Нирвана - Юрий Иванович

Но Сартре углубляться в тему и раскрывать чужие секреты не стал:

- Да, я знаю этого молодого человека. Невероятно талантлив и гениален. Но именно поэтому его имя засекречено больше чем моё собственное. И ты, как человек военный должен понимать суть соблюдения государственной тайны.

- Да понимаю я, - кривился Танти. - Но что это за родственник такой, что на свадьбу собственной сестры прийти не сможет.

- Почему же? - двигал своими седыми бровями профессор, уже знакомый с отношениями и чаяниями молодой пары, - Раз пообещал, то обязательно поприсутствует.

- А их отец? Что вы о нём скажете?

- Ничего, - последовал ответ с полным равнодушием. - Но раз обещал дать разрешение на свадьбу дочери, значит, тоже прилетит на Оилтон.

Из чего удалось сделать вывод, что будущий тесть живёт не на столичной планете империи, а где-то в иной системе. Но уж наверняка человек тоже известный и солидный. Дальше выспрашивать оказалось бесполезно. Пришлось опять переключаться на темы научных исследований.

Ну и понемногу перед Тантоитаном стала раскрываться вся суть ведущихся сравнений, тестов и исследований. А так же именно его роль и место в этих исследованиях. Сартре и в самом деле искал если не мутанта, то самого, самого, самого. Потому что, для его первичного этапа слабые индивидуумы вообще не подходили. А по некоторым намёткам и предположениям, могли при испытаниях элементарно погибнуть.

Понятно, что на решающей стадии эксперимента научному гению для опытов требовались только добровольцы. И таких кандидатов, которым он мог предложить нечто существенное, на Кафедре насчитывалось пока всего пять человек: Гарольд, Николя, господин Безразмерный, как ни странно сам куратор от Дивизиона и несомненный лидер, единственный кто уверенно подходил по всем параметрам мозга и физиологических данных, майор Парадорский.

Узнав о себе, Танти не удивился. За Николя и Гарри гордился. Даже имя Безразмерного его не удивило. Всё-таки здоровенный мужик, мышцы которого, привыкшие носить и передвигать такую тушу, просто обязаны были иметь предрасположенность к инициации. Но вот против Хайнека восставало всё внутреннее естество:

- Что-то не вызывает у меня доверия этот солдафон и служака. Особенно в плане уникальной защиты сознания.

- Ну, по этому плану мы вообще готовы начать работу не раньше чем через год, - успокаивал его Сартре. - А вот первый уровень, ему вполне по плечу. Вроде бы…

Первым уровнем разновозрастные приятели называли инициирование процесса физической саморегуляции. Чаще применяя для краткого обозначения этого эксперимента сокращённую аббревиатуру ИПФС. Идея проекта была далеко не нова и уже муссировалась в научном мире тысячелетия. Да и суть была довольно проста: как заставить человека в чисто автоматическом режиме следить за своими мышцами, тренировать и содержать их в полном порядке вне зависимости от приказов поступающих из мозга. Ведь может тренированный человек просыпаться минута в минуту каждое утро без будильника. Ведь ходит он по земле, безотчётно передвигая ногами именно в нужном направлении. А уж про такие случаи, когда человек без сознания держится на плаву, и вспоминать не стоило. Примеров масса, а вот сделать из этого систему не получается. А ведь как было бы здорово: каждый мускул содержит себя в тонусе сам. Чем бы человек не занимался, чтобы ни делал, как бы ни забывал о необходимости заботиться о собственном теле, каждые пять минут по всем его клеткам проносится волна необходимых сжатий, растяжений, заставляющая мышцы и мускулы секунд десять напрягаться в нужных режимах. И всё: тело всегда в норме и не расслаблено, мышцы подтянуты, настроение отличное. А больше всего преимуществ получает военный или спортсмен: практически всегда тело прогрето и готово к немедленным, максимальным для себя перегрузкам. Только и надо каким-то образом закрепить на подсознательном уровне умение запускать по всему телу ту самую пресловутую волну. То есть инициировать в человека это уникальное, заложенное в него ещё дикой природой, как считал учёный, умение.

ИПФС - инициация процесса физической саморегуляции. Тот самый первый этап из двух, который должен был выдержать испытуемый. Но чем оказался чреват этот этап и сложен, так это прямым, можно сказать грубым вмешательством в деятельность мозга. После такого пояснения любой здравомыслящий кандидат, как правило, резко отказывался от предложения стать подопытным кроликом. Непредвиденный, ещё ни разу не доказанный результат пугал любого здравомыслящего человека.

