Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс

Очарование дьявольских речей исчезло, как только вспыхнуло насилие. Шредер Ксириад выпустил облако безобидной с виду паутинки, которая рассекла наездника вместе со скакуном, как будто те на полном ходу влетели в стену из вращающихся лезвий. Бластер Синдиэля изрыгнул сгусток изумрудного пламени, который прожег в еще одном демоне сквозную дыру. Аэз’ашья и Харбир прыгнули вперед, парируя хлещущие языки скакунов и когти их наездников.

Мерзостный язык обернулся вокруг лодыжки наемника и по-змеиному стиснул ее. Недавняя рана вспыхнула болью, которая перешла в нестерпимый жар экстаза, и он завыл, как животное. Рядом мелькнули ведьминские ножи, освободив его от хватки. Харбир со стоном сполз на землю, а Аэз’ашья встала над ним, продолжая ткать клинками защитную паутину.

Клэйв Морра одним ударом разрубил еще одного скакуна вместе со всадником, в тот же миг ножи суккуба резанули по лошадиной морде другого и заставили зверя отскочить. Облако мономолекулярных нитей из шредера Ксириад окутали демонического всадника, прежде чем тот успел успокоить скакуна.

Харбир достаточно пришел в себя, чтобы спасти хотя бы толику своего эго и выстрелить в лицо последнему демону. Психически заряженные осколки из пистолета проделали в голове врага кратер, как будто та была слеплена из мягкой глины, и демон распался в облако тошнотворно-сладкого пара. Морр прикончил оставшихся зверей экономными взмахами огромного клинка.

— Демоны, — презрительно сплюнул инкуб. — Пойдемте, надо двигаться дальше. Они скоро восстановятся и вернутся с подкреплением.

Он повернулся и исчез в тенях, которые сгустились в похожих на пасть вратах.

— Ты даже не задумался над их предложением? — спросил Синдиэль, догоняя ушедшего инкуба.

— Демоны всегда лгут, — сказал Морр тоном, не предполагающим дальнейшего обсуждения.

За вратами тянулся постоянно движущийся зал, обрамленный колоннами. В один миг они горделиво поднимались к высокой крыше, как старые деревья, в другой — лежали, будто ряды павших воинов разгромленной армии. Призрачные фигуры двигались по залу, то появляясь из ниоткуда, то исчезая вновь — слуги, стражники, придворные и патриции, вернее, тени их душ, оставшиеся после того, как меч Векта вонзился в сердце дворца и испепелил их тела в ядерном аду. Амулеты агентов засияли еще ярче прежнего, окрасив все вокруг в мертвенный красноватый оттенок. В конце содрогающегося зала возвышались двойные двери, поднимающиеся от мозаичного пола до высокого крестообразного свода. Мысленный взгляд временами видел, как несокрушимые панели дверей срываются с петель и падают на пол, скрученные и выгнутые невообразимой мощью, и сверху сыплются куски разрисованного фресками потолка.

Они прошли сквозь двери в огромный амфитеатр, где с потолка свисала целая галактика золотых светильников. Со второго взгляда перед ними предстал кратер и разлетевшиеся от него раскаленные осколки, которые зависли вне времени и кружились в воздухе, образуя неровную сферу. В центре амфитеатра, на ступенях подобного горе трона, восседал красивый эльдар-рыцарь, пребывающий в глубоких раздумьях. С другого угла трон виделся массой почерневших обломков в километры высотой, а задумчивый рыцарь — ухмыляющимся алым черепом на ее краю. Это было все, что осталось после того, как всепожирающее пламя уничтожило его хозяина. Над развалинами трона воздух рассекала бушующая тьма разлома, которая шла волнами и содрогалась в конвульсиях, извергая сырую энергию варпа в насыщенное порчей субцарство.

Говорить и даже думать в такой близости от прорехи в реальности было практически невозможно. Слова вылетали изо рта недосформированными живыми существами, идеи превращались в дерганые, стремительно меняющиеся картины потенциальных результатов. И все же, когда три силуэта в черных доспехах и с красными глазами поднялись перед агентами, преграждая путь, их намерения были совершенно ясны.

«Вам не потревожить нашего архонта, — как будто говорили инкубы-тени. — Долго мы сторожили его в этом месте, наши души навечно привязаны к нему. Вы не получите его ни теперь, ни когда-либо после».

Они подняли огромные двуручные клэйвы, братья клинка, которым владел Морр, и шагнули вперед. Поначалу их фигуры казались нематериальными, но по мере приближения вокруг них сплеталось вещество варпа, и сумрачные тела становились все более реальными. Морр прорычал бессловесный вызов, который обрел вид призрачной драконьей головы, что шипела и плевалась пламенем. Инкуб ринулся в бой, и клинки столкнулись, будто кузнечные молоты с наковальней. Полетели искры, засверкали полосы разрушительной энергии, которые в этом насыщенном силой воздухе могли бы срезать горы или прорубать русла рек.

Шипящий клинок метнулся к Харбиру, тот безрассудно попытался парировать, но только растянулся на земле с наполовину расплавленным ножом в руке. Остальные начали отступать, отчаянно отстреливаясь, понимая, что не в силах противостоять стихийной мощи стражников-теней. Зеленое пламя из бластера Синдиэля без всякого вреда стекло по черному панцирю одного из красноглазых чудовищ. Шредер Ксириад тоже не сработал — смертоносные нити прошли сквозь стражника, как будто тот был дымом. Осколочные выстрелы Ксагора и Харбира тщетно стучали по непробиваемой броне.

Аэз’ашья прыгнула вперед и звонко рассмеялась, сделав открытие. Проскочив под клэйвом, обрушившимся на нее словно коса, она ударила обоими ножами. Когда сверкающие клинки погрузились в доспехи стража, с зияющих краев раны засочилось жидкое разноцветное вещество варпа. Кружась и уворачиваясь, суккуб продолжала атаковать противника, нанося порез там и укол сям, всегда на шаг опережая взмахи огромного клинка. Морр вступил в поединок с двумя другими стражами, от их скрещивающихся клинков по амфитеатру расходились ударные волны и раскаты грома.

Ксагор с отчаянной отвагой ринулся вперед, мимо Синдиэля и Ксириад с их бесполезным оружием, и прыгнул на призрачного воина, пытающегося прикончить Аэз’ашью. Развалина схватил врага за руку, отчего его ладони зашипели, и принялся тянуть. С таким же успехом он мог бы бороться с железным столбом. Красноглазый шлем повернулся к Ксагору, а затем презрительный жест отшвырнул его в сторону.

Только этого мгновенного отвлечения и не хватало Аэз’ашье. Она прыгнула и всадила оба ножа в шею стража, вложив в удар всю свою массу. Из ран засверкали молнии, неуязвимый с виду великан пошатнулся и распался на глазах агентов.

Ксириад бросила шредер и помчалась на помощь Морру. Однако один и тот же трюк не мог сработать дважды против настолько превосходящих врагов. Рефлексы подвели Ксириад, она напоролась на вращающийся клинок, который рассек ее от плеча до бедра. Она могла бы пережить даже такую ужасную травму и возродиться позже, но нанесенный сверху вниз удар сорвал с нее камень духа. Ксириад успела только издать жалобный вопль, а затем ее душу вырвало из тела и унесло в бурю разлома. Синдиэль, который готов был броситься за Ксириад, с искаженным от ужаса лицом отшатнулся от выпотрошенного трупа.

Более практично настроенные Харбир, Аэз’ашья и Ксагор побежали за черепом у подножия разбитого трона. Это отвлекло противника лучше, чем неудачная попытка Ксириад. Один из инкубов-теней, сражающихся с Морром, рванулся за ворами, чтобы не дать им коснуться своего хозяина. Существо либо недооценило скорость Морра, либо переоценило способность своего товарища удерживать инкуба на расстоянии. Прежде чем оно успело сделать второй шаг, клинок Морра снес ему голову с плеч.

Последний страж парировал удары с ошеломительной быстротой, пятясь к трону, но его противник теперь сражался с полной яростью и не собирался отступать от цели. Он отбил в сторону клинок инкуба-тени и вспорол его тело могучим взмахом клэйва, отправив врага обратно в ад. Обожженными руками Ксагор вцепился в череп Эль’Уриака и оторвал его от подножия трона с хриплым криком триумфа, который осыпался дождем из лягушек в коронах. На ощупь череп был гладкий и тяжелый, как будто отлитый из какого-то странного красного металла.

Когда Ксагор поднял его, образы заполнили его разум — парады и дворцы, обманы и секретные союзы, тысячи планов и заговоров древнего императора. Со сдавленным птичьим взвизгом Ксагор положил череп в шкатулку, которую взял с собой для любых реликвий, которые они могли здесь найти.

Как только крышка захлопнулась, по амфитеатру прошла дрожь, и бушующий разлом налился удвоенной яростью. Агенты повернулись и побежали к выходу.

На пятки им наступала медленно распространяющаяся заря, жуткий свет разрушения, который преследовал беглецов через зал с колоннами. Толпящиеся призраки теперь заметили их и были полны гнева и тревоги: поднимали прозрачные кулаки, открывали безголосые рты, чтобы позвать стражу. Агенты промчались сквозь эфирное воинство, расшвыривая привидений, как листья. Яркий свет обжигал им спины, жар и звук как будто ползли к ним в замедленном действии, разбивая на куски меняющиеся колонны и пожирая придворных-фантомов. Они выпрыгнули из пасти ворот, и фантастический дворец Эль’Уриака провалился внутрь себя, превратившись в огромную кучу обрушенных стен и разбитого камня.