Ленинград действует (Том 1) - Павел Лукницкий

В показаниях ефрейтора Генриха Шлоена (409-го полка 269-й пехотной дивизии) говорится, что за все время войны солдаты ни разу не мылись в бане. Сам Шлоен в последний раз мылся в речке в середине июля. Большинство солдат в батальоне не имеет шинелей, ибо при отправке на фронт шинели не были взяты по тому простому соображению, что война до наступления холодов будет кончена.

...А сейчас 3 часа дня, сижу на берегу Невы, жду парохода-парома, чтобы переправиться на правый берег и пройти к только что стрелявшей канонерской лодке, которая стоит неподалеку. Здесь, в штабе, много знакомых. Писатели, работники политотдела, корреспонденты. Хорошо меня принял дивизионный комиссар П. И. Горохов, член Военного совета армии.

17 сентября Горохов объехал на легковой машине (а затем на присланном за ним броневике) уже оставленный нашими частями город Пушкин; под обстрелом автоматчиков (из Орловского парка) вернулся в ближайшую деревню на КП армии и, вооружив автоматами всех работников политотдела, вышел с ними обратно к Пушкину. На пути ему встретился отступающий полк. Горохов услышал от командира батальона, ведущего полк, удивительный доклад: "Комиссар Онищенко приказал мне вести батальоны к Таврическому дворцу, там располагаться и ждать приказаний". И, дескать, сей неведомый Онищенко "сам уехал на учебу", и командира полка тоже нет. Горохов привел батальоны полка в порядок, повернул их, прошел вместе с ними к городу Пушкину, поставил их в оборону на прежний рубеж и подкрепил оказавшимся здесь артиллерийским полком, поставив его на прямую наводку...

Это были последние часы последнего боя за город Пушкин...

Пароходик-паром доставил меня на стоящую посередине Невы канонерскую лодку "Красное знамя" (бывший "Храбрый").

Очень гостеприимно приняли. Сначала беседовал с комиссаром Клановым: энергичное лицо человека, обладающего юмором, простого в обращении, оживляющегося при всяком интересном деле и разговоре, с ясными, много видевшими глазами. На корабле он уже три года, сдружился с командиром корабля Устиновым, значительно более молчаливым, тоже, чувствуется, человеком деятельным и умным. Затем беседовал с командиром БЧ-2 (артиллерии) - Ковалем, затем со старшиной Степаненко, а позже ужинал в салоне.

"Красное знамя" сегодня в 13 часов 15 минут открыло стрельбу - дало двадцать выстрелов. Я наблюдал из окна штаба огромные вспышки и двойные удары. При мне во время ужина на корабль пришло донесение о результатах стрельбы: после двадцати фугасных снарядов канонерки и снарядов с других кораблей все немецкие батареи умолкли. Путь для пехоты был очищен. Всего подавлено шесть немецких батарей в районе Красного Бора. В подавлении их приняли участие корабли: "Красное знамя", "Стройный", "Строгий" и девятнадцать береговых батарей, да еще полигон.

Во время ужина трижды прозвенел звонок: воздушная тревога. Командир и комиссар выскочили наверх, устремясь к мостику, я продолжал делать записи, беседуя с одним из командиров. Около десяти самолетов противника шли курсом, который должен был пересечь канонерку. Но береговые батареи зениток встретили их таким дружным огнем, положив разрывы между самолетами, что бомбардировщики рассыпались в стороны и ушли.

Вечером к борту корабля была подана шлюпка, и краснофлотец доставил меня на левый берег Невы. Была уже ясная луна, Нева серебрилась, дул ветер. И вот, пройдя полтора километра, я в штабе.

Сижу, работаю в разведотделе за школьной партой. Только что доставленный с передовой линии немецкий приказ переводится тут же за другой партой. Вновь бухает канонерка - четыре-пять выстрелов, и где-то бьет дальнобойное. Опять воздушная тревога, на которую никто здесь не обращает внимания.

5 октября

В 55-й армии общее положение таково: вчера, наступая на Пушкин, мы потеснили немцев, но и здесь, и вдоль реки Тосны они упорно сопротивляются. Наши 70-я и 90-я стрелковые дивизии, прочно удерживая занимаемые рубежи, мелкими группами действуют в направлении Александровки и деревни Новой. Особенно упорное сопротивление оказывают огневые точки противника, расположенные у деревни Редкое Кузьмино. 168-я дивизия ведет бой за овладение Путроловом, 125-я и 268-я дивизии ведут наступление на Красный Бор и Песчанку. Наши части стремятся нанести удар и по Никольскому. Словом, по всему фронту армии наступаем мы, а немцы обороняются. Это характерно!

