Хроники Птеродактиля - Елена Лобачева

Через неделю, надевая кулон, Карина посмотрела на сына загадочно и произнесла:

— Видишь, папа и оттуда за нами присматривает: кулон-то как засверкал! Это знак.

Ночью, долго не засыпая, Карина перебирала в уме слова Бориса. «А ведь я ему не нужна. И никто ему не нужен. Редкий экземпляр одинокого волка. Рядом с ним не согреешься…»

Ночь заявляла свои права, и долгожданный сон, легкий, без сновидений, перенес Карину из сегодня в завтра.

— Тра-та-та, тра-та-та, мы несем тебе кота. В мешке. — Никита протянул конверт из которого торчала открытка.

На открытке красовался кот, вылезающий из мешка: «Срочно явитесь в правление для перерегистрации дачного строения и участка…» Карина фыркнула. Ну совсем не хотелось ехать на дачу: и погода, и настроение, и… просто лень.

— Может, на тебя перерегистрируем? — Карина с надеждой посмотрела на сына.

— Нет, нет, — у меня уже есть собственность: лишние заботы — лишние налоги, — и Никита выбежал из квартиры.

«Что ж, надо вставать и надо ехать», — Карина снова взглянула на кулон.

Посмотри, посмотри на кулончик и подумай, стоит ли тратить остаток жизни на ненужных людей. Не только ты ему не нужна, но и он не нужен тебе, Борис этот, одинокий волк, как верно ты его назвала. И скоро поймешь, что не нужен он никому и нигде.

…Здесь его тоже не ждут.

Владимира тянуло к Саше, и, поняв, что тот снова вошел в земные дела, добавил многозначительно:

— Хочешь, совместим нас с тобой здесь на общих делах там?

— Как? Свою Елену втравить хочешь? Мало ты ей там пакостей смастерил?

— «Втравить», «пакости», что за язык, поэт? Или не заметил, что я латынь свою на тебя уже не расходую, живым языком с тобой разговариваю?

Карина проснулась затемно. Вспомнив, что Елена встает рано, не стесняясь, набрала номер.

— Поехали, не пожалеешь. Что с того, что не по погоде вояж? Будет тебе и вояж, и тепло, и сытно.

Карина не хотела признаваться не только Лене, но и себе, что боится приезжать на дачу, где каждая мелочь помнит Сашины руки. Очень боится. До сих пор.

Вначале с поездкой повезло: электричка не опоздала, в вагоне было немноголюдно и чисто, и впереди их ждал целый день на природе. Почти курорт.

Настроение испортилось на четвертой станции, когда равнодушный голос машиниста вдруг произнес: «Состав идет в депо, просьба освободить вагоны».

— И куда нам теперь? — Карина со злостью швырнула журнал, наступила на него ногой. — У меня мозги закипают…

— Вижу. Тебе давно пора отдохнуть. Не волнуйся, возьмем такси и с комфортом — до самой калитки. Успокойся, говорю, у тебя над губой испарина выступила — плохой признак.

Лена достала платочек и промокнула Карине лицо.

Удача медленно возвращалась. За рулем оказался пожилой частник, «доцент на извозе», как его мысленно окрестила Карина, небо просветлело, и впереди показалось что-то похожее на солнечный свет.

Однако у самой калитки в утробе автомобиля произошли сбои. «Доцент» извинился и, поняв, что дом в двух шагах, попросился войти, объяснив, что машина старенькая, с ней это бывает, но отдохнуть полчасика ей не помешает.

— Что ж, — сказала Карина, — тогда и вы нам помогите: дрова в сарае, печь-камин в гостиной — это для вас, а мы поколдуем с едой.

Лена, отправив Карину в правление, оторвалась от кулинарных приготовлений и с удовольствием отметила, как ловко и привычно управляется их водитель с дровами, с огнем, с расстановкой стола и стульев. Заглянул в ведро, вышел и сразу нашел колодец. Да, мужик… Незаметно комната согрелась. Вернувшись из правления, Карина радостно потерла руки, по-хозяйски осмотрела комнату и, удовлетворенно вздохнув, села.

— Федор Александрович, Федор, — представился водитель. — Ну как, тепло? — глаза Федора искали, куда бы присесть.

Лена встала со своего стула, перебралась на диван, предоставив гостю возможность занять место около хозяйки. «Они подходят друг другу. Хоть на фотографию — и в рамку для потомков, — мысленно произнесла Лена, опрокидывая вторую рюмку. — Наверно, надо поесть». Она скосила глаза к переносице. Карина хмыкнула и закашлялась. Лена, не вставая с дивана, попыталась стукнуть подругу кулаком по спине, но потеряв равновесие, оказалась на полу. На даче всегда пили водку.

