Три метра над небом - Федерико Моччиа

   Но так же нечестно! Нельзя гоняться под кайфом! Это неспортивно. Если ему сделают проверку на допинг, все откроется. Господи, что я говорю. Это же не скачки. Здесь и нет ничего законного. Здесь можно и занюхнуть. И гнать на ста пятидесяти в час, на одном колесе, а сзади сидит дурочка. И эта дурочка я.

   Ей хочется плакать. Черт бы подрал Паллину!

   Стэп как раз сложил в карман свои пятьсот евро, когда Полло пихнул его локтем:

 — Эй, посмотри, что там! — Полло указывает на мотоциклы, стоящие на старте. — Вон там, на мотоцикле Данило — это не подружка Паллины?

   Стэп всматривается. Не может быть. Это же Баби.

 — Да, это она, — он машет рукой с повязанной на ней банданой и кричит: — Баби, Баби!

   Она слышит его. Это Стэп. Он там, вдали, прямо перед ней. «У него моя бандана», — шепчет она про себя. «Стэп, пожалуйста, сними меня отсюда, помоги мне, Стэп!» Она машет ему рукой, чтобы он подошел. И тут Сига сви-• стит. Публика взревела. Как гром. Мотоциклы, рыча, срываются с места. Баби в ужасе прижимается к Данило. Мотоциклы встают на дыбы. Баби оказывается почти вниз головой. Ей кажется, что она уже на земле. Перед ее глазами бежит асфальт. Она пытается закричать, мотор ревет, ветер треплет ей волосы. Не получается. Ремень слишком сильно давит на живот. Ее тошнит. Она закрывает глаза. Так еще хуже. Кажется, она теряет сознание. Мотоцикл продолжает гонку. Переднее колесо чуть опускается. Данило жмет на газ. Мотоцикл снова встает на дыбы, Баби еще ближе к асфальту. Будто опрокинулась. Данило касается тормозов, и мотоцикл немного опускается. Уже лучше. Баби оглядывается. Люди где-то вдалеке, как неясное, размытое цветное пятно. Все тихо. Только ветер да рев моторов. Танцовщик справа от них, чуть позади. Его длинные волосы летят по ветру, а переднее колесо зависло в воздухе. Хук еще чуть дальше.

Данило выигрывает. И она тоже. Маддалена права: «На одном колесе потрясающе ездит». Баби ошеломлена. Вдруг — справа шум. Поворачивается. Танцовщик слишком сильно газанул. Мотоцикл задрался чересчур высоко. Сухой щелчок тормоза. Переднее колесо стремительно валится вниз. Мотоцикл подскакивает, Танцовщик пытается его удержать. Мотоцикл идет юзом влево, затем снова вправо. Зверь с понесшим мотором из взбесившихся цилиндров и поршней сбросил Танцовщика и девушку. Связанные, они падают на землю. Пояс разрывается, они выскальзывают, их подбрасывает, тащит, сдирая кожу, с одного края дороги на другой. Освободившись, мотоцикл быстро завершает свой бег. Валится набок, катится по асфальту и останавливается, подпрыгнув несколько раз. Наконец делает что-то вроде кувырка, пролетев рядом с Баби, высоко во тьме ночи. Взлетает в небо метров на пять, горящая фара описывает светящийся полукруг, и в последнем рывке падает наземь, разбиваясь, оставляя за собой след из тысяч осколков стали и стекла. До самого конца на нем играют слабые искорки огня. Хук и Дани-ло останавливаются. Толпа вдалеке на секунду умолкает, а потом все срываются с места. Верхом на Vespa, Si, SH 50, краденых Peugeot, мотоциклах больших и маленьких, на Yamaha, Suzuki, Kawasaki и Honda.

   Войско на мотоциклах приближается с рычанием. Все прибывают на место. Танцовщик встает. Ковыляет на одной ноге. Другая, в порванных джинсах, изранена, из колена сочится кровь. Вздутие сверху под курткой указывает на вывихнутое плечо, темная кровь течет со лба на воротник. Танцовщик смотрит на разбитый мотоцикл.

   Девушка распласталась по земле. Правая рука болтается туда-сюда. Сломана. Она плачет от испуга, громко всхлипывая. Баби снимает пояс. Слезает с Мотоцикла. Идет неверными шагами. Ноги ее не слушаются. Входит в толпу. Никого не узнает. Слышно, как стонет разбившаяся девушка. Баби ищет Паллину. Вдруг слышит свист. Другой, более длинный. Что такое? Еще одна жуткая гонка? Ничего не понятно. Все разбегаются врассыпную. Толкают ее. Задевают мотороллерами. Воют сирены. Вблизи появляются машины. На крышах — голубые огни. Полиция. Только этого не хватало. Надо добежать до Vespa. Вокруг все удирают. Кто-то кричит, кто-то всех расталкивает. Какая-то девушка неподалеку падает с мотоцикла. Баби бросается бежать. Ее окружают полицейские машины. Вот и Vespa. Прямо перед ней, всего в нескольких метрах. Но тут кто-то ее останавливает. Полицейский. Он сбивает ее с ног, с силой хватает за волосы. Волочит Баби по асфальту, выдирает ей волосы, она вопит от боли. И вдруг полицейский ее выпускает. Пинок в живот заставляет его согнуться пополам и выпустить жертву. Это Стэп. Полицейский пытается дать сдачи. Стэп отталкивает его так, что тот падает на землю. Стэп поднимает Баби, сажает ее на мотоцикл и улетает на полной скорости. Полицейский, придя в себя, садится в ближайшую машину, где за рулем его коллега, и бросается в погоню. Стэп легко лавирует между людьми и мотоциклами, остановленными полицией. На месте действия появились фотографы, узнавшие об облаве, щелкают затворами. Стэп поднимает мотоцикл на дыбы и газует. Обгоняет полицейского, который махал ему красной палкой — остановись, мол. Все озарено вспышками. Стэп гасит фары и наклоняется к рулю. Машина с избитым полицейским огибает толпу сбоку и, завывая сиреной, пристраивается в хвост Стэпу.

 — Прикрой номер ногой.

 — Что?

 — Последнюю цифру в номере ногой прикрой.

   Баби вытягивает назад правую ногу, пытаясь закрыть номер. И дважды соскальзывает.

 — Не получается.

 — Ладно, хрен с ним. Ну ничего делать не умеешь.

 — Я вообще-то никогда еще не удирала от полиции на мотоцикле. И хотелось бы и сегодня без этого обойтись.

 — Что, надо было оставить тебя с полицейским, который хотел снять с тебя скальп?

   Стэп притормаживает и сворачивает направо. Заднее колесо слегка юзит и оставляет на асфальте след от покрышки. Баби вцепляется в парня и вопит:

 — Стой!

 — С ума сошла? Заловят же и мотоцикл отберут.

   Полицейская машина следует за ним, на повороте ее чуть не занесло. Стэп летит вниз по спуску. Сто тридцать, сто пятьдесят, сто восемьдесят... Где-то вдалеке воет сирена. Они приближаются. Баби вспоминает слова матери: «Только посмей поехать с этим типом! Ты видела, как он ездит? Это же опасно...» Она права. Матери всегда правы. А ее — особенно.

 — Остановись! Я еще пожить хочу. Представляю, что завтра будет в газетах. Юная девушка погибает, преследуемая полицией. Остановись, пожалуйста.

 — Но если ты умрешь, как же ты увидишь, что будет в газетах?

 — Стэп, остановись! Мне страшно! Они будут стрелять!

   Стэп снова притормаживает и неожиданно сворачивает налево. Они вылетают на тихую пустынную улочку. На ней стоят виллы, обнесенные высокой стеной и изгородью. Они выиграли несколько секунд. Стэп останавливается.

 — Слезай быстрее. Жди здесь, никуда не уходи. Я за тобой приеду, когда удастся от них оторваться.

   Баби спрыгивает с мотоцикла. Стэп улетает на полной скорости. Баби распластывается по стене рядом с калиткой, ведущей на виллу. Вовремя. Тут же мимо нее проносится полицейская машина. Сжигая покрышки, несется мимо виллы и исчезает в том же направлении, что и мотоцикл. Баби затыкает уши и закрывает глаза, чтобы не слышать пронизывающего воя сирен. Машина исчезает вдали, следуя за красным огоньком. Это мотоцикл Стэпа, несущийся во тьме с выключенными фарами.

20 

 Полло тормозит перед домом, где живет Баби. Паллина слезает и идет к привратнику.

