Замурованный труп - Джо Горес

— Всех, кроме нашего друга Гриффина. — И Гизелла, сама того не сознавая, высказала вслух то, о чем Кёрни думал несколько минут назад. — Невидимка. Думаешь, Ларри успеет выйти на него за тот срок, что ты ему отвел?

— Он старается изо всех сил, из кожи вон лезет.

Кёрни остановил «галакси» недалеко от больницы. Они поднялись по пандусу, предназначенному для машин «Скорой помощи», и стали подниматься на медленно ползущем, громоздком лифте.

— Ты здесь впервые, Дэн?

Он кивнул:

— Какой смысл сидеть, глядя на человека в коме?

— Коринна Джоунз придерживается другого мнения.

— Она не согласилась бы со мной, даже если бы я сказал, что черный цвет кожи прекрасен.

В палате все оставалось так же, как было во время посещения Балларда, только между слегка раздвинутых занавесок сочился слабый свет. Глаза Барта были закрыты. Кёрни сразу же заметил вставленную ему в горло трубку. Рядом с койкой стояла капельница с глюкозой.

— Есть ли какие-нибудь изменения? — спросила Гизелла.

Но поднявшаяся со стула Коринна Джоунз, казалось, видела только Кёрни. Ее лицо кривилось в той же усмешке, что и накануне ночью, когда она встретилась с Баллардом.

— Ну, ну, ну! Сам Шерлок Холмс! Великий человек собственной персоной.

Кёрни окинул ее беглым взглядом. Потер кончик носа. Затем повернулся к Гизелле и сказал:

— Почему бы вам не поискать доктора Уитейкера?

— Ах! Вы у нас такой невозмутимый! — продолжала ерничать Коринна. — Такой вежливый в обращении... Вы оплачиваете отдельную палату и поэтому считаете, что это снимает с вас всякую...

— В это время дня он должен быть где-нибудь в больнице, — холодно проговорил Кёрни. Его громкий голос полностью заглушил причитания Коринны. Он никогда не отступал ни перед кем, даже перед убитыми горем женщинами.

Пока Гизелла, стоя с напряженным лицом, колебалась, Коринна, едва сдерживая ярость, добавила:

— Он собирается хорошенько всыпать этому ниггеру. Поэтому ему не нужны свидетели.

Гизелла, побелев как полотно, ретировалась так торопливо, что ее уход походил на бегство. Она никогда не тушевалась перед сугубо личными, не прикрытыми эмоциями.

Кёрни спокойно воззрился на черную девушку; его суровое квадратное лицо оставалось спокойным, серые глаза выглядели так же непроницаемо, как у змеи.

— Вас что-то беспокоит, мисс Джоунз?

Коринна высказала ему все, что накипело у нее на душе. Говорила она немногосложными, зачастую примитивными словами, пересыпая их не всегда пристойными ругательствами, высказывая разумные мысли наряду с самыми глупыми. Это был спонтанный взрыв-разрядка. Глаза ее сверкали, пышная грудь приподнимала пушистый бежевый свитер, но как только она остановилась, чтобы перевести дух, Кёрни предложил ей сигарету.

Девушка разрыдалась.

Он закурил, подошел к изголовью и внимательно посмотрел на Хеслипа. Когда Коринна принялась вытирать глаза носовым платком, он так, словно, даже отвернувшись, продолжал ее видеть, сказал:

— Суть всего вами сказанного такова: какой же я сукин сын, что взял Барта на работу!

— Какая это работа — сплошная мерзость. Вы все сущие стервятники, налетаете на бедняков, неудачников, беззащитных людей...

Кёрни, повернувшись, посмотрел на нее.

— Чушь собачья, — благодушно произнес он.

— Вы не посмели бы сказать мне такое, если бы я была белой девушкой! — воскликнула она.

Перегнувшись через кровать, Кёрни заговорил неожиданно резким голосом, как бы вбивая каждое слово в ее сознание:

— А ты никогда не задумывалась, каким образом такие негодяи, как я, пользуются красотой и силой черных: выжимают из этих униженных бедняг деньги? Близкие мне люди никогда не держали рабов, дорогуша. Они приплыли сюда на большой лодке, в которой перевозят животных. Где-то на стыке столетий. Я не нанимаю людей в зависимости от цвета их кожи. Барт работает у меня, потому что он чертовски хороший работник. Точка!

— То, что он делает, жестокое занятие.

— А по-твоему хорошо присваивать то, что тебе не принадлежит? Воровать кредитные карточки? Обкрадывать компании, продающие людям все, что им необходимо? Растрачивать чужие деньги? Растаскивать грузы, которые подрядился разгружать, и получать за это деньги? Обманывать службу социальной помощи? Все это справедливо? А этот гнусный подонок, который проломил голову Барту, — по-твоему, этакий бедолага, по ночам писающий в постель и в связи с этим решивший пришибить Барта? Пора бы тебе уже стать взрослой, Коринна.

— Стало быть, вы не верите, что это был несчастный случай, — почти спокойным голосом произнесла Коринна.

