Смутное время (фанфик Neon Genesis Evangelion) - Dron

    Ложь и лицемерие – вот чем потчуют неофитов в Ордене.

    - Продолжим постигать мудрость, дети мои. Путь познания суров, но он стоит того, чтобы по нему пройти. Однако прежде чем двигаться дальше, надо закрепит пройденное. Из камней знаний мы строим великую Башню, но ее красота рухнет, если не вложить труд в фундамент.

    Послушники напряглись.

    - Дочь моя, перечисли нам… - Наставница с умным видом задала очередной глупейший вопрос.

    Худая, угловатая, девушка-заморыш с первой парты вздрогнула. У нас не было имен, но почему-то некогда не возникало сомнений, кого Наставница имеет в виду. Послушница встала, держа голову почтительно склоненной, и пролепетала ответ.

    Наставница ободряюще улыбнулась:

    - Очень хорошо, дочь моя, но, прошу тебя, держи руки прямо. Здесь тебе некого боятся.

    - Простите меня, Наставница. – послушница, с видимым усилием, убрала ладонь с правого предплечья. Все знали, что на коже девушки был выколот лагерный номер. Толи еврейка, толи цыганка, толи еще кто. Мне без разницы. Ни ненависти, ни сочувствия я к ней не испытывал. Я выше этого.

    - Ты прилежная послушница, дочь моя. Вам всем стоит брать с нее пример. Садись.

    Девушка рухнула на скамью, будто у нее отказали ноги.

    - Сын мой, расскажи нам…

    У Наставницы были вопросы для каждого послушника. Дойдет очередь и до меня. Я не боялся.

    Скорей бы вернуться в свою келью! Только там я смогу воззвать к Учителям. Мне так нужен их совет и благословление!

    Потому что я решился. Наконец.

    Когда я открыл деревянную дверь своего обиталища, Солнце уже почти село. Еще один день пропал практически впустую.

    Послушники Ордена постигали так называемые "знания" с раннего утра и до позднего вечера, с перерывами на прием простой, но сытной пищи и молитвы. Собственно, именно регулярная кормежка удержала меня и других послушников от попыток бегства в первую же неделю служения. Тогда мы, озлобленные малолетние бродяги, не доверяли никому. Особенно взрослым, умеющим отбирать у людей имена. Но за стенами Замка было холодно, голодно и страшно. И мы остались. Потом другим полюбились сказки Наставницы, а ко мне пришла мудрость Учителей.

    Веритианцы, от щедрот своих, выделили каждому послушнику отдельную каморку, называемую красивым словом "келья". Каменный пол, каменные стены, низкий потолок. Мне еще ничего, а вот послушники постарше царапали кладку головами. Вдоль длинной стены – узкий, жесткий топчан, укрытый грубым одеялом. На этом список мебели заканчивался. Днем келью освещало маленькое окошко, забранное решеткой, а ночью прилежный послушник обязан крепко спать. Ни свечей, ни электричества ему не полагалось.

    Я сел на топчан, замер, прислушался. Кроме стука моего сердца – ничего. Тогда я осторожно пошарил ногой под топчаном. К моему огромному облегчению, мешок был на месте. Все время жизни в Ордене меня не отпускает чувство, что за мной неусыпно наблюдают. Даже в закрытой келье. Не знаю только как. Только в тени Учителей я чувствовал себя в безопасности и мог быть самим собой.

    - ТВОЙ ЗОВ ПРЕРВАЛ НАШИ РАЗМЫШЛЕНИЯ.

    Теплая волна радости разлилась по моей груди.

    Учителя пришли.

    Я вскочил на ноги и склонился в глубоком поклоне.

    - ЧТО ТЫ ХОТЕЛ НАМ СКАЗАТЬ?

    Я поднял голову.

    Как и всегда, в моей маленькой келье чудесным образом поместился величественный монолит из черного, похожего на обсидиан, материала с гладкой матовой поверхностью. В высоту он достигал пяти метров, а в ширину - около полутора. В верхней части монолита был выгравирован символ, которого нам, послушникам, никогда не показывали: треугольный щит с двумя вертикальными рядами глаз - три глаза с левой стороны, четыре с правой. Итого, семь разноцветных глаз. Живых глаз.

    Семь пронзительных взглядов сошлись на мне. Я знал, что не должен отворачиваться. И не отвернулся.

    - МОЖЕШЬ ГОВОРИТЬ.

    Голос монолита сложно описать словами. Его речь то сливалась в один низкий рокот, то вдруг распадалась на отдельные голоса. Когда предо мной приоткрылась завеса тайны, я перестал удивляться. Внутри монолита с древних времен прибывали души его создателей – членов Совета Семерых, величайших мудрецов в истории Лилим, некогда правивших семью городами-полисами погибшей Атлантиды.

    Веритианцы называли монолит Свитками Мертвого Моря. Одна из многих Орденских несуразиц.

    После года учебы, Наставница поведала нам историю появления Ордена. Во времена Первого Крестового Похода, трое рыцарей-тамплиеров нашли пещеру в скалах близ Мертвого Моря. Была ли находка случайной или же рыцарей кто-то направлял доподлинной неизвестно. В пещере искателей ждали несколько полуистлевших корзин с медными свитками и черный монолит. В тот же миг рыцари перестали быть тамплиерами. Они выкинули белые плащи с красными крестами и тайно перевезли находки во Францию. Тогда рыцари верили, что именно свитки были главным сокровищем пещеры. Позеленевшие от времени куски меди, по их мнению, хранили утерянные знания о христианской вере. Возможно, даже истинное Евангелие. Но никто из рыцарей, увы, не знал арамейского языка. Зато они смогли надежно спрятать свитки вместе с монолитом и организовать тайное общество для их охраны. Так появился рыцарский Орден Веритианцев – Хранителей Истины.