Федор с улыбкой наблюдал за хмелеющими женщинами. Он смирился с тем, что заработать сегодня не удастся, что в этом доме он гость случайный, что пора бы уже и честь знать. Вот только уходить не хотелось. Не хотелось уходить от этой Карины, от ее необычных глаз.

Через час Елена заснула крепким, пьяным сном прямо на диване с вилкой в руке. Федор попытался отобрать вилку. Удалось не сразу.

— И как тебе, трезвому, с нами? — Карина раскачивалась на стуле, не замечая, как нога периодически тычется в брючину гостя.

Зато гость замечал. И в такт покачиванию ноги размышлял: «Уехать? Остаться? С ними? Одному? Уехать? Остаться? С ними? Одному?»

— Надеюсь, ты не бросишь двух беззащитных женщин зимой на пустующей даче? — пробормотала Карина и перестала качать ногой.

— Давно без мужа? — Федор внимательно посмотрел на Карину и, не дожидаясь ответа, добавил: — Не думайте ничего такого, вижу: мужские вещи, да и так чувствуется, что не одна вы здесь управлялись, а что-то не сладилось — вон крышка у колодезного домика туда-сюда хлопает, приделать-то минута, если мужчина в доме, да и в остальном. В общем, чувствуется.

Карина, медленно трезвея, тихо поведала о недавней смерти Саши, о том, что не для праздника сюда приехали, а по делу — дача-то на мужа оформлена, надо начинать переоформление. И начинать его надо с заявления в правление. Для этого она и приехала сюда сегодня. И спасибо Федору, что выручил, и пусть он простит, что отняли у него столько времени, да, раз уж день для него все равно потерян, не отвезет ли он ее с подругой в Москву?

Федор посмотрел на спящую Елену, представил, как эти женщины станут добираться по электричкам, да по метро, да по автобусам…

Елена проснулась, когда дрова успели прогореть, перемытая посуда была расставлена по местам, так же как стол и стулья.

— Где я? — Елена приподняла голову, что-то вспоминая, видимо, с трудом. — Мы еще здесь? А наш водитель? — усмехнувшись сама себе на это «наш», поднялась с дивана, и в это время послышался шум заведенного мотора. — Так нас отвезут?

— Отвезут, — как-то мечтательно произнесла Карина и подошла к зеркалу.

Большое зеркало висело по центру стены, между окон. Карина долго всматривалась в свое отражение, пока не поняла, что она себе нравится.

Обратный путь показался слишком легким и быстрым. Елену высадили первой. Выйдя из машины, она долго разглядывала окна своей квартиры, гадая: спит или не спит Анатолий. Федор несколько раз пытался отъехать, но Карина попросила подождать, пока за Еленой не захлопнется дверь подъезда.

Понимая тревогу пассажирки, Федор тешил себя фантазиями, в которых были два героя — он сам и его новая знакомая, одну обитель которой он уже знает, а в другую сейчас отправится.

Далеко за полночь припарковал Федор свой видавший виды жигуль у дома Карины. Легкая неловкость, похожая на замешательство, кольнула обоих и тут же исчезла. Федор закрыл машину и деловито спросил:

— У вас здесь спокойно?

Карина кивнула и открыла подъезд.

Утром, еще не открыв глаза, Карина почувствовала: Федор на нее смотрит. Не просто смотрит, разглядывает пристально и критически.

— Это ночью все бабы красавицы. А утром и кошки разноцветные, и женщины… — с иронией заметила Карина.

— Перестань, я вот смотрю на тебя и не верю: такая королева — и со мной.

«Он сказал „со мной“, а не „моя“, как принято и как я не принимаю, — Карина с благодарностью посмотрела на Федора. — Щадит мое достоинство. Приятно».

Солнечный луч высветил книжные полки. На одной из полок стояла давняя фотография. Карина на ней была молодая и веселая, сын совсем юный, а муж здоровый и живой.

Федор взял фотографию. Рассматривал долго, не отрываясь. Карина неслышно вошла в комнату и успела заметить, как дрогнул подбородок Федора и как поспешно поставил он фотографию на место.

Сегодня Карина ни о чем не спрашивала: если на день сошлись, то и знать ничего не надо, а надолго — само все узнается… Только дрожащий подбородок все еще стоит перед глазами.

Лена позвонила вечером. Жаловалась на головную боль, на то, как ехидно весь день издевается над ней Анатолий. Затем, как бы вспомнив невзначай, поинтересовалась:

— Кстати, как тот водитель?

Не успела Карина придумать, что сказать, как разговор оборвался: Лене звонили в дверь.

Федор приехал на следующий день. В нарядном свитере и с тортом. Пили чай, вспоминали поездку, снова пили чай… и молчали. «Удивительное дело, — думала Карина, — как приятно и спокойно с ним. Не донимает вопросами, не лезет в душу, не спрашивает советов», — Карина сделала глоток, устыдившись, что предает память о Саше.