— Я... — На какой-то миг он замолчал. Ох уж эти женщины, никогда не знаешь, что они могут выкинуть. Кёрни сдержал улыбку. — Конечно нет, — сказал он. — И я обязательно поймаю сукина сына, который это сделал.

— Уж если кто его и поймает, то это Ларри, а не вы. Вы даже не можете дать ему помощника для обработки отчетов.

Всего несколько часов назад она съездила Ларри по шее — и вот на тебе! Кёрни невесело улыбнулся:

— Пожалуйста, держи свои руки подальше от Балларда. Парень и так уже ходит с головой набок, как будто выдержал бой с Клеем. — Кёрни вдруг согнулся в изысканно-учтивом поклоне. — Извини меня, Али.

— Пошел ты куда подальше, — сказала Коринна. Но уголки ее рта дрогнули, как будто она готова была улыбнуться. Эта девушка — с крепкой волей, вот только запальный фитиль у нее слишком короткий.

Дверь отворилась, и вошла Гизелла, сопровождаемая маленьким пижоном Уитейкером. Его голова была на уровне груди высокой блондинки, но он явно наслаждался открывавшимся ему видом. Сегодня его наряд сверкал красным, зеленым и бледно-голубым цветами, и доктор поразительно смахивал на сутенера с Фильмор-стрит. Ему не хватает только такой же бритвы, как у Тайгера, подумал Кёрни.

— Похоже, у вас тут очень оживленная дискуссия, — сияя, сказал Уитейкер.

— Похоже, сегодня будет очень хороший день, док, — сказал Кёрни обескураживающе вежливым тоном.

Когда машина подъехала к гаражу «Джей. Ар. Эс», Гизелла осталась на своем сиденье, Кёрни зашел внутрь один. В конторе он застал Лео Бузильони, который в точности соответствовал описанию Балларда, и Дэнни Уокера, старшего из троих партнеров. Как и Лео, он был в белом комбинезоне. Руководители этой компании явно предпочитали заниматься живым делом, а не бумажной волокитой.

— Я только не понимаю, почему он переехал в Сан-Хосе, — заявил Лео таким тоном, будто Кёрни высказал весьма неприличное предположение.

— Я сомневаюсь, переезжал ли он в самом деле.

— Не совсем вас понимаю. — У Дэнни был неприятно скрипучий, словно пропитой голос, курил он длинную дешевую сигару, похожую на обрез. — Вы же говорили, что ваш человек был там прошлой ночью.

— Я думаю, это был ложный адрес, — сказал Кёрни. — Зачем бы ему понадобилось вызывать танцовщицу и давать ей адрес, если он хотел только сказать ей, что они расстаются навсегда.

— Он хотел получить деньги за проданную мебель хозяйки, — быстро сказал Лео.

Кёрни покачал головой:

— Может быть, но у меня такое впечатление, что он руководствовался чувством мести. Это бессмысленно, если вспомнить о присвоенных им деньгах. Да и вообще все, что он делал с февраля, оправданно лишь при условии, что он располагает чертовски крупными суммами...

Ничего иного нельзя было и предполагать. Кёрни сообщил партнерам о том, что завещание матери Гриффина еще не утверждено, и услышал от них те же сведения, которые они уже дали Балларду: до исчезновения Гриффина даже не намечалось проводить ревизию. Они и сейчас не стали бы ее проводить, если бы не настояния Элькина, убедившегося, в каком запутанном состоянии находятся дела.

Когда они вернулись обратно в контору, Кёрни уселся подписывать счета, а Гизелла поднялась наверх. Через пять минут он уже расхаживал по своему кабинету. Коринна Джоунз права, он мог бы оказать Балларду большую помощь в его расследовании, — мог бы, но не оказал. Если бы над этим делом работали два детектива, одновременно проверяя различные адреса, ДКК могло бы ухватить этого подонка за задницу гораздо быстрее. Может быть, даже успело бы уложиться в назначенный срок. Да, два лучших детектива...

Кёрни даже не усомнился, что ДКК не сумеет отыскать Гриффина. Ведь еще утром в среду он был в городе. А это означает, что где-нибудь в районе Бей он должен непременно оставить следы.

Кёрни позвонил Гизелле по внутреннему телефону:

— Напиши мне установочные данные на Гриффина. Я свяжусь с Ларри сразу же, как перееду за оклендские холмы, там он сможет встретиться со мной. Только не предупреждай оклендский офис, что я буду в тех краях; весь сегодняшний день я посвящу делу Гриффина.

Гизелла быстро отпечатала то, о чем ее попросил Кёрни; к своему удивлению, она сделала это, насвистывая какой-то мотивчик. Ну, теперь-то Ларри Баллард узнает, что такое вкалывать по-настоящему. И что такое копать по-настоящему. И любой ценой доводить дело до конца. Рукава засучил сам Кёрни. Всем им теперь предстоит трудный рабочий день, такая же трудная ночь, и ей, Гизелле, придется сидеть у радиотелефона, помогая в проведении операции.