Мало того, он пугал не просто человека свободного, вольного в выборе собственной судьбы, но и тех, у кого имелись чуть ли не пожизненные сроки тюремного заключения. С такими Сартре тоже пытался работать, и даже отыскал парочку подходящих кандидатов, но оба, как только уяснили суть предстоящего эксперимента с презрительными усмешками отказались. Хотя им обещали досрочную амнистию.

- Да и не совсем они подходили, по большому счёту, - жаловался профессор, в задумчивости расхаживая среди работающих самописцев. - Для этого опыта нужен человек дисциплинирующий своё тело с самого детства. То есть тот, кот и так уже стоит практически на пороге грядущей инициации. Ему только и надо, что помочь со стороны, подтолкнуть в нужном направлении и подсказать, как зафиксировать полученный результат.

Тантоитан несколько раз цокнул в раздумье языком:

- Понятно… Но всё равно страшно. А вы остальной четвёрке кандидатов уже обрисовали суть ИПФС?

- Нет, конечно! Никто из них ещё окончательно не готов для этого. Разве что уже на Оилтоне появится возможность в стационарных условиях слегка подогнать их физические параметры к нужной норме. Некоторые нейростимуляторы у меня там уже откалиброваны. А уже потом… Ну, и для контроля всего процесса не помешал бы уже готовый человек, прошедший инициацию. Было бы на что равняться…

- А что самое страшное при неудаче?

Профессор тяжело вздохнул, но ответил честно:

- Частичный, а то и полный паралич конечностей.

Уж на что себя Парадорский считал смелым и безбашенным, но и то крякнул от вырвавшегося наружу страху. Да что там страха, стоило только на мгновение представить себя обездвиженным, как сразу подступал к сознанию настоящий, прямо-таки животный ужас.

- М-да! Тут и в самом деле быстрей согласишься на пожизненный…, хм, чем на… Погибнуть вроде как всегда можем, на то и воины. А вот чем такие опыты над собой ставить, поневоле сбежать хочется.

- Вот и я говорю, - грустно закивал головой Сартре. - Никто не соглашается…

Видя, как учёный закручинился, Танти попытался его хоть как-то утешить:

- Может вначале следует на животных попробовать?

- Разум! Нужен в первую очередь сознательный и последовательный разум. Кстати, большинство животных и так имеет этот принцип ИПФС. Не у всех и не всегда, но физическая саморегуляция хорошо просматривается, например у собак. Я как раз от них и начинал отталкиваться при первых своих разработках. Да и люди порой испытывают сильные волны по всем мышцам во время засыпания.

- Именно засыпания?

- Вот именно!

И уже в который раз, но уже с иного угла зрения, профессор начинал давать пояснения о своём открытии.

В конце концов, дошло до того, что уже и сам Парадорский мог закатить обширную лекцию по теме ИПФС, нигде не сбиваясь и не путаясь. А когда проблема изучена, разложена по полочкам и получила полное освещение малейших деталей или недоговорённостей, она органически начинает восприниматься на подсознательном уровне. Причём восприниматься как вполне безопасная и необычайно полезная. Ведь по большому счёту, тратя ежедневно по пять, а то и больше часов на физическое усовершенствование, Парадорскому жутко хотелось сэкономить хотя бы половину этого времени для общеобразовательных дисциплин. Слишком уж он опасался стать совершенным в теле, но с ограниченными умственными способностями.

Поэтому на очередном осмотре-беседе, он признался профессору:

- Вообще-то я почти созрел для согласия.

- И что надо для того, чтобы ликвидировать твоё "почти"? - оживился учёный.

Тантоитан выдержал паузу, перед тем как ответить:

- Ответить мне на несколько вопросов, а потом…, а потом предоставить мне хотя одно, пусть даже мизерное доказательство всех ваших теорий.

- А на слово не поверишь?

- Какой смысл? Тем более что я уверен: наверняка вы уже на ком-то, но свои эксперименты провели.

Громко хмыкая, и ворча себе что-то под нос, Сартре несколько раз прошёлся по лаборатории. Видимо очень сомневался в чём-то. Но потом-таки решился:

- Есть некоторые детали, о которых во всей вселенной кроме меня знают только три человека. Причём они, так сказать, являются и самыми заинтересованными в успехе.

Тантоитан сразу примерно сообразил, кто эти трое, а уж то, что в этот короткий список входит сам император, не подлежало сомнению. Поэтому лишь кивнул: