Домик в Армагеддоне - Денис Гуцко

– Укрепи и направь, – шепнул.

Выпрямил одну ногу, другой оттолкнулся от края и пошел вниз. Больно, с размаху ударился коленями. Развернуло боком. Висел, покачиваясь, терся щекой о стену.

Дышал громко – казалось, слышно на самом КПП. Смотрел на правую руку, подтянувшую веревку к самому носу, – будто если не будет на нее смотреть, побелевшие пальцы-предатели обязательно разожмутся, разожмутся и больше не схватят. Зачем-то лизнул кончиком языка кирпич. Кирпич шершавый, солоноватый на вкус.

Как вдруг сузилась жизнь – захлопнулась: кирпичная стенка да веревка, натянутая в пустоте.

– Вооружи мя крепостию и мужеством.

Поймал равновесие, уперся подошвами в стену и вдруг, не слыша ничего, кроме своего сердцебиения, пошел уверенно, переступая мягко и бесшумно, то поднимая, то опуская правую руку с болтающимся концом веревки. Проем галереи оказался немного в стороне – отнесло, пока бултыхался. Стал делать приставные шаги. Не помогло. Поравнялся с проемом, но по-прежнему остался в стороне от него, в каком-нибудь метре. Как ни старался переместиться вправо, перебирая ногами, ничего не получалось. Веревка натянулась вдоль стены наискосок и дальше не пускала.

Максим выглянул с веревкой, обмотанной несколько раз вокруг кисти, прошептал спокойно, с расстановкой:

– Спустись немного ниже.

Фима послушно спустился, посмотрел снизу на Максима. Максим улыбнулся и показал глазами на тот конец веревки, который был у него в руке.

– Давай так. Вытяну. Обеими хватайся.

И исчез.

Поняв только одно: Максим хочет, чтобы он взялся обеими руками за этот конец, Фима разжал левую руку – его тут же развернуло спиной к стене – и перехватил ею над правой рукой.

Через пару секунд Максим уже стоял над ним, затаскивая его вовнутрь. Уложил на пол, сказал, приглушенно посмеиваясь:

– Обошлось.

Распутывал петли, будто ребенка распеленывал, приговаривал:

– Молоток, Фимыч. Вот теперь я тебе верю: про Стяг наверху все пописано. Никто нас не закроет. Я уж было на нары засобирался – за непредумышленное. Вот ведь… вылез, а!

Фима поднялся. Тоже смеясь, схватил Максима за руки, виновато поднял плечи, прошептал:

– Обошлось, обошлось.

– Веревку в бок сильно отбросило, – успокоил его Максим. – Поэтому.

Они вышли в коридор и пошли, осторожно ступая, к лестнице. Спустились к пожарному выходу. Расчет и тут оправдался: замок на пожарный выход Антон вешать не стал. Вынув из кармана крошечную пластмассовую масленку, Максим выдавил масло на засов, потянул его в сторону. Засов пискнул еле слышно.

Дверь открылась. Стяжники уже ждали снаружи.

Антон спал в штабе. Дверь распахнута настежь. Огромный – тугая груда мышц – раскинулся в одних трусах на диване, под голову подложил камуфляжную куртку. В тот момент, когда Фима собирался шагнуть в комнату, на стуле возле дивана загорелся экранчик мобильника и раздался низкий урчащий звук. Фима быстро обернулся, поняв все без слов, стяжники отступили, встали по обе стороны от двери. Фима еле успел спрятаться – диван под Антоном захрустел, он поднялся. В мобильнике включился будильник – ласковый женский голос сказал: “Три-ноль-ноль, время просыпаться”. Было слышно, как Антон повозился немного на месте, посопел, зашлепал куда-то. К столу. Что-то тихонько брякнуло, Антон откашлялся, громко сказал:

– Первый – второму.

– Слушаю второго! – через какое-то время хрипло заорала рация.

– В Багдаде все спокойно, первый, – давясь зевком, сказал Антон. – Тишина, и мертвые с косами стоят.

Рация рявкнула:

– Принято. – И чуть погодя: – У тебя все прибаутки не кончаются, второй.

Антон позевал вволю, пошел по комнате. Близко подошел, совсем близко. Фима шагнул в дверной проем. За ним вышли другие.

Антон стоял в двух шагах от них. Взгляд ясный, будто и не спал. Оглядел их всех, даже на цыпочки привстал. Сделал брови домиком:

– Ого себе… Убиться веником. Белоснежка и семь гномов.

Фима вошел в комнату.

– Ты один тут?

– Чем обязан, братва? Через крышу, да? Лихо, лихо. Зачет. Только зачем такая цыганочка с выходом? Пришли бы спокойно. У вас же есть мой телефон.

Стяжники продолжали входить, Антон смотрел на биты в их руках с ироничным удивлением.

– А мячик у кого?

Максим, который биту брать отказался, подошел к нему почти вплотную, тем же тоном сказал:

– Потерялся мячик. Может, ты знаешь, где? “Нужно бы удержать ситуацию под контролем, обойтись без рубки”, – думал Фима как-то безучастно – так, будто смотрел на все происходящее со стороны. Он вдруг понял, что в их плане отсутствовал один немаловажный пункт: как вести себя с Антоном.

Зря, ох как зря не обговорили они это.

Антон осуждающе покачал головой:

– Ну вот, уже на “ты”. А ведь вчера еще был – Антон Владиславович. Что ж такое, братва? Али не люб я вам боле? Дайте катану, пузо порежу.

Кто-то дернулся слева от Фимы, занося биту. Фима вскинул руку:

– Стоп!

Валентин. Нервный все же он, присматривать за ним нужно.

– Н-да, – заявил Антон. – Без мячика это мучение одно.

– Ну все, – повернулся к нему Фима. – Хорош. Крут ты безмерно, и так знаем. Пара вопросов к тебе, и мы уйдем.

Кто-то встал перед рацией, заслонил ее от Антона. Пожав плечами, Антон повернулся к ним спиной, подошел к стулу, уселся на него и, закинув ногу на ногу, обхватил руками волосатое колено.

– Почему же сразу – уйдем? Я, если серьезно, оч-чень даже рад вас здесь видеть.

Голос уже другой, и вправду серьезный. Ну да кто его поймет, Антона, с ним ухо востро держи.

– Где стяг? – Фима присел возле него на диван. – Мы за ним пришли.

Антон сморщился непонимающе:

– Что? Ааа… стяг? Флаг – ты про него?

Фима молча кивнул.

– Ведь по-русски спросили: где наш стяг? – сказал Демин. – Зачем переспрашивать?

Наклонившись вперед, Антон шепотом обратился к Фиме:

– Можно я не буду ему отвечать? Он грубый. Позвонили бы, говорю же, я бы сам вам его привез. Мне не трудно.

Повисшая было пауза оборвалась бодрым голосом Антона. Он дотянулся до куртки на диване, на которой спал, откинул ее, открыв лежащий под ней вещмешок, показал:

– Вот стяг. Возьмите.

Максим подошел, взял вещмешок, заглянул внутрь. Кивнул: все в порядке. С лица Антона, медленно оглядевшего их еще раз, окончательно сошла бесшабашная ирония.

– Вы бы позвонили, правда… – пробурчал он. – Встретились бы по-людски, без этого вот, – Антон кивнул на биты, – малобюджетного триллера. Столько времени дружбу дружили…

Нельзя позволить ему взять контроль в свои руки. Никак нельзя. Руки эти опасные, уж больно ловкие руки. Фима сказал:

– Второй вопрос, Антон. Нам нужны ключи от “УАЗа” и от гаража.

Антон замотал головой:

– Да погоди ты, Ефим, дай слово молвить.

Из задних рядов бросили:

– Вы свое отговорили. Теперь наша очередь.

Не найдя взглядом говорившего, инструктор снова обратился к Фиме:

– Раз уж пришли, ей-богу… Давай поговорим. Тема есть серьезная. Ты меня, главное, с москалями не равняй, не того фасона я человек. Сам собирался на тебя выйти, как только здесь все закончится. Вы опередили.

– Нет, Антон, не будет больше никаких ваших тем.

– Да каких – “ваших”?! – в его голосе лязгнул металл, такой знакомый по тренировкам. – Каких это “ваших”, – повторил он помягче. – Говорю же, не равняй.

У меня свой собственный к вам разговор. Со смыслом.

Несколько стяжников встали к нему поближе, биты как бы ненароком выставив чуть вперед.

Нет, не так – не сработает это с ним.

– Слушай, Антон, – Фима смотрел ему прямо в глаза. – Можешь сам отдать, можем забрать. Ты же здравый человек – видишь, мы шуток шутить не будем. Нам “УАЗ” нужен.

– Да нет его, забрали.

– Антон!

– Вот же Фома неверующий! – Он вскочил со стула, и стяжники бросились ему навстречу – кто-то даже зацепил его плечом. Слегка пошатнувшись, но быстро, на ходу выровнявшись, Антон подошел к столу, выдвинул ящик и достал оттуда большой сейфовый ключ. Подойдя к сейфу, отпер. – Смотрите сами. Нет ключей от “УАЗа”.

Забрали “УАЗ”.

Демин заглянул в сейф:

– Нету.

По-прежнему нисколько не стесняясь их присутствием, Антон шагнул к опустевшему книжному шкафу, взял с полки штаны, надел.

– Вон, в сейфе связка, на брелоке. Пусть кто-нибудь сбегает в гараж, посмотрит.

Там даже на сигнализацию не поставлено, увидите сами – сигналка над гаражом не горит. Потому как нет там машины, а Гавка норовит туда забраться. Раньше, главное, не лазил, а как пусто стало, облюбовал себе. Всю прошлую ночь ревун срабатывал.

Юрка вынул ключи из сейфа, бросил их над головами. Кто-то поймал, затопал, уже не таясь, по коридору.

– Пока они ходят, давай-ка, мил друг, перетрещим с тобой кой о чем, – сказал он Фиме. – На крыльце вон покурим и перетрещим. Знаю же – куришь.

– Смотри, – сказал Максим. – Трещалку застудишь.