Почти невеста - Джейн Фэйзер

Ей захотелось подняться и уйти подальше от стола, выйти из этой комнаты, но все же, пока он так сидел, забыв о ней, погруженный в себя с мрачным лицом, освещенным мягким сиянием свечей, она не могла заставить себя шевельнуться.

Джек видел Шарлотту такой, какой она запомнилась ему в их последнюю встречу, утром того последнего дня. Он слышал ее пение. Она любила петь, и ее негромкий дискант напоминал ему птичьи рулады. Потом внезапно его взгляд сфокусировался, впитал в себя мерцание свечей и золотые разливы света на полированной поверхности стола, а также рубиновое вино в хрустальном бокале, который он все еще держал, зажав его ножку между большим и указательным пальцами. Он посмотрел на женщину рядом с собой.

В ее золотистых глазах он прочел недоумение и вопрос, но на этот вопрос не мог и не хотел отвечать.

Арабелла, будто очнувшись от наваждения, отодвинула свой стул.

– Доброй ночи, сэр.

Джек не попытался удержать ее. Вместо этого сам поднялся с места и проводил ее до двери. Он положил руку на ручку двери и не спешил ее открыть. Свободной он взял ее руку и поднес к губам, и их глаза встретились, когда его губы коснулись тыльной стороны ее руки. Он больше не был похож на незнакомца, таящего угрозу. Потом он склонился к ней и легонько поцеловал ее в уголок рта. Это было легкое, скользящее прикосновение. Когда он выпрямился, то все еще не отпускал ее руку и посмотрел с улыбкой в ее изумленно поднятое к нему лицо. Ее замешательство мгновенно сменилось негодованием и смущением, а золотистые глаза загорелись гневом.

Но он опередил ее, и гневные слова замерли у нее на губах, когда он произнес:

– Мне трудно поверить, Арабелла, что в свои двадцать восемь лет вы ни разу не целовались.

В его глазах она увидела усмешку и вопрос.

– Никогда меня не целовали без разрешения, – ответила она. – Что вы о себе вообразили? Пусть теперь вы хозяин этого дома, ваша светлость, но это не дает вам droit de seigneur[3]. Пожалуйста, посторонитесь и дайте мне пройти.

Он рассмеялся, повернул дверную ручку и распахнул дверь. Она проскользнула мимо, не ответив на его прощальный поклон.

– Доброй ночи, Арабелла, – тихо окликнул он ее. – С нетерпением буду ждать завтрашнего дня.

Она повернулась, все еще стоя одной ногой на нижней ступеньке лестницы.

– Как ни смешно, я не разделяю вашего нетерпения.

И, удовлетворившись этим не вполне достойным отпором, она начала подниматься по лестнице наверх.

К величайшему своему удивлению, Арабелла спала крепко и без снов и проснулась в обычный час, омываемая свежим воздухом и светом раннего утра, когда собаки, решив, что наступил день, принялись тыкаться носами в ее обнаженную руку.

– Хорошо, хорошо, – еще сонная пробормотала она и, зевая, села на кровати.

Собаки нетерпеливо крутились возле двери. Она спрыгнула с постели и открыла ее для них. Сейчас они отправятся на кухню, кто-нибудь впустит их туда, а Бекки, поняв, что ее госпожа уже проснулась, принесет ей горячий шоколад и подогретую воду. Это были неписаные правила, установленные Арабеллой.

Она снова забралась в постель и, опираясь спиной о подушки, стала обдумывать, как быть с остальными привычными занятиями. Утро она проводила в оранжерее, днем ездила верхом в сопровождении собак, каждый четверг встречалась по утрам с Питером Бэйли, иногда с друзьями, с Мэг… о! Ей будет так недоставать Мэг! Они были близки, как сестры, а возможно, и ближе. Ее жизнь и будущее теперь казались ей головоломкой, которую кто-то взял в руки, уронил, и теперь некоторые ее элементы отсутствовали; найти и поставить их на место, чтобы восстановить прежнюю картину, было невозможно. В дверь постучала Бекки и внесла поднос.

– Доброе утро, миледи, – сказала она бодро, ставя поднос на ночной столик. – Похоже, будет еще один жаркий день. Налить шоколаду? – Она взяла в руки серебряный кофейник.

– Да, пожалуйста, Бекки.

Арабелла взяла неглубокую чашку дельфтского фарфора, наполненную ароматным шоколадом, которую протянула ей горничная.

– Я собираюсь нынче утром навестить Барретов. Поэтому найди мне платье из полосатого индийского муслина.

– То, что в оранжевую и коричневую полоску, мадам? – спросила Бекки, открывая гардероб.

– Да, оно легкое и прохладное.

Арабелла пила мелкими глотками шоколад, размышляя, как проведет день, в особенности же удастся ли ей избежать встречи с новым обитателем дома. Если она отправится к Барретам, то могла бы взять прогуляться собак, потому что туда и обратно можно пройтись пешком. И тогда не будет необходимости в дневной верховой прогулке и это время она могла бы провести в оранжерее. Никто, находясь в здравом уме, даже столь решительный и упорный человек, как герцог, не пожелает изнемогать от жары в оранжерее весь день только ради того, чтобы навязать ей свое общество. Значит, останется один обед. Ладно, она способна скрепя сердце отобедать в его обществе раз в день, как обещала, и вести себя цивилизованно. Пока он будет соблюдать дистанцию между ними, добавила она про себя с гримаской.

– Что-то не так, леди Арабелла? – всполошилась Бекки, заметив, что выражение лица хозяйки изменилось. – У вас болят зубы?

Недавно Бекки на себе испытала приступ зубной боли и считала, что ничего на свете не может быть хуже.

– Вовсе нет, Бекки. – Арабелла через силу улыбнулась, стараясь выглядеть бодрой. – Я думала о том, что мне придется сделать и чего я делать не хочу.

Бекки с критическим видом оправляла складки ее оранжево-коричневого полосатого платья и хмурилась.

– Нужно слегка пройтись по нему утюгом. Оно немного измялось.

– О, в этом нет нужды, – беспечно ответила Арабелла. – Я пойду полями, а в такую жару оно все равно помнется и запылится.

– Ну, не знаю, миледи, – усомнилась Бекки. – По крайней мере если вы выйдете из дома в отглаженном платье…

Арабелла уже собралась со смехом отмести это предложение, но тут вспомнила о герцоге. Он всегда выглядел безупречно, кружева на его вороте и манжетах были ослепительно белыми, хорошо накрахмаленными и отглаженными даже после верховой езды и когда он стоял в ее оранжерее под прямыми лучами солнца. Каждый волосок в его шевелюре был на месте. Она же вчера была растрепанной, и волосы у нее висели как плети. Она была похожа на старую тряпичную куклу, забытую под дождем. Ничего удивительного, что он вел себя с ней так бесцеремонно. Он обращался с ней с такой же оскорбительной фамильярностью, как мог бы обходиться с коровницей. Она не хотела встречаться с ним до вечера, но уж если случайно столкнется, то предпочла бы выглядеть пристойно.

Вот и еще одно неудобство в том, что они живут под одной крышей, подумала она, выбираясь из-под одеяла и энергично откидывая его ногой. Нет, больше она не станет одеваться как попало.