Корм - Мира Грант

Надо признать, все, возможно, обошлось бы, если бы не исследовательская группа из Денвера. В штате Колорадо испытывали генетически модифицированный филовирус Марбург-ЕХ19, более известный как Марбург-Амберли (Амандой Амберли звали первую успешно зараженную пациентку). Двенадцатилетняя девочка умирала от лейкемии и, по прогнозам врачей, не должна была дожить до тринадцати. В год, когда лекарство Келлиса вырвалось на свободу, совершенно здоровой старшекласснице Аманде исполнилось восемнадцать. Денверские ученые сумели излечить рак.

Марбург-Амберли считали чудом, впрочем, как и универсальное лекарство от простуды Келлиса. Вместе они должны были изменить судьбу человечества. Что и случилось. Вместе, именно так. Больше никто не простужается и не умирает от рака, проблема теперь одна — живые мертвецы.

На момент распыления препарата Келлиса девяносто семь человек в мире были заражены Марбург-Амберли. Вирус, убивающий рак, не распространялся: лишь выполнял свою задачу и переходил в состояние покоя в организме носителя. И все девяносто семь человек мирно жили своей жизнью, не подозревая, что в скорости станут очагами инфекции. Аманда Амберли к тому времени погибла — за два месяца до описываемых событий ее сбила машина, сразу после выпускного бала. Девушка, единственная из всех пациентов, зараженных Марбург-Амберли, не восстала после смерти. Именно благодаря ей ученые выяснили: не само лекарство от рака заставляет мертвых оживать — причина в комбинации вирусов.

За несколько дней Келлис разлетелся по всему земному шару. Виновников славили почти как героев: конечно, сознательные граждане побороли бюрократию и сделали доброе дело. Никто не знает, когда именно первые пациенты, зараженные Марбург-Амберли, вступили в контакт с лекарством и сколько времени происходила мутация. Мирный филовирус соединился с новым риновирусом и начал меняться. По самым тщательным подсчетам, процесс занял около недели. И в результате появился Келлис-Амберли, который, подобно простуде, распространялся по воздуху от носителя к носителю.

Не зафиксировано самого первого случая амплификации: она произошла одновременно во многих местах. Но мы можем, пусть и отрывочно, восстановить приблизительный ход событий. Ведь фильмы ужасов кое в чем ошибались: инфекция изначально не была универсальной. Люди, погибшие до контакта с Келлис-Амберли, не ожили. Мы так и не знаем, почему вирус в буквальном смысле оживляет носителя. Теоретики сходятся на том, что виновато гипертрофированное стремление филовируса распространяться: оно просто перешло на новый уровень. Зараза проникает в нервную систему и заставляет тело двигаться, пока оно окончательно не распадется на части. Получается, зомби — всего-навсего сосуды с инфекцией — подчиняются вирусу и пытаются кого-нибудь заразить. Вполне может быть. Кто знает? Так или иначе, их появление изменило все.

В том числе и политику, ведь многие проблемы отступили на второй план. Смертная казнь, жестокое обращение с животными, аборты и так далее. Сейчас трудно заниматься политикой, особенно когда в более-менее благополучных странах вовсю свирепствуют ксенофобия и паранойя. Сенатору Райману предстоит изнурительная битва за Белый дом (если он вообще продвинется так далеко). И мы будем его сопровождать.

Я сидела, подставив лицо солнышку, и старалась не обращать внимания на пульсирующую головную боль. Скоро Баффи позовет меня, и все закрутится.

Книга II

ТАНЦЫ С МЕРТВЕЦАМИ

Вы говорите правду — так, как вы ее видите, а люди решают, верить вам или нет. Это называется «ответственная журналистика». Это называется «играть по-честному». Вас мама с папой что, ничему не научили?

Дарвин был прав. Смерть не играет по-честному.

Прежде чем поведать о своих чувствах к сенатору Райману, признаюсь: я очень подозрительна по натуре. Слишком хорошо, чтобы быть правдой? Значит, скорее всего, неправда. Так подсказывает опыт. Теперь вы знаете о моем фирменном цинизме, и я могу спокойно сделать следующее заявление: Питер Райман, «золотой мальчик» из Висконсина, слишком хорош, чтобы быть правдой.

Он всю жизнь был республиканцем. А в наши дни половина этой партии придерживается следующей позиции: живые мертвецы — ниспосланное нам Господом наказание, покайтесь, несчастные грешники, иначе не попадете в Царствие Божие. Казалось бы, как тут не ожесточиться? Однако сенатор не выказывает ни малейших признаков озлобленности. Райман дружелюбный, сердечный и умный человек, и к тому же искренний — у него получилось убедить в этом вашу покорную слугу. Сенатор остается таким даже в три часа ночи, когда автоколонна в третий раз ломается прямо посреди Кентукки и все вокруг ругаются на чем свет стоит. Райман не сыплет проклятиями, но взывает к терпимости. Не собирается «объявлять живым мертвецам войну», но настаивает на укреплении защитных сооружений и на улучшении качества жизни в обитаемых зонах.

Короче говоря, этот политик понимает: есть живые, и есть мертвые, и нужно относиться уважительно и к тем, и к другим.

Леди и джентльмены, либо у Раймана в шкафу действительно запрятаны какие-нибудь невероятные скелеты, либо (и сейчас я в это верю) из него получится превосходный президент Соединенных Штатов Америки, который сможет залечить социальные, экономические и политические раны, нанесенные стране за последние тридцать лет. Конечно же, при таком раскладе, он ни за что не победит на выборах.

Но дайте же девушке помечтать.

Семь

Городской муниципальный центр хорошо подготовился к встрече с Райманом: повсюду в громадном зале под разными углами висели экраны, теснились бесчисленные ряды складных стульев и через каждые несколько метров стояли колонки. А как же — слова сенатора должны ясно и четко прозвенеть в ушах каждого из двадцати с лишним храбрецов-слушателей, которые решились прийти на выступление. Все они теснились на четырех передних рядах, а позади сидела сенаторская свита, сотрудники службы безопасности и, конечно же, мы трое. Сотрудников предвыборного штаба было почти в два раза больше зрителей.

Вполне обычное дело. За последние полтора месяца мы наблюдали такую картину почти в двадцати штатах, в полусотне разных городов. В наши дни люди больше не собираются в одном месте, даже ради первичных выборов партии, в ходе которых определяется, какой кандидат продолжит борьбу за пост президента. Слишком силен страх перед инфекцией: а вдруг тот странный парень, что бормочет себе под нос, на самом деле не сумасшедший? Всегда есть вероятность, что произойдет амплификация и такой вот чудик откусит от вас кусочек. Самые надежные люди — ваши близкие, их-то вы знаете настолько хорошо, что изменения, вызванные заражением, не застанут врасплох. А таких людей — друзей и родственников — обычно немного, так что в основном обыватели отсиживаются дома, а не шастают по разнообразным собраниям.

Разумеется, за происходящим зорко наблюдали. Кампания, судя по рейтингам, кликам и скачиваниям, привлекала сейчас столько же внимания, сколько достопамятное противостояние Гора и Круза в 2018 году. Люди хотят знать, чем все обернется. Многое поставлено на карту на этих выборах. Так вышло, что и наши карьеры тоже.

Шон всегда утверждал, что я воспринимаю происходящее слишком серьезно, а с начала кампании и вовсе дразнится: мол, у меня вырезали чувство юмора и напихали в освободившееся место аналитику. Кто-нибудь другой за такие слова мигом схлопотал бы затрещину, но Шон в чем-то прав. И все же если бы делами заправлял мой братец, мы бы до самой смерти жили с родителями и старательно не обращали внимания на вмешательство в личную жизнь. Кто-то должен следить за цифрами, и этим кем-то обычно оказываюсь я.

— Как там показатели? — громко прошептала я, оглядываясь на Баффи.

Девушка даже не подняла глаз от телефона. На экране с невероятной скоростью мелькали какие-то данные — я даже не могла ничего разглядеть. А вот Баффи, очевидно, могла — она чуть улыбнулась и кивнула:

— Нашу трансляцию смотрит шестьдесят процентов местной аудитории. В Сети мы на данный момент занимаем шестую позицию. Единственный кандидат, у кого рейтинг просмотров выше, — конгрессмен Уогман. Но согласно результатам опросов, она отстает.

— Детишечки, а вы знаете, почему у нее больше просмотров? — гнусаво протянул Шон, который в это время проверял при помощи плоскогубцев, плотно ли прилегают кольца на любимой кольчуге.

Я фыркнула. В блогосфере ходили слухи, что Кирстен Уогман, известная также как мисс Большие Буфера, сделала операцию по увеличению груди. Мотивация простая: для сегодняшнего электората, в основном представляющего собой интернет-пользователей, важно, как ты выглядишь, а уж есть ли хотя бы пара извилин в твоей голове — дело десятое. Поначалу тактика действовала: людям нравилось смотреть на Уогман, и она заработала себе кресло конгрессмена. Но в президентской кампании далеко на внешности не уедешь. Особенно сейчас, когда появились действительно дельные кандидаты.