Война клана - Алексей Викторович Широков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рыжая ещё чего-то говорила, в то время как Катерина уже с откровенным интересом, даже не скрывая его, рассматривала меня сквозь стекло. Впрочем, я, дав ей немного полюбоваться, направился наконец к выходу, после чего подошел прямо к девушке.
— Вот… как-то так, — с улыбкой сказал я.
— Это было интересно, — вполне серьёзно кивнула Катерина и, видимо, хотела что-то спросить, но в последний момент передумала.
— Ты уже ужинала сегодня? — после нескольких десятков секунд неловкого молчания спросил я.
— Нет, — слегка улыбнувшись, ответила мне девушка. — Особого аппетита не было.
— А сейчас появился? — поинтересовался я.
— Ага, — кивнула она.
— Тогда не желаете ли ещё немного пройтись, прежде чем вернуться в свои комнаты? — предложил я. — У нас тут, оказывается, имеется одно очень интересное местечко…
— С удовольствием пройдусь, раз вы приглашаете! — так же витиевато ответила мне Княжна, как-то незаметно оккупировав мою левую руку.
Интересным местечком был внутринебоскрёбный ресторан, доставшийся нам прямиком от Шнуровски вместе с поварами и обслугой из «типа» их клановых простецов. Вообще, мест, где можно было поесть, не выходя на улицу, во всей башне насчитывалось немало, и в том числе оборудованных столовых и прочих кафейных и какавных, но вот это место выделялось особо.
Во-первых, кухня здесь не уступала лучшим заведением полиса, и, пожалуй, только Кремль мог дать прикурить местным мастерам. А во-вторых, делали это место элитарии Шнуровски для себя и остальной верхушки клана, а потому и обустроено здесь всё было по высшему классу. Впрочем, сейчас мы сделали этот домашний ресторанчик общедоступным, правда, исключительно по предварительной записи, а то здесь было бы не протолкнуться от голодающих чародеев.
Впрочем, и так и так я, как уже говорил, могу гордиться тем, что в нашем небоскрёбе для моей фигуры открыты любые двери! Ну, почти любые… Всё же в женских туалетах мне при отсутствии каких-либо проблем в здании делать нечего, в новый архив и ещё кое-какие хранилища меня просто не пустят, а под благовидным предлогом и вовсе развернут.
И тем не менее это было ещё одно место, которое в нашей башне работало практически круглые сутки. Понятное дело, что ночью, как сейчас, многие спали, однако приготовленной заранее еды было вполне достаточно для не таких уж и многочисленных в этот час посетителей. Да и сами «ночные» блюда, хоть и были необычайно вкусными и даже горячими, всё же отличались от изысканной московской кухни шеф-повара.
В общем, посидели мы там с княжной очень даже неплохо, уговорив заодно бутылочку красного вина и пообщались. Я немножко рассказал о своей жизни, больше про свои приключения в последнем классе школы и на первом курсе, нежели про мытарства на Дне. Катерина же, в свою очередь, вспоминала о детстве в Кремле, где, собственно, и училась во внутренней школе, и лишь немного, краем, коснулась прошлого года.
А он у неё выдался, оказывается, реально скучным. В первую очередь из-за того, что ей, по сути, навязали свиту из детей чинуш отца, многие из которых сами, будучи простецами, умудрились понарожать вполне себе одарённое потомство. И вот эта свита, словно Уроборос, окружала её везде, где бы она ни находилась, эффективно и нагло ограждая княжну от любых внешних контактов и навязывая ей своё общество.
Более того, оглядываясь на фигуру отца, самой девушке приходилось терпеть этих подхалимствующих типов и дур, отвязаться от которых было практически невозможно. А также терпеть тот факт, что они целенаправленно не только не учились сами, но и не давали ей получить чародейское образование. Однако и делать вид, что ей всё нравится и вообще именно так она себе и представляла свою студенческую жизнь, которая проходила не в кампусе, учебных аудиториях и на миссиях, а в местной развлекательной конгломерации, куда ей пришлось, по сути, переселиться, не желала.
Впрочем, происходящее было согласовано в первую очередь с самим князем, которого так же не очень-то устраивало то пристальное внимание, которым чиновники Кремля вдруг окружили его дочь. Но вот просто так взять и сделать что-либо против их политических игрищ этот достаточно могущественный чародей просто-напросто не мог. В первую очередь потому, что они напрямую не делали ничего такого, за чтобы можно было ухватиться. А во вторую — слишком уж важные для самого князя то были личности, а как итог, отец мог разве что выразить своё недовольство, на что всем по большому счёту было наплевать.
В конгломерации у Катерин были самые настоящие учебные апартаменты, куда приходили педагоги из академии… В то время как двойник под её личиной прожигала жизнь в развлекательных заведениях, где из ограничений на играющую княжну чародейку был наложен разве что запрет на совсем уж неподобающее поведение и интимные связи.
В общем… Хорошо мы с ней посидели, можно сказать, познакомились и даже вроде бы сошлись… потому как, стоило мне проводить Катерину в её комнату, атмосфера вдруг стала очень неловкой. И я и она, в общем-то, прекрасно понимали, чем, собственно, нам желательно сейчас заняться, вот только если у княжны вообще не было никакого практического опыта… то я слабо представлял, как в такой ситуации сделать первый шаг с такой девушкой, как она.
Всё же в моём прошлом опыте полностью отсутствовали женщины, с которыми требовалось самому проявить инициативу. Алёна и Лена, в общем-то, сами пробрались в мою постель. Простушка из посада, в котором мы останавливались по дороге в Тайный Посад, тоже мало отличалась: «Папенька велел, а потому я хоть и боюсь, но и постельку согрею и ножки раздвину. И всё сама!!!» С Хельгой же мы из цветочно-конфетного периода так и не вышли…
А тут… может, нужны были ещё какие-нибудь политесы? На колено встать, стишок рассказать… Всё-таки барышня из самого высшего общества полиса, и как там у них заведено, меня проинформировать как-то забыли!! Может, у неё там имеются какие-нибудь особые ожидания от своего витязя?
Так что, когда ситуация накалилась до такого состояния, что нужно было либо что-то делать с девушкой, либо разворачиваться и уходить, я плюнул на всё и, нежно обняв Катерину, просто поцеловал, получив вначале робкий, а затем всё более
