Английское дело адвоката - Ева Львова

– Технический нокаут, – объявил кудрявый друг, прежде чем откинуться на спинку переднего пассажирского сиденья и впасть в тяжелое забытье.

– Парня надо везти в больницу, – стряхивая со своего плеча сползшую на его сиденье голову Джуниора, проговорил репортер. – Рана неглубокая, но швы наложить надо.

– Чего стоим? – удивилась я. – Поехали!

– Я вот думаю, – промямлил парень, – может, все-таки заехать сначала к миссис Гануэй?

– Это еще зачем? – начала раздражаться я, видя, как Устинович-младший истекает кровью, а Пит Перкинс продолжает бездействовать.

– Чтобы ты надела на себя что-нибудь, – выдавил из себя репортер, пряча глаза, и я поняла, что он стесняется моего нижнего белья гораздо больше, чем я сама.

– У меня ничего нет, – с вызовом ответила я, дерзко глядя парню в глаза. – У меня вообще нет с собой вещей. Я не собираюсь здесь долго задерживаться.

– А в чем же ты завтра будешь ходить? – изумился Питер Пэн.

– Попрошу что-нибудь у Летиции Гануэй, – пожала я плечами.

Пит Перкинс захохотал так искренне, что я тоже невольно заулыбалась, представив себя в лакричном платье тети Летти с кружевной отделкой.

– Давай лучше я тебе майку и джинсы одолжу, – отсмеявшись, предложил репортер.

– Тебе не жалко? – умилилась я столь великодушному предложению. – Хотя я, конечно, обязательно верну. Завтра же утром куплю себе платье и перед отъездом принесу твои джинсы назад.

– Ну что, тогда в больницу? Только ты, пожалуйста, подожди меня в машине.

Я согласно кивнула и, утерев влажной салфеткой залитое кровью лицо кудрявого друга, попросила Пита Перкинса поторопиться.

В хирургическом отделении больницы Арбингтона Бориса приняли без особых вопросов, всего лишь уточнив, уж не сам ли Пит Перкинс отделал так русского адвоката. Но после того как репортер клятвенно заверил дежурного хирурга, что он и пальцем не трогал Устиновича-младшего, парня с миром отпустили, оставив пострадавшего до утра, чтобы понаблюдать за ним в условиях стационара.

– Ну что, поехали ко мне? – усаживаясь за руль, весело спросил Питер Пэн. – Надеюсь, мама спит, если нет – с ней случится удар. С ума сойти, сейчас я приведу домой девчонку в одном только нижнем белье!

Возбуждение Перкинса мне совсем не понравилось, и я решительно сказала:

– Знаешь что, вынеси мне вещи на улицу, я передумала к тебе заходить.

– Да ладно, – оторопел он. – Ты что, испугалась?

– Само собой, нет, – фыркнула я. – Просто мне не нравится твой настрой. Как будто ты рассчитываешь уложить меня в постель в оплату за свои джинсы.

– Даже в мыслях не было, – смутился Пит, и по его дрогнувшему голосу я поняла, что попала в точку. – Я просто хотел с тобой поболтать, показать тебе свои работы. Я столько наснимал интересного, побывав в трех волонтерских поездках! Одна на Борнео, затем мы летали в Амазонию и на острова Папуа – Новой Гвинеи. Кстати, оттуда мы привезли женщину, предназначенную для жертвоприношения. Олив Мгамбу, может, ты уже слышала о ней? Между прочим, я много чего в тот раз снял на камеру. Не хочешь посмотреть?

Посмотреть я хотела, и даже очень. Это было как раз то, о чем я думала с той самой минуты, как увидела Пита Перкинса под окном дома тети Летти.

– Ладно, поехали, – сделав вид, что не до конца уверена в правильности своего решения, махнула рукой я. – Только сначала я прямо в машине оденусь, ты не возражаешь?

– Прямо в машине? – удивленно округлил глаза репортер.

– Ну да, – кивнула я. И пояснила: – А то как-то неловко входить в чужой дом в нижнем белье.

– Как скажешь, – пожал плечами парень.

– Чаем хотя бы напоишь? – улыбнулась я.

– Кола подойдет? – просиял Питер Пэн, трогаясь с места.

Мы подъехали к дому репортера, и я с облегчением вздохнула, увидев, что ни в одном окне не горит свет. Значит, матушка Пита Перкинса не выскочит на меня посмотреть. Дождавшись, пока парень вынесет мне обещанное, я быстро облачилась на заднем сиденье машины в мешковатые чистые штаны и новую, на моих глазах извлеченную из упаковки футболку, после чего отправилась в дом следом за репортером. Комната парня выглядела так, точно ему не двадцать пять лет, на которые он выглядит, а лет тринадцать, и при этом он фанат десяти различных групп. Заметив, что я рассматриваю фотографии его кумиров, приклеенные к стенам, Перкинс польщенно зарделся и проговорил:

– Все эти ребята за последние десять лет приезжали к нам с концертами. Не думай, что я знаю хоть одну их песню. Мне просто нравится фотографировать. Сейчас я покажу тебе альбомы с фотками, их у меня штук пятьдесят, и все забиты до отказа.

– Может, лучше посмотрим записи твоего путешествия на острова? – напомнила я. – Уже поздно, а мне, честно говоря, хотелось бы немного поспать этой ночью.

– Да не вопрос, ложись в моей комнате, я лягу в гостиной, – оживился Перкинс.

– Да нет, спасибо, – сдержанно улыбнулась я, – я привыкла засыпать у себя дома, а дом Летиции Гануэй мне стал уже почти что родным.

– Ну что, колы? – галантно предложил парень.

– И попкорна, – подмигнула ему я. – И можем приступать к просмотру.

Хозяин не понял иронии и принес и то и другое, после чего включил планшет и отработанными движениями выбрал нужный файл. На экране появилась группа озабоченных людей, пересчитывающих багаж в зале аэропорта Хитроу. Собственно, чемоданы считал только Эбинейзер Смит, его красивое лицо с потрясающей ямочкой на подбородке чаще других попадало в кадр, но оператор не забывал и об остальных членах волонтерской группы. Вот помахала рукой в объектив смуглая брюнетка, и Пит Перкинс с теплотой в голосе сказал:

– Это наша Сьюзи.

За брюнеткой, приобняв ее за талию, стоял высокий, как шпала, волонтер, в котором я без посторонней помощи узнала Стива Шермана.

– Получается, что во время поездки Сьюзен и Стив еще были вместе? – удивилась я.

– Ну да, – пожал плечами парень. – Стив прямо в поездке переметнулся к Дженни, оставив Роберта и Сью у разбитого корыта. Но ребята молодцы, не стали теряться и пусть через десять с лишним лет, но все же пришли к мысли, что неплохо бы им пожениться. Роберт и Сьюзен объявили о своей помолвке, а на следующую ночь их убили.

– Ни за что не поверю, что полиция не заинтересовалась столь удивительным совпадением, – протянула я.

– Ну почему же, майор Райд разрабатывал версию убийства из ревности, но, как он ни старался, ему так и не удалось привязать Энди Мак-Корника к Сьюзен Наварро и уж тем более к Роберту Гамильтону. Эти ребята после свадьбы Шерманов держались особняком, даже друг с другом не общались, и только после смерти Ирмы Уилсон сплотились против корпорации «Электра» и пошли на сэра Кристофера крестовым походом.

– Между прочим, тоже хороший мотив.

– Да ну, что ты! – отмахнулся репортер. – У Кристофера Шермана крепкие тылы, ему блошиные укусы экологов до лампочки.

– Удачный каламбур, ты б записал, а то забудешь, – посоветовала я, и Пит снова не понял шутки и схватился за ручку, занося в блокнот свое последнее высказывание. Покончив с записями, он продолжил начатую мысль:

– «Электра» производит лампы с начала шестидесятых годов, и у корпорации могучие связи в правительстве, иначе Шермана давно бы прикрыли. Но он хороший мужик и не желает никому зла. Каждый год он выделяет средства на миссионерские поездки, а это, между прочим, приличные суммы. Вот, видишь, это городок Декаи, – показывая на одноэтажные домики, вытянувшиеся вдоль длинной улицы, продолжал пояснения репортер. – Сюда мы добрались от столицы Папуа и, проведя ночь в отеле с ведром воды и ковшиком в душе-туалете, рано утром поехали в аэропорт, чтобы успеть на первый утренний самолет. Эбинейзер без проволочек зарегистрировал нас, и мы зашли в зал ожидания, окна которого выходили прямо на взлетную полосу. Несмотря на раннее утро, на улице было плюс тридцать пять, а в помещении, где не было ни ветерка, жара допекала совсем. Ждем час, другой, третий. Кругом вроде бы ясно и безоблачно, но самолеты не прилетали. Коротать время было негде. Аэропорт похож на сарай – небольшой и одноэтажный. Рядом стояло новое выстроенное здание, но оно пока закрыто на замок. На улице слонялись бездельники папуасы в надежде что-то подзаработать и просто зеваки, которым вообще нечего было делать. Развлечением служил только одинокий казуар, которого выпасал какой-то папуас. Все фотографировались возле него и давали ему за это мелочь. Наконец где-то в час дня приземлился первый самолет компании «Лион эйр». Через час – второй, небольшой миссионерский. И наконец – третий, наш. Быстро загрузились и взлетели часа в четыре, не раньше. Хорошо, что досталось место у окна, а то другим стюардесса не разрешала пересаживаться. На мой вопрос: «Почему нельзя?» – ответила: «Если что-то случится, мы опознаем человека по его месту в кресле!» Весело, правда?