В поисках упавшей ракеты - Анатолий Гончар

Следы ног на песке, хотя и заметаемые порывами ветра, все еще просматривались довольно отчетливо. Головному дозору американцев не требовалось дополнительно тратить силы на их поиски. Двигались быстрым шагом, сняв оружие с предохранителя и в полной готовности к бою.

Песок закончился внезапно, без постепенного перехода. Вот он был, и вот уже под ногами каменистая глина. Видимость значительно улучшилась, но русских нигде не наблюдалось. Потратив десятки минут на безуспешный поиск следов, Тейлор остановил свое подразделение. Ничего иного просто не оставалось. Мчаться наугад, в неизвестном направлении, не имело смысла. Капитан Найджел Тейлор, в очередной раз помянув собственное невезение, вышел на связь с полковником.

– Сэр, мы потеряли их, – кратко сообщил он. В ответ длительное молчание – Стивен Робинсон обдумывал сложившуюся ситуацию. Наконец он принял решение.

– Оставайтесь на месте. Ждите моего приказа, – ровный, спокойный голос, без тени эмоций, слишком спокойный, чтобы поверить этому спокойствию. И точно – едва отключив связь, полковник разразился грязными ругательствами. Почва оказалась выбита у него из-под ног. Казалось бы, сам Бог (или дьявол?) был на стороне русских – преследование в пешем порядке стало невозможным, а метеоусловия не позволяли организовать полноценный воздушный поиск. Оставалось ждать либо изменения погодных условий, либо сообщения от агента.

Глава 16

Семен вжался в песок дюны. Его бил озноб. Никогда раньше он не думал, что летящие неподалеку пули – так страшно. А ведь он, казалось, привык не бояться, привык перебарывать свой страх. Вся его жизнь представляла собой бесконечный экстрим. Если бы кого из «знающих людей» спросили, он бы сказал, что не только деньги, но и дух авантюризма толкнул Савелова на совершенное предательство. Завербовали Семена на втором курсе как одного из наиболее заметно «подающих надежды». И как выяснилось позже, зарубежные работодатели не просчитались со своими «капиталовложениями». Савелов успешно окончил вуз и вскоре сумел пробиться в одно из наиболее засекреченных конструкторских бюро. Информация, время от времени поступавшая от него к западным хозяевам, наверняка стократ окупила все их предыдущие траты. Ему хорошо платили. Он имел солидный счет в швейцарском банке, кроме того, некоторая сумма шла на повседневные расходы. При российской финансовой неразберихе пара-тройка тысяч долларов, потраченных им на собственные увлечения, упорно никем не замечались. Знающие люди сказали бы, что постепенно ожидание разоблачения перестало согревать Семену кровь, привыкнув жить на лезвии, он уже не мог существовать без постоянной стрессовой подпитки и потому отдых стал выбирать соответствующий: прыжки с парашютом, альпинизм, опять-таки столь любимый многими рукопашный бой – мастером спорта по которому он вскоре стал, сплав по горным рекам, и прочее, прочее, прочее, прочно вошли в его жизнь. И вот теперь вокруг свистели пули. Маленькие, почти крошечные по сравнению с человеческим телом, они ввели Семена в ступор, и, если бы не этот все время отиравшийся рядом сержант, он бы так и стоял в полный рост, пока одна из пуль не поразила бы его в сердце. Но Бурцев что-то крикнул, ухватил Семена за плечо и с неимоверной силой буквально втолкнул в песок. Затем над ухом раздался грохот, и этот грохот, а еще падающие на спину гильзы привели Савелова в чувство. Сердце, до того сжавшееся в бесконечно малый, спрятанный где-то в глубине живота комочек, застучало в неестественной прыти. Страх не отступил, но к Семену вернулась возможность мыслить. Он дрожащими пальцами включил радиостанцию внутригрупповой связи, и сразу же в его сознание ворвался голос Немировича:

– Петрович, кто противник? Хорошо видишь? Прием.

– Не уверен, но, по-моему, амеры, – ответил Банников и после небольшой паузы: – у первого было лицо черное, негр.

– Уверен, что это пендосы? Прием, – запросил подтверждения Немирович. И опять пауза, затем хриплое:

– Да. – Треск выстрелов. – Похоже, их много. Прилично много. Прием.

– Отойти сможешь? Прием.

– Да.

– Тогда собирай людей и отход! Понял, отход?! Только быстро! – голос Немировича звучал требовательно, властно.

– Принял, – ответил Банников сквозь выстрелы. Затем несколько отрывистых фраз, и наконец голос Немировича:

– Общий отход.

Огневой напор со стороны спецназовцев резко усилился – они не жалели патронов, стараясь прижать противника и обеспечить себе максимально безопасные условия для отступления.

«Бегство, – со злорадством подумал Савелов. – Отходят они – драпают, блин».

– Семен, отходи, прикрою, – голос Бурцева прозвучал как сквозь вату.

«Отходить? Мне? Ну, уж нет, какой отход, когда вот она, только руку протяни, и демократия! Надо лишь преодолеть страх, подняться и побежать вперед. Много не надо. Только уйти от этого несносного опекунства. Убежать, упасть за песчаным бугром и ждать, когда американцы окажутся рядом. Окликнуть, медленно поднять руки, по гражданским они не стреляют – если делать все медленно, если не напугать своим неожиданным появлением. Такой радостный плен. А там сообщить куратору, и все: прощай, Рашка, прощай, «немытая Россия», и да здравствует западная демократия! Ха, демократия. – Семен не строил иллюзий относительно реальной цены этой самой демократии западного образца. – Те же США – две партии борются за власть! Демократично? Да, если не обращать внимания на то, что они ничем принципиально друг от друга не отличающиеся. А сама система выборов американского президента? Сплошное надувательство. Дерьмократия, а не демократия. Да и пес с ней», – Савелова не слишком волновали подобные мелочи. Самое главное, у него есть деньги – много денег. Но он не собирался поступать, как многие недалекого ума люди, только и умеющие, что транжирить наворованное в России бабло, Семен обладал достаточным умом, чтобы открыть свою фирму. Деньги должны делать деньги, и когда много денег превратится в огромную кучу, он станет их тратить. Все возможности мира будут у его ног. Но чтобы это случилось, надо найти в себе силы побежать вперед. Семен почувствовал, как пересохло в горле, будто стальной обруч перехватил гортань, стало тяжело дышать, но он сжал челюсти, медленно приподнялся на руках, поджал ноги, а затем, резко оттолкнувшись, выпрямился и помчался вперед. Но, видимо, недостаточно быстро – Бурцев нагнал его и, ухватив за плечо, рванул к себе. Перед глазами мелькнула его физиономия, на которой прочиталось недоумение.

– Ты, сука, куда? – заорал сержант, и терзавший Савелова страх вдруг обратился в злость. Видимо, на его лице слишком явственно отразилась вспыхнувшая ярость, так как в ту же секунду автомат Бурцева уперся Семену в грудь. Предохранитель был снят, палец лежал на спусковом крючке.

– Назад, придурок. В лапы к амерам захотел? Побежали, – потребовал сержант, с удивительным проворством скользнув в сторону, освободив тем самым Савелову путь к отходу. Семен сгорбился и побежал. Заветная мечта о странах демократии и всеобщей любви отодвигалась на неопределенное время. Пули, казалось, пролетая совсем рядом, продолжали визжать, но ни одна из них не принесла ему вреда. Вскоре они воссоединились с остальной частью группы, и бег по пересеченной местности продолжился.

Бежать по песку совсем не то, что бегать по гаревой дорожке, это Семен почувствовал почти сразу. Он, значительную часть своей жизни проведший в спортзалах, мнивший себя едва ли не Аполлоном, вдруг, как оказалось, вчистую проигрывал этим, по виду вовсе не Геркулесам парням-спецназовцам. Они бежали, увешанные оружием, отягощенные боеприпасами, и только время от времени матерились, а он, давно передавший Григорию Седых свой не слишком тяжелый рюкзак, с трудом переставлял ноги, и это несмотря на то, что с обеих сторон его тянули вперед двое разведчиков. А ведь в самом начале этого длительного забега Семен планировал нарочно притвориться беспомощным, тем самым рассчитывая замедлить скорость уходящей группы. Но вышло так, что притворяться не пришлось, он и без всякого притворства оказался подобен цепи, спутавшей ноги всех остальных. Он хрипло дышал, с каждым вдохом вбирая в свои легкие новые и новые порции летящей навстречу пыли. На его лице, сером от все той же пыли, густо осевшей на влажной коже, отражалось страдание, на осунувшихся щеках виднелись темные полосы пересохших ручейков пота. Сильно хотелось пить, но ту воду, что Семен взял с собой, он уже успел выпить, а попросить воды у кого-то другого не позволяли остатки гордости. Да спецназовцы и сами почти не пили, лишь изредка, кто-нибудь, все так же на бегу, доставал фляжку, чтобы одним-двумя глотками промочить горло.

– Семен. – Савелов повернул голову вправо и увидел, что один из поддерживавших его бойцов протягивает ему полуторалитровую бутылку, она была уже далеко не полна, но в ней все же оставалось еще достаточно много жидкости.