На канонерской лодке "Красное знамя" вчера я записал много интересных рассказов об участии кораблей Балтфлота в боях от Нарвы до Петергофа и Стрельны. Корабли вели огонь по береговым целям. Понравился мне старшина второй статьи, командир орудия коммунист Михаил Дмитриевич Степаненко высокий, худощавый, с большим открытым лбом балтиец. Он строг в движениях, точен в словах. Достоинство его тона и спокойная рассудительность производят самое хорошее впечатление. Он был участником группы, корректировавшей на берегу огонь двух канонерок. И рассказал он мне, в частности, о том, как хорошо видел он бой под Петергофом.

- Наблюдательный пункт у нас был на куполе большого собора, что высится в самом центре Петергофа. Я и командир группы капитан-лейтенант Быстров находились на колокольне с девятнадцатого по двадцать второе сентября - все трое суток, пока шел бой на площади, около вокзала и между деревнями Низино, Олино, Сашино и Мишино. После трех дней сидения на колокольне мы перебрались в другое место, в дом, на чердак; нам капитан-лейтенант Быстров был ранен, нас бомбили, обстреливали минами, повредили рацию, при этом были убиты два часовых...

М. Д. Степаненко три года плавает на "Красном знамени", до этого два года служил на линкоре "Октябрьская революция"... Он рассказал мне и о боях под Нарвой, и о том, как там, у деревни Сур-Жердянки, канонерская лодка своим огнем разгромила немецкий штаб. Два месяца канонерка была в непрерывных боевых действиях - с конца июня по конец августа.

Дважды ее считали погибшей. В Кронштадте был случай, когда капитан-лейтенант коваль позвонил на один из эсминцев. Оттуда голос:

"Какое "Красное знамя"? Вы ж давно потоплены!.."

"Нет, повторяю, с вами говорит командир бе-че два канлодки... - и т. д. - Приснилось вам, что ли?"

Но голос с эсминца полон сомнения:

"Нет, тут что-то не то!.."

- Второй раз, - рассказывает Степаненко, - в Копорье, когда лодка зашла в гавань, у группы командиров по ремонту на морзаводе - глаза на лоб:

"Откуда? Вы же торпедированы!.."

А старушка канлодка, заложенная в 1895 году, вступившая в строй в 1898-м, восемь лет затем стоявшая стационаров в Пирее, в Греции, помнившая, как "на корабль прибыла ее величество королева эллинов", и потопившая 14 октября 1917 года в бою в Кассарском плесе два вражеских миноносца, заставившая два других выброситься на берег, жива и здорова, а по количеству снарядов, выпущенных за время Отечественной войны, стоит чуть ли не на первом месте среди всех кораблей Балтийского флота.

И недаром на днях в Ленинграде, на Невском, незнакомый краснофлотец остановил старшину второй статьи Михаила Степаненко:

- Вы с "Красного знамени"? Вот спасибо, вы, товарищи, здорово нам помогли! Лежим в окопах, на нас ползут немецкие танки. Неожиданно над нашими головами свистит снаряд: по звуку не наш, думаем. Разрывается перед танками, - большой разрыв, но они движутся дальше. Вдруг второй, третий залпы, два танка на воздух, остальные поперли обратно! И мы узнали, что эта наша лодочка стоит и стреляет!..

...Село Рыбацкое. Все оно насыщено воинскими рассредоточенными частями - танками, бронемашинами, грузовиками, обозами, замаскированными, приютившимися между домами. Все оно изрыто окопами, щелями и прочими земляными укреплениями. В нем, однако, много местных гражданских жителей, они волокут в мешках кормовую капусту и картошку, добытую на правом берегу Невы в каком-то совхозе, - копают ее, несмотря на охрану.

Самое главное, что мне стало ясно в Рыбацком: наступательный дух немцев явно ослабевает. Засев под Ленинградом, испытывая недостаток в горючем, в теплой одежде, снабжении, утомленные, поняв, что страшная русская зима застигнет их в лесах и болотах, они перешли к обороне. А наши части полны наступательного духа, - пусть еще не удается нам развить наступление даже на отдельных участках, пусть общее наступление еще далеко впереди, но отдельные попытки наступать производятся каждый день и везде. Идут бои и за Мгу. Однако железная дорога так разрушена немцами - сожжены шпалы, насыпь взорвана, рельсы увезены, - что, и взяв дорогу, восстановить ее можно будет не сразу.

НА НЕВСКОМ "ПЯТАЧКЕ"

В числе бойцов и командиров, обороняющих Ленинград, много представителей всех национальностей нашей страны. Я получил от партийного руководства Таджикистана телеграмму, в которой меня просили узнать, как сражаются за Ленинград бойцы-таджики, и рассказать о ком-либо из них в печати.

Поиски такого таджика привели меня в 115-ю стрелковую дивизию генерала В. Ф. Конькова, оказавшуюся на правом берегу Невы, у Невской Дубровки. Эта дивизия после оборонительных боев при отступлении из-под Выборга получила приказ форсировать Неву.