Две головы лучше - Светлана Алешина

Я ошарашенно посмотрела на часы. Они показывали десять.

Я присвистнула:

– Вот это да! Мы засиделись, однако…

Лариков открыл дверь, и в комнате появился выразительный в своем суровом молчании Пенс.

– Ну вот, Сашка! За тобой приехали, – сообщил Лариков.

Пенс посмотрел сначала на меня, потом подозрительно на Аристова, который перепугался его грозного взгляда и начал отползать в самую глубь кресла.

Потом он перевел взгляд на Лизу, и я с сожалением поняла, что, несмотря на очевидную Лизину приятность, подружиться с ней на всю жизнь я не смогу. Терпеть всю жизнь восхищенные взгляды, направленные не на тебя, – это испытание выше моих возможностей!

Даже сейчас я быстро вскочила и начала торопливо одеваться, чтобы увести Пенса подальше от ненужных искушений.

На всякий случай надо попросить его завтра за мной не приезжать! Дойду уж как-нибудь пешком…

Глава 10

Когда мне все-таки удалось вытащить Пенса на улицу, я облегченно вздохнула.

Положительно, в этом мире нет верности, думала я, вспоминая все ухищрения моего молчаливого рыцаря. То он срочно захотел выпить чаю, то у него устали ноги – при этом он не отрывал от красавицы Лизы восторженного взора. Я же не переставала чувствовать себя маленькой неуклюжей толстушкой с рыжими космами.

Впрочем, когда наш «старичок» взвыл, пугая ночную улицу, как застоявшийся скакун, все это дьявольское наваждение кончилось. Я снова стала собой – то есть девицей, не лишенной своеобразного очарования, а Пенс вновь перевоплотился в реинкарнированного специально для меня сэра Галахада.

Наш байк сразу повел себя как тигр, вырвавшийся из клетки. То есть понесся по дороге с бешеной скоростью, радуя мой слух первобытным ревом. К счастью, дорогу, по которой мы мчались к дому, никто из нормальных водителей не любил, поэтому мы неслись в гордом одиночестве, разве что попались еще два-три психа, пытавшиеся, как и мы, обогнать то ли время, то ли ветер. Такое восхитительное путешествие, благодаря которому я почувствовала себя на несколько мгновений пилотом болида, отвлекло меня от мрачных мыслей.

Я умудрилась настолько от них отвлечься, что, когда невесть откуда всплыла фамилия Барышникова, я не сразу вспомнила, кто это такой.

Она всплыла в тот момент, когда наша гонка подошла к концу и бедняга байк, недовольно фыркнув, остановился перед моим домом. Как и мне, ему было жаль возвращаться в надоевшее за зиму стойло.

Я поцеловала Пенса и спросила:

– Ты зайдешь?

– А ты хочешь? – поинтересовался он.

Я могла бы задать ему встречный вопрос, хочет ли этого он, или вообще обидеться, но поездка на «Фердинанде» подействовала на меня умиротворяюще, и я кивнула:

– Да, конечно… Конечно, я хочу.

Причем в это заверение мне удалось даже вложить некоторое количество страсти и нежности. Уловив в моем голосе столь непривычные интонации, Пенс какое-то время озадаченно молчал, глядя на меня с нескрываемым любопытством, но потом решил, что ему просто померещилось, и сказал:

– Ладно. Поставлю «Фердинанда» в конюшню и приду. Только ненадолго.

– Ну, это как пожелается, – улыбнулась я, бесстыдно подражая Лизиной улыбке – немного обнажив верхние зубки, так, чтобы лицо замерцало загадочным светом.

Пенса эта улыбка настолько испугала, что он отшатнулся. Потом, осмелев, он поинтересовался, почему я улыбаюсь, как голодная вампирелла.

Мое настроение было столь спокойным и доброжелательным, что я и на это не обиделась.

Я просто усмехнулась и вошла в подъезд, чувствуя себя Золушкой, на которую объявили охоту все Принцы на свете.

В конце концов, один из слоганов фирмы «Парлис» мне понравился. А звучал он примерно так: «Моя красота зависит от меня. Если я хочу, я буду такой, какой мне хочется себя видеть!»

Моя бедная мать уже привыкла к тому, что я вся в работе. Разговаривать со мной в эти моменты довольно затруднительно – один раз она призналась, что после наших задушевных бесед у нее возникает ощущение, что весь мир живет по законам насилия и в нем нет места свету. Так и хочется воскликнуть – но я ведь есть! Несмотря ни на что, я умудряюсь сохранять в себе даже некоторую наивность! Впрочем, заодно с этим во мне проявляется сильная склонность к черному юмору, я не спорю…

– Саша, это ты?

Я как раз стягивала ботинки. Скорей бы настоящая весна! Мне так надоело мучиться с этой шнуровкой!

– Я, мам, – ответила я. – А может быть, какие-нибудь завалящие грабители, которым вечером некуда пойти, и они решили развлечься в нашей квартире, заранее зная, что из нее нечего вынести!

Она возникла на пороге комнаты и смотрела на меня очень серьезно.

– Что-то случилось? – осторожно поинтересовалась я.

Вид у нее был озабоченный.

– Саша, – проговорила она очень тихо. – Тебе звонила какая-то девушка.

– Ну и что? – удивилась я. – В этом есть нечто грозящее моей жизни?

– Нет, – покачала она головой. – Просто мне показалось странным, что она несколько раз спросила, когда ты придешь, и просила тебе передать, что она перезвонит в двенадцать, потому что это очень важно. У нее был странный голос, Саша, как будто она сутки напролет плакала!

– А как ее зовут, она не сказала?

– Сказала… Ее зовут Марина, а вот фамилию я не помню… То ли Овсянова, то ли …

– Овсянникова, – почти заорала я, отчего моя мать вздрогнула. – Она нашлась! Боже мой, мама, это же так хорошо! Она нашлась, и с ней ничего не случилось!

Я летала по комнате в неописуемом восторге, до смерти напугав маму, озадачив Пенса, который при появлении на пороге получил от меня неожиданный и крепкий поцелуй, и сметя нечаянно в порыве радости парочку стульев. Я уже видела счастливый финал этой истории – Марина находится, а остальное…

Ах как же быть с остальным?

Ведь еще надо найти убийцу Барышникова, и не приведи господи, им окажется именно Марина!

Я тут же вернулась в суровую реальность и с тоской посмотрела на часы.

Хотя бы скорее пробило двенадцать, подумала я. Я не выдержу оставшиеся полчаса! Я лопну от нетерпения, честное слово!

– Что это ты закончила свои необузданные танцы? – спросила мама. – В голову пришла мысль о бренности человеческого существования?

– И откуда она знает мой телефон? – ни с того ни с сего вслух подумала я, пропуская мимо ушей мамин вопрос. – Я ей его не давала…

В принципе, это не так уж важно. Мог дать Аристов, например…

Когда наконец стрелка часов доползла до двенадцати, я вскочила и бросилась к телефону.

Он молчал.

Я так и сидела на стуле рядом с проклятым телефоном. Ушел Пенс, чмокнув меня в затылок. Мама, проворчав, что время уже позднее и некоторым девушкам не мешает отдыхать от своей работы, постояла на пороге и, махнув рукой, отправилась спать.

Я осталась одна, пробормотав, что посижу совсем немного и тоже лягу.

Часы показывали уже половину второго, а Марина не звонила.

Я опять начала впадать в панику, вспоминая этих ужасных монстров, которые расправились с Лизиным другом-фармацевтом, убили Барышникова и уж не преминут уничтожить хрупкую девушку, похожую на Одри Хепберн.

Несколько раз я поднималась с твердым намерением отправиться в кровать, но снова опускалась на стул, в сумасшедшей надежде все-таки услышать радостный трезвон телефона и голос Марины, которая скажет мне, что у нее все в порядке и скоро она появится.

Так я и заснула, опустив голову на стол, подложив под нее руки, одержимая этой безумной надеждой и все-таки побежденная усталостью.

И телефон зазвонил.

Я схватила трубку и услышала мужской голос.

– Я обменяю вашу Марину на Елизавету Борисову, – отчеканил этот голос. – Вы согласны?

Я почувствовала, как земля уходит у меня из-под ног.

– Кто вы такой? – прошептала я, пытаясь определить, кому принадлежит голос. Увы, он не был похож на голос никого из моих знакомых. Единственное, что мне удалось понять, так это то, что мой собеседник старательно пытался его изменить.

– А как вы думаете? – спросил голос.

– Честно говоря, пока я никак не думаю, – призналась я.

– Убийца, – рассмеялся неприятный человек на другом конце провода. – Мне нужна эта маленькая стерва, вам нужна ваша идиотка Марина. Вас что-то не устраивает? Игра у нас с вами вроде бы по правилам…

– Нет, подождите! – взмолилась я. – Мне надо…

– Посоветоваться? – насмешливо спросил голос. – Нет уж, милая моя! Об этом звоночке никто, кроме вас, знать не должен. Давайте договоримся так – вы одна приводите Борисову к зданию главпочтамта. Потом под каким-нибудь предлогом заходите внутрь, где возле шестого окна вас будет ожидать Марина.

– А с Лизой? Что будет с Лизой? – пересохшими от волнения губами спросила я.

– Это не ваше дело, – отрезал мой неизвестный собеседник. – Она создает мне проблемы. Лезет не в свои дела. Кстати, поинтересуйтесь у нее, откуда она так хорошо все о нас знает?