 — Баби уже вернулась? Полусонный Фьоре с трудом узнал ее.

 — Здравствуй, Паллина. Нет. Я видел, как она уехала на Vespa, но она еще не вернулась.

   Паллина поворачивается к Полло:

 — Ну что же это такое!

 — Не волнуйся, если она со Стэпом, то ничего не случится. Скоро приедет. Хочешь, подождем ее вместе?

 — Нет, я поднимусь. Может быть, с ней что-то случилось, и она как раз звонит домой. Надо же кому-то ответить.

   Полло заводит мотоцикл.

 — Как только что-то узнаем, созвонимся. Паллина целует его и убегает. Пролезает под шлагбаумом и направляется ко входу в жилой комплекс. На полдороге вдруг оборачивается. Полло ей машет. Паллина посылает ему воздушный поцелуй и скрывается на левой лестнице. Полло жмет на газ и уезжает. Паллина поднимает коврик. Как и договорились, ключи там. Она перебирает связку, ища тот, что от подъезда. Поднимается на первый этаж и медленно отпирает дверь. Из коридора доносится голос. Это Даниела. Болтает по телефону.

 — Дани, где предки?

 — Паллина, а ты что тут делаешь?

 — Скажи, где они?

 — Их нет дома.

 — Отлично! Вешай трубку. Не занимай телефон.

 — Но я говорю с Андреа. А где Баби? Она пошла за тобой.

 — Вот поэтому и кончай говорить. Может, она звонит. Когда я ее видела последний раз, она на мотоцикле удирала со Стэпом от полиции.

 — Да ну?

 — Ну да!

 — Ну и сестричка у меня.

   Пыль понемногу рассеялась. Низкие серые облака плывут по безлунному небу. Вокруг тишина. Ни единого лучика. Кроме маленького фонаря на высокой стене дома. Баби отлепляется от стены. В нос ей ударяет запах удобрений с полей. Легкий ветерок играет с ветвями. Одна, в незнакомом месте. На этот раз ей и вправду страшно. С правой стороны издалека доносится лошадиное ржание. Это конюшни в деревне, скрытой во тьме. Она движется к фонарю. Медленно-медленно, по стеночке, вцепившись рукой в изгородь, осторожно выбирая, куда поставить ногу, среди пучков дикой высокой травы. Интересно, тут есть гадюки? Обрывок воспоминания из какой-то научной книжки успокаивает ее. Гадюки ночью не ползают. Зато крысы бегают. Тут их должно быть полно. Они кусаются. Городские легенды. Она слышала о чьем-то знакомом, которого искусали крысы. Вскоре он умер. От какой-то болезни. Жуть какая. Черт бы подрал Паллину. Вдруг слева шум. Баби останавливается. Тихо. Потом хрустит сломанная ветка. Кто-то бежит к ней, продираясь сквозь кусты. Баби в ужасе застывает. Из темных зарослей перед ней с рычанием выскакивает огромная черная собака. Темный силуэт с лаем несется в ночи. Баби разворачивается и пускается наутек. Едва не поскользнулась на камнях. Опомнившись, снова продирается сквозь тьму вперед, не видя куда. Собака не отстает. Она уже совсем близко, она охраняет участок. Свирепо рычит и захлебывается лаем. Баби добегает до изгороди. Наверху есть щель. Просовывает туда руку, затем другую, упирается ногами. Правая, левая — и вот уже перелезла. Прыгает в темноту, чудом избежав острых белых зубов. Собака добегает до изгороди. Тяжело подпрыгивает. Бегает с лаем взад-вперед, ища, как бы добраться до жертвы. Баби поднимается. Прыгнув непонятно куда, она разбила руки и коленки. Упала во что-то теплое и мягкое. В грязь. Грязь течет по джинсам и куртке. По израненным рукам. Она пытается сделать шаг. Ноги увязли по колено. Собака бегает где-то вдалеке вдоль изгороди. Лает все яростнее, свирепея оттого, что не может достать жертву. Да, лучше уж грязь, чем укусы. В нос шибает резкий, какой-то даже сладковатый запах. Баби подносит испачканную руку к лицу. Принюхивается. Ее окутывает самая что ни на есть деревня. Только не это! Навоз! Обмен того не стоил.