Девушка с обложки - Павел Шорников

— Ей Богу, мне сейчас не до этого.

— Так денька через три максимум я тебе позвоню.

На том они и расстались — перерыв закончился.

С головой, наполненной туманом, Сергей вышел на улицу и, забыв о машине, пошел, сам не зная куда. Все было против него. Если бы он проявил настойчивость в поисках Вероники! Еще вчера она была в городе! Только поговорить — больше ничего. Но теперь он и этого лишен. Не лишен, а сам лишил себя!

Прогулка в никуда привела в чувство. Сергей вспомнил о машине, обругал себя шизиком, вернулся и поехал домой.

Эту ночь он провел в комнате-мастерской, устроив себе постель прямо на полу. Лера на это никак не прореагировала, только улыбнулась. Он успел поймать эту ее снисходительную улыбку.

Мысль отправиться в Берлин на поиски Вероники гвоздем засела в голове Кузьмина. Но Берлин — это стог сена, а Вероника иголка. Пойди найди. Здесь — в Питере — он ее нашел чуть ли не случайно, а про Берлин и говорить нечего. Ну хорошо, поедет он. И тут сразу возникает куча вопросов. По какой визе ехать? Выбора нет — по туристической, а там переходить на нелегальное положение. Где взять деньги на поездку? Бог весть сколько продлятся поиски, а денег в обрез. Можно было, конечно, захватить с собой коллекцию и продать ее там на аукционе или на худой конец бельгийцу-галерейщику. Но, если он по туристической визе попытается взять с собой в качестве багажа полтора десятка картин, его наверняка на таможне ждут большие проблемы даже при наличии всех необходимых бумажек.

Спасти положение могла гостевая виза. Но в Германии у Кузьмина знакомых не было. Были в Бельгии, во Франции, в Голландии (постоянная клиентура «Монплезира»), а в Германии, как назло, — никого. Можно было оформить визу в одну из этих стран, а оттуда уже добраться до Берлина. Но это означало, что он опять попадал в нелегальное положение со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Три дня Сергей искал выход из этой «безвыходной» ситуации. Три беспокойных ночи провел на полу в своей мастерской, даже во сне обдумывая, как бы это, не сходя с места, оказаться в Берлине с коллекцией картин и прямо у дверей, которые, на его жизнерадостный звонок, откроет… Вероника, но так ничего и не придумал.

На четвертый день все опять решилось само собой.

Утром Лера постучала в дверь и позвала его завтракать. В эти дни она вела себя очень правильно. Кузьмин не мог не отметить этого. Он также понимал, что если Валерия будет и дальше оставаться рядом с ним, то в конце концов превратится в часть его жизни. Неизбежно настанет такой момент, когда он уже не сможет без Леры ступить и шагу. Но что он мог поделать? Не выгонять же ее! И, если честно, это так удобно: в доме всегда порядок — нигде ни соринки, ни пылинки (за исключением мастерской), холодильник полон, все перестирано и… никто не пилит. А если вдруг захочется чего-нибудь такого, Лера будет счастлива исполнить любое его желание. Это льстило и… засасывало. Прекратить такое ненормальное положение вещей можно было только одним способом — уехать.

— Так ты нашел ее? — спросила Лера, когда Сергей сел за стол. На завтрак она приготовила все ту же овсянку, как в лучших домах Лондона.

Можно было не отвечать, увести разговор в сторону, но Валерии, три дня избегавшей этой темы, наверное, нелегко дался вопрос о сопернице.

— Она улетела. Предположительно в Берлин, — ответил он. — Между прочим, ваше детективное агентство откуда-то узнало, что я ищу Веронику. Мне угрожали. Но, слава Богу, все обошлось. Именно ваше агентство в итоге и помогло мне ее найти. А без них я бы наверняка ничего не смог.

— Мама, мама, — положив ложку на стол и подперев голову руками, вздохнула Валерия.

— Понятно… значит, это она натравила на меня штангиста-супертяжа? Так ты передай ей большое спасибо. Как говорится: не было бы счастья…

— Только не говори мне, что ты собрался вслед за ней в Берлин, — ледяным тоном произнесла Лера. — Учти, я и в Берлине буду рядом с тобой. Я тебе нужна. И ты сам это знаешь.

— Ну хватит! — рассердился Сергей. Он был готов добавить пару обидных слов, но в этот момент зазвонил телефон.

— Сергей! — послышался голос Оглоблина. — Хорошо, что я тебя застал. В общем…

— Удалось что-нибудь узнать?! — перебил Данилу Кузьмин, поспешно закрывая дверь в кухню.

— Ты о Веронике? У меня есть кое-что получше. Делаю тебе опять предложение, от которого ты уже не сможешь отказаться. Иди ко мне рабочим сцены.

— От такого предложения я как раз отказаться могу. Опять. С легкостью.

— А ты дослушай. Я не хотел тогда тебя сбивать с толку, потому что ничего не было ясно. Помнишь, я все намекал на одно мероприятие? Так вот, сегодня все решилось… положительно… В общем, мы едем на Берлинский международный театральный фестиваль. Во как! Я включил тебя в списки рабочим сцены. Списки уже ушли в Берлин. Понимаешь, в Берлин!

Кузьмин настолько был ошарашен этой новостью, что не нашелся что ответить.

— Да ты меня слышишь?

— Слышу, — пришел в себя Сергей. — Но Берлин большой. Как ее искать… хотя… Она ведь может сама найти нас! Наверняка захочет повидаться со своими старыми знакомыми. Верно?

— Верно, верно… Видишь, как я ловко соблазнил тебя малооплачиваемой работой. Ну давай дуй ко мне. Я в театре.

— Подожди… Слушай, не могу сообразить… Коллекция как же?! Я хочу взять ее с собой. Сколько у меня времени?

Для обычного смертного срок прохождения Комиссии при территориальном управлении по сохранению культурных ценностей стремился к бесконечности. Но у Кузьмина были связи. Он сам не раз привлекался Управлением как эксперт. Для того чтобы получить свидетельство на право вывоза такого количества картин, лично Сергею нужно было всего пару дней.

— Мы уезжаем через неделю. Времени в обрез. Ты можешь не успеть. Знаешь что, я оформлю твою коллекцию как декорации. Дам тебе ящик…

— Хочешь контрабандиста из меня сделать! — воскликнул Сергей. — Нет уж, пусть все будет официально.

— Да пошутил я. Хотя идея неплохая. В общем, жду тебя.

Сергей повесил трубку и вернулся на кухню.

— Кто звонил? — поинтересовалась Лера.

— Оглоблин, — ответил он и добавил, хотя мог и промолчать: — Они едут на театральный фестиваль в Германию. Я еду вместе с ними.

— Вот как, — через силу улыбнулась Лера. — Прямо отец родной твой Оглоблин. Когда едем? У тебя ведь туго с деньгами. Сколько тебе надо? Только скажи.

— Не волнуйся, в долг у тебя не попрошу. Я беру с собой коллекцию. Так что денег хватит… А скажу я тебе вот что: шла бы ты… домой!

Это был запрещенный удар. Лера не заслужила его. Она опустила глаза и закусила нижнюю губу, совсем как Сергей, когда стоял у мольберта. Такое в ее поведении было в новинку, но подействовало безотказно. Сергей сразу почувствовал себя последней неблагодарной скотиной.