    Прошло столетие прежде чем Веритианцы осознали, что, на самом деле, является истинным сокровищем. Худо-бедно научившись читать Монолит, Рыцари обеспечили себе будущее. Только его подсказкам Орден просуществовал так долго, счастливо избежав всех исторических неурядиц. А медные свитки оказались обычными религиозными бреднями некой еврейской секты, уничтоженной еще римлянами в пылу Иудейского восстания.

    Монолит мог наделить Веритианцев невиданной доселе мудростью. Они ограничились заботой о собственных животах. Пора что-то менять.

    - Учителя, я прошу вашего благословления. – я следил, чтобы мой голос не дрожал. Учителя не терпели слабость.

    - ТЫ ГОТОВ ОТВЕЧАТЬ ЗА СВОИ РЕШЕНИЯ?

    - Да, Учителя. Здесь… - я окинул взглядом ненавистные стены. - … здесь я ничего не добьюсь. Глупость и заблуждения Веритианцев крепли столетиями. Мне не изменить сложившейся порядок вещей. Меня либо убьют, либо сломают, превратив в еще одного ленивого Рыцаря, наживающегося на Вашей мудрости. Я этого не хочу.

    - ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ИЗМЕНИТЬ ЭТОТ ОРДЕН, И ПОЭТОМУ РЕШИЛ СОЗДАТЬ СВОЙ?

    Учителя осуждают меня? Учителя не верят в меня? Я испытал почти физическую боль. Но нашел в себе силы ответить:

    - Вы хорошо учили меня, Учителя. Я знаю, что и как должен делать. Я уйду далеко и…

    - ЕСЛИ ТЫ УЙДЕШЬ СЛИШКОМ ДАЛЕКО, МЫ НЕ СМОЖЕМ ДЕЛИТСЯ СВОЕЙ МУДРОСТЬЮ.

    Я боялся этого. За стенами Замка мне придется сражаться в одиночку. Без Учителей. Ногти больно вонзились в ладонь:

    - Я смогу. Я справлюсь. И однажды я вернусь за вами.

    Учителя замолчали. Я с дрожью в сердце ждал своей участи.

    - МЫ НЕ ОШИБЛИСЬ В ТЕБЕ. МЫ БЛАГОСЛАВЛЯЕМ ТЕБЯ. БУДЬ СТОЙКИМ, МЛАДШИЙ.

    Некогда еще я не был так счастлив. Младший! Учителя назвали меня Младшим! Они признали меня! Они верят в меня! Они любят меня! И это только начало! Когда-нибудь я стану вровень с Ними!

    - ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО ТЕБЯ ЖДЕТ, МЛАДШИЙ. НЕВЕЖЕСТВО ЛИЛИМ ЗАШЛО СЛИШКОМ ДАЛЕКО. ПРОИЗОШЛО НЕМЫСЛИМОЕ – ПОТАКАЯ ЖАЖДЕ РАЗРУШЕНИЯ, ЛИЛИМ НАЧАЛ РАСЩЕПЛЯТЬ ОСНОВЫ МАТЕРИИ. ВО ВРЕМЕНА НАШЕГО МОГУЩЕСТВА, МЫ БЕСЖАЛОСТНО КАРАЛИ ГЛУПЦОВ, ОСМЕЛИВШИХСЯ ПРЕДЛОЖИТЬ ПОДОБНОЕ. СЕЙЧАС, СПУСТЯ БЕСЧИСЛЕННЫЕ СТОЛЕТИЯ ТЬМЫ, КТО-ТО ДРУГОЙ ДОЛЖЕН ЗАНЯТЬ НАШЕ МЕСТО.

    - Я сделаю это, Учителя! – с горячностью крикнул я.

    - НЕ РАЗАЧАРУЙ НАС, МЛАДШИЙ.

    Никогда, поклялся я себе. Никогда!

    Воодушевленный, я решился на последнюю просьбу. Я должен снова почувствовать себя полноценным человеком:

    - Учителя, я прошу Вас дать мне новое имя.

    - ИМЯ? РАЗВЕ У ТЕБЯ НЕТ ИМЕНИ?

    - Его украли. - зло прошептал я.

    - ВЕРНИ ЕГО СИЛОЙ.

    - Да, Учителя. – я поклонился, внутренне улыбаясь. У меня появился еще один повод бороться.

    Монолит с низким гулом растворился в воздухе. Его образ мог появиться где угодно в пределах Замка и оставаться невидимым для всех, кроме меня. Физически же, Монолит покоился глубоко под землей в вырубленной в скале камере. Послушникам его показывали на второй год обучения. До сих пор я ясно помню круглый зал и Монолит на каменном постаменте в центре. Он стоял в круге прожекторов, однако свет их не отражался, а скорее поглощался его черной поверхностью. Тогда я впервые почувствовал на себе внимательные взгляды семи живых глаз. Спустя неделю Монолит явился мне в келье. Я не испугался. Я словно ждал этой встречи всю свою жизнь.