае ему это только на пользу. Если следствие уже установило, где искать Барклаева, то чем поздней парень вернется к себе в общагу, тем для него будет лучше.

И пока Барклаев, словно хорошая гончая, забегал в каждый двор и каждую подворотню, расспрашивая всех подряд о том, не видел ли тут кто-нибудь длиннорукого уродливого горбуна, Кира вкратце поведала Лесе то, что ей рассказал адвокат.

– Значит, Сергея выпустят?! – обрадовалась Леся.

– Да, а Барклаева арестуют.

– Но он ни в чем не виноват, – тут же испугалась Леся. – Посмотри на него. Он, словно щенок, резвится и играет. Разве такой недотепа способен кого-нибудь убить? Он ведь просто большой ребенок.

– Большой ребенок с очень большими кулаками.

– Федора убили не кулаком. Его ткнули шилом прямо в сердце. Барклаев на такое неспособен.

– Твой Барклаев спортсмен! Он должен знать, где у человека находится сердце и другие внутренние органы.

И все же одно дело – знать, где у человека сердце, и совсем другое – в это самое сердце взять и хладнокровно воткнуть острое шило.

Поэтому подруги лишь вздохнули. И пошли на помощь к Барклаеву, дела у которого без них шли неважно. Те случайные прохожие, к которым он подбегал со своими вопросами, либо испуганно шарахались от него, либо поспешно прятались.

– Не пойму, в чем дело! Почему они от меня разбегаются?

Барклаев выглядел очень расстроенным и огорченным.

– Ты своим видом пугаешь людей.

– Но что во мне такого страшного?

Что? Почти два метра роста. Широкие плечи. Мощная грудная клетка. И самое главное – черные глаза, пылающие азартом, который большинство граждан были склонны принять за безумие или агрессию. Но вслух подруги ничего не сказали. И, окружив Барклаева с двух сторон, пошли опрашивать граждан дальше. Теперь дела у них пошли лучше. По крайней мере, в бега никто из случайных свидетелей не пускался. И отвечали люди друзьям вполне охотно.