Приключения нежной Амелии - Г. Де Растиньяк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ограничить? – Александрина вскочила. – Надеюсь, ты шутишь, друг мой? Это я-то должна жить как вокзальная побирушка? И где – в Париже! Там, где моего присутствия с нетерпением ждут самые роскошные праздники! Если в тебе есть хоть искра сочувствия, ты должен подумать и предложить, что мне следует предпринять, а не вести разговоры об умеренном образе жизни!
Мадам Дюранси прекрасно знала, что полковник, как отпрыск древнего и богатого рода мог считать себя собственником немалого состояния. До сих пор, однако, он не совершал такой глупости, чтобы принести на алтарь ее тщеславия хотя бы крохотный кусочек своего имущества. Вот и на этот раз он даже не подал виду, что понял намек.
– Поживем – увидим, моя прекрасная злючка, – хладнокровно сказал он. – Кстати, после того, как я этой осенью женюсь на Амелии, ты сбросишь часть забот со своих плеч.
Александрина уставилась на него, словно пораженная ударом молнии.
– Я все правильно расслышала? Ты собираешься взять в жены Амелию де Сен-Фар? Шарль, у тебя, вероятно, солнечный удар! – сказала она с раздражением.
От души веселясь, он рассматривал ее.
– Нет, мой ангел, солнце и жара здесь ни при чем. Попробуй, однако, взглянуть на ситуацию моими глазами. Амелия молода, прелестна, у нее хорошее имя в свете. Если я беру ее замуж, ты тем самым избавляешься от мучительной необходимости публично объявить, что извела приданое и наследство своей подопечной во имя своих дорогостоящих амбиций. У меня достаточно средств, чтобы обеспечить моей жене достойный образ жизни. К тому же Амелия слишком наивна, чтобы вмешиваться в мои личные дела, а с другой стороны она верна в любви, и тот мужчина, который сумеет однажды заполучить ее сердце, будет избавлен от печальной необходимости через какой-нибудь год обзавестись украшением в виде развесистых оленьих рогов, которыми ты, моя дорогая, украсила этого незадачливого осла Дюранси. Наконец, я буду иметь удовольствие посвятить в радости любви совершенно невинную девушку, и это, без сомнения, заманчивая перспектива для мужчины вроде меня. Подумай только, моя дорогая Александрина, в Париже так мало свежих, еще никем не сорванных роз…
При одном только представлении, что Амелия в ближайшем будущем может стать мадам де Ровер, мадам Дюранси рассвирепела, но тут же попыталась овладеть собой.
– Ты болван, Шарль, если полагаешь, что я когда-либо дам согласие на подобную сделку, – сказала она пронзительным голосом. – Ты можешь делать с девушкой все, что желаешь, но жениться на ней я тебе запрещаю.
Шарль схватил ее за руку и запечатлел небрежный поцелуй на ее ладони.
– Я не ошибусь, если назову твой гнев выражением нежной привязанности ко мне? – спросил он, заглядывая в самую глубину ее глаз.
Мадам кусала губы.
– Вы самоуверенный негодяй, месье, и вы напрасно надеетесь, что я поведу себя как ревнивая дурочка… Но, Шарль, согласись, что все это – абсурд! Ты погубишь Амелию.
Полковник оставался спокоен.
– О, и ради этого ты забываешь про свое самообладание? Действительно, моя дорогая, ты непревзойденный лицедей! До сих пор я полагал, что судьба Амелии тебе совершенно безразлична. Не ты ли сама сделала все, чтобы бедное дитя оказалось на краю гибели?
– Она никогда не согласится, – сказала мадам, не реагируя на выпад в свой адрес. – Она любит своего Эрнста, и кто знает, может быть, в скором будущем он вернется и пожелает воспользоваться своими правами на нее?
Шарль, сведя брови, внимательно изучал ее красивое, гладкое лицо, затем стиснул ее руку с такой силой, что она издала слабый крик боли.
– Не вздумай только спутать мне карты какой-нибудь интрижкой, – резко сказал он. – Ты знаешь, что в моих руках сделать твое пребывание в лучших домах Парижа невозможным. И я это сделаю, если выяснится, что ты обратила свой незаурядный ум мне во вред.
Александрина закусила губу. В этот момент она почувствовала себя совершенно обессиленной. У нее не было оснований сомневаться в искренности обещаний де Ровера. А ей было так необходимо блестящее обрамление в лице всех этих светских компаний, составленных из элегантных бездельников. Она так нуждалась в том, чтобы ощущать на себе восхищенные взгляды мужчин и ненавидящие – женщин, которые завидовали ее успехам у представителей сильного пола. Воздух салонов, блестящих балов и раутов был для нее эликсиром жизни, и не вдыхать его более – означало для нее полный крах. Мадам не питала иллюзий, будто Шарль не понимает этого. Она со вздохом закрыла глаза, прячась от его прямого взгляда.
Тот заметил, что сопротивление ее сломлено, и сменил тактику.
– Давайте придем к мирному соглашению, дорогой друг, – вкрадчиво и примиряюще предложил он. – В самом деле, Александрина, я считал вас более благоразумной. Вопрос о наследстве Амелии не помешает мне искренно желать вашего благополучия, и вы не утратите ни грана из ваших привилегий оттого, что малышка Сен-Фар станет носить мое имя. Я обогащусь опытом прелестных переживаний, а вы ровным счетом ничего не потеряете из того, что приличествует иметь красивой женщине.
Слова эти, произнесенные в тоне страстного заклинания, не остались без отклика. Мадам, за плечами у которой был весьма печальный опыт собственного брака, заключила, что было бы весьма глупо завидовать Амелии в предмете, который ей самой принес столь мало удовлетворения. Совершенно очевидно, что полковник очень скоро пресытится томной прелестью этой невинной крошки и на всех парусах понесется в ее объятия. Она же этот промежуток времени сможет посвятить решению весьма заманчивой задачи: надо будет утешить безутешного Эрнста после того, как тот узнает о непостоянстве его возлюбленной. Проще говоря, мадам заключила в итоге, что, упираясь, она больше потеряет, нежели приобретет, а посему благословила сделку, помешать которой она все равно не смогла бы.
Полковник, мимо которого не прошла незамеченной смена настроения у его импульсивной любовницы, решил, что пришел момент вознаградить себя за свое вынужденное воздержание. По учащенному дыханию и подернутым поволокой глазам своей прекрасной собеседницы он сделал вывод что сейчас будут бездейственны все аргументы, кроме аргументов страсти.
В короткой, но чрезвычайно страстной с обеих сторон схватке он овладел своей прелестной противницей. На секунду придя в себя, она обнаружила, что лежит навзничь на гладко отполированном письменном столе в путанице из батиста и кружев, а полковник неистово штурмует крепость, не утруждающую себя защитой, а напротив – изо всех сил жаждущую скорого захвата, и вот над крепостью взвивается белый флаг, и сам победитель сдается в плен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});