Кетополис: Киты и броненосцы - Грэй Грин

Роберт привалился спиной к стене. Выбросил хронометр, отстегнул и уронил в снег наножную кобуру. С трудом выпрямился и посмотрел вправо. Там, безумно далеко, в конце переулка, блуждали яркие пятна огней. Слышался рокот мобилей, рваные аккорды, редкий смех и невнятный говор.

– Сейчас, – Боб сглотнул противный ком в горле. Нестерпимо хотелось пить. – Сейчас немного отдохнем и пойдем. Пойдем, – повторил Роберт, коснулся креста под рубашкой и с силой, как пловец от борта шлюпки, оттолкнулся от стены.

Шаг. Еще шаг. Давай, Ирландец! Там люди! Там мобили! Захватить машину, домчаться до отеля. И все будет хорошо. Все будет. Билет на цеппелин. Домой. Еще шаг.

– Стой, Роберт! – сказал голос. Вернее, приказал, и даже не голос уже, а полный силы и власти Голос. – Нам сюда.

Роберт обвел мутным взглядом серое здание. За закрытыми ставнями угадывалась темнота.

Дунул порывом ветер, закружил, разметал по переулку снег, раскачал вывеску «Чрево китово. Таверна».

Огненный шар в груди начал пульсировать. Медленно, размеренно, как вдох-выдох спящего. В такт ему опускалась на дверь рукоять револьвера.

– Кто там? – спросили из-за двери. Спросили, как будто из глубины.

– Пусти, – только и смог прохрипеть Роберт.

– Пусти, – его губами произнес Голос. Громко, сильно, так, что за дверью не сумели не подчиниться.

Лязгнул засов, и Роберт повалился внутрь, на молодого безусого паренька. Он поднырнул, подставил Роберту плечо и поволок его мимо прибранных столов, щерящихся ежами перевернутых стульев. Мимо трактирной стойки и стеллажей пузатых бутылок. На кухню.

Парнишка усадил Роберта, помог стянуть набухшее от крови пальто.

– Хозяин… – прошептал Роберт.

– Что вы, господин, – перебил его парень. – Я только сторожу по ночам.

– Где? – закончил Ирландец.

– Нет никого, я один тут.

Роберт опустил на разделочный стол ставший неподъемным «фронтир». Медленно провел взглядом по тревожному, бледному в свете газовой лампы лицу паренька. По массивной чугунной плите, по посудным шкафам, веренице ножей на стене. Подумал, что ведь этот хлипкий сторож может запросто перерезать сейчас ему, Дикому Ирландцу, горло, и нет сил сопротивляться, и почему-то нет и желания. Взгляд пополз дальше и наткнулся на телефонный аппарат.

Роберт сжал зубы и встал, пошатываясь, снял трубку. Парень следил за Ирландцем, смотрел не мигая.

– Чего пялишься? – вопрос прозвучал тускло, бесцветно.

– Вы… Вы сияете, господин…

Роберту почудилось некое придыхание, благоговейный трепет.

На краю стола, куда не доставал свет лампы, темнела небольшая ступка. Рядом тлел красным уголек в самодельном кальяне. Роберт вяло улыбнулся:

– Тебя как звать?

– Джозеф.

– Принеси виски и чистых тряпок, Джо, – попросил Роберт и, когда парень вышел, назвал номер.

Долгих четыре гудка отельмейстер не отвечал.

– «Королевская перчатка». Доброй ночи.

Роберт собрался и плюнул:

– Соедини с Шульцем.

– Господин Шульц занят. Сейчас он…

– Это Ирландец.

В трубке замолчали. Потом треснуло, хрюкнуло, и раздалось раздраженное:

– У аппарата!

– Бенни, я опять поймал пулю, – как можно спокойнее сказал Роберт. – Мне нужен штопальщик.

– Конечно, старина! Ты сейчас где? – И пока Роберт соображал, как проще объяснить, Шульц задал еще один вопрос: – Она у тебя?

Крик в голове взорвался бомбой, подкосил ноги, ударил по перепонкам:

– Нет!

«Нет… Нет… Нет…» — эхом, колокольным перезвоном разлилось по телу.

Роберт вдруг увидел себя, сидящего напротив Бенни в кабинете на Конторской улице. «Отличная работа», – говорит Шульц. Достает из сейфа и выкладывает на стол новую жизнь – деньги, документы и зеленый прямоугольник. На нем рядом с Хрустальной башней вытиснен дирижабль. Они прощаются, долго хлопая друг друга по спинам, а когда Роберт выходит, Шульц снимает трубку телефона: «Да, офицер. Сегодня в полдень. Билет на имя Сэмюеля Клейта. Удачи вам в вашем нелегком деле».

Чушь, подумал Роберт. Гибкий – стукач?

– Бобби, ты меня слышишь? Где ты находишься?

«Ирландец стал слишком диким, начал мешать», – говорит Шульц, крепкий, подтянутый, резкий. Жмет руку надутому типу в песочном макинтоше и песочной же шляпе. Тому, что размахивал револьвером, сверкал треугольником с кальмаром, бил ногами под дых. «Мне нужен только ларец», – говорит Шульц и называет адрес. Адрес дома, в котором есть комната с багрово-синим прямоугольником окна и хлопающей на ветру линялой занавеской.

– Нет, – одними губами произнес Роберт.

– Да, – приговором прозвучал Голос.

– Бобби?

Роберт медленно опустил трубку на крючок аппарата.

– Выпить, господин.

– Что? – вздрогнул Роберт.

– Я принес вам выпить, – повторил Джозеф, – и чистую ткань.

Роберт залпом опрокинул стакан. В животе от виски стало жарко, почти так же, как в груди.

– Значит, вот что, Джо, – утер губы Роберт. – Сейчас ты немного мне поможешь. – Парень робко улыбнулся и кивнул. – Для начала порви тряпье на полосы.

Роберт смотрел на синие пляшущие язычки пламени. Оно гудело, лизало узкую полоску стали, превращая серое в красное. Роберт смотрел и не видел. Кончики ногтей барабанили по сиамскому ларцу, мысли кружили вокруг одного вопроса: «Почему?»

Боль вгрызлась в плечо, раскурочила рану, а потом, когда свинец горошиной покатился по столу, отпустила, притаилась ненадолго и ударила по глазам белой вспышкой. Запахло паленым мясом. Боб закричал и тут же отчетливо услышал стук сердца.

Звук шел из коробочки.

Роберт глянул на перепуганное лицо Джозефа. Улыбнулся, как смог, и попросил:

– Дай-ка мне вон тот, здоровый, – кивнул на мясницкий тесак. Приставил острие к щели и что было сил грохнул по ручке, срубая язычок серебряного замочка, расщепляя черное дерево, снося крышку.

В ложе из красного бархата лежала большая жемчужина. Нет, не жемчужина – зеленый кристалл, матовый и прозрачный одновременно, как гигантская икринка. Глубоко внутри него что-то было, оно пульсировало, пытаясь выбраться наружу, пытаясь разорвать клетку из блестящих золотых проводков, оплетающих шар, спаивающихся в жилы, свивающихся в тугие косички клемм.

Кристалл манил, звал Роберта, просил о помощи. Ирландец поддел ножом золотые нити. Они лопнули, свернулись хоботками бабочек в разные стороны. Роберт коснулся шара, бережно вынул, поднес к глазам.

Под слюдяной оболочкой в клубах зеленого дыма то и дело вспыхивали тонкие фиолетовые молнии. В их нервном свете Роберту удалось разглядеть крохотные шестеренки, цепляющие друг друга зубьями, вращающие коромысло тяг, на кончиках которых зрели, разгорались осколки полярного сияния.