Портрет блондинки в голубом - Анна Трефц

в свою очередь тоже стоял как столб, пытаясь выдумать предлог, чтобы потащить Марго подальше от чужих ушей. И единственной, кто в сложившейся ситуации сохранила безмятежное спокойствие, была сама Марго.

— Мария Крапивина, — представила она в раз побледневшую Маняшу, — племянница Изольды Пушкиной. Кстати, той самой Пушкиной, муж которой владелец сети крупных супермаркетов «Домашний».

— Ох… — разом вырвалось из всех присутствующих, включая Россомахина. Последний даже вздрогнул.

— Мне сегодня просто везет на родственников владельцев сетей супермаркетов, — ухмыльнулся Тимофей и сделал робкий шаг в сторону девушки, — Что вы будете пить?

Та побледнела еще больше, кинула умоляющий взгляд в сторону Марго и, не найдя поддержки, пробормотала нечто невразумительное, больше похожее на: «Пушкин бы выпил сухого вина… наверное…».

Ее ответ поставил всех в тупик. Тарасов тоже глянул на Марго в полном недоумении. Но та лишь закатила глаза и поджала губки.

— Мне бы с вами потолковать, — неожиданно обрел уверенность Россомахин и, подойдя к Марго, взял ее за локоток…

Мао, до сей поры мирно дремавший у нее в руке, навострил уши и оскалился.

Его хозяйка бросила испепеляющие взгляды сначала в сторону Тимофея, затем на Маняшу и, фыркнув им обоим, милостиво улыбнулась Андрею:

— И как раз кстати. Я думаю, нам следует покинуть этих двоих, пока они не втянули нас в обсуждение жизнеописания Пушкина. Но имейте в виду, у меня свирепый охранник, — смеясь, она кивнула на свою собачонку, — Не смотрите, что он малюсенький, его мочевого пузыря с лихвой хватает на пару ботинок. Иногда я даже удивляюсь, откуда что берется.

С этим они бесцеремонно пошли прочь, оставив сконфуженных молодых людей конфузится дальше наедине друг с другом. Они и не подозревали, что за ними неотрывно следит человек, прислонившийся к колонне в другом конце зала.

Глава 7

Петр Бочкин потянулся и уставился на следователя Кутепова. Оба они пять часов без малого сидели в кабинете покойного Бурхасона, перебирая его деловые бумаги. За окном сумерки сменились ночной тьмой. Кутепов уже не раз намекал на то, что дома его ждут жена и дети, однако Петр, не обремененный семейными отношениями, все таращился в корявые записи деловых тетрадей художника. На его счастье последний прилежно вел свою бухгалтерию, однако, лишь ее. Ни о каких галереях, в которые он продавал картины, речи в тетрадях не было. И все-таки Петру удалось сделать открытие. Он пока не понимал, как его использовать в вопросе поиска портрета, но опыт ему подсказывал, открытие это было практически сродни великому.

— Вась, — частный детектив потянулся, — А ведь Бурхасон сидел в страшных долгах. Ни о каком великом состоянии и речи не идет. Так что можешь разочаровать его наследников. Им вряд ли удастся покрыть долги покойного, даже если они продадут этот дом, Бентли и все картины из его мастерской.

— О чем ты? — вяло вопросил Кутепов и зевнул, дабы не оставить сомнений, что тема финансовых дел убиенного его никаким боком не волнует.

— Ну, как же! — возмутился таким равнодушием Бочкин, — Во-первых, Бурхасон прилежно хранил все свои долговые расписки. Деньги он занимал отнюдь не в банках, а у частных лиц. Видимо, те давали ему беспроцентные кредиты. Во-вторых, расходы художника явно перекрывали доходы. Иными словами он едва сводил концы с концами, чтобы жить на широкую ногу, как это принято в обществе, в котором он вращался. Поэтому ему приходилось ежемесячно занимать крупную сумму денег. Вот тут все записано.

— И как это относится к его убийству? Думаешь, Бурхасона кокнул какой-нибудь заждавшийся выплат кредитор? — не без ехидства поинтересовался следователь.

— Зачем кредитору убивать должника, — пожал плечами Петр, — Это все равно, что закопать свои собственные деньги на два метра под землю.

— Ну, тогда на фига мне вся эта ерунда с долгами и кредиторами?

— Не знаю… — задумчиво пробормотал Бочкин, — просто информация к размышлению.

— Штирлиц пускай размышляет. А мне домой пора, — Кутепов показательно поднялся с кресла, в котором сидел все это время, — Давай собирайся. Нет уже сил тут торчать.

— Ты просто образец трудового рвения, — ухмыльнулся частный детектив.

— Если бы мне за мое рвение платили так же как тебе, я бы тут все языком вылизал, — невозмутимо парировал Кутепов, — А так скажи спасибо, что высидел с тобой до темноты.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил Петр и тоже поднялся из-за стола художника, — только не складывается у меня в голове…

— Да чего тут складывать! — следователь пошел к двери кабинета, — Все, что ты нарыл, лишь подтверждает мою версию. Бурхасон залез в долги, которые не мог выплатить. Причем одолжил он из карманов весьма уважаемых людей, которых не принято кидать. Кроме того, половина из них либо были его клиентами, либо собирались ими стать. Сам понимаешь, на дурачка не сыграешь. Он крутился в богатой среде, где все друг о друге знают, и пускал пыль в глаза, чтобы быть своим. А когда понял, что заигрался, начал искать выход. И нашел — жена Ильина с ее акциями — прекрасный вариант. Ну, а тут муж. Он видит, что у Бурхасона с его женой все серьезно, испугался мужик. Вот он и пришил художника от греха подальше. Понять по-человечески его можно. Кому охота акции терять. Вот и весь сказ. А если я не прав, можешь закидать меня камнями. Только завтра. Потому что сегодня мне домой пора.

— Ну, и зануда ты, — Петр поплелся следом из кабинета, то и дело оглядываясь на стол, на котором одиноко стоял бюстик Наполеона, — Уперся в одну версию, и талдычишь ее как «Отче наш».

— Потому что она единственно верная, — закончил спор Кутепов и вышел в коридор.

* * *

Андрей Россомахин мучительно соображал, как бы повернуть разговор в нужное ему русло. Однако, пообщавшись с Марго, он уже успел понять, что сделать это будет весьма затруднительно. Марго говорила только о том, о чем хотела говорить в данную минуту. И заставить ее обсуждать тему, интересную ее собеседнику практически невозможно. Когда он планировал этот разговор, ему почему-то казалось, что достаточно спросить дамочку в довольно резком тоне, напоминающим о распространенной в криминальной среде фразе «Кошелек или жизнь» и она выложит все, что знает. Может быть, с другими такое и сработало бы, но только не с Марго. Она бы начала спрашивать «какой кошелек», из «какой кожи» и «что он имеет в виду, говоря о жизни: предлагает ли он ей жизнь совместную, и если да, то где…» и так далее, пока несчастному вопросившему не захочется повеситься на ближайшем суку. Поэтому они уже полчаса